Две прогулки

Вообще-то, перед своим отъездом преподобный Линден оставил список дел, уместившийся на одном листе бумаге, и список запрещенных дел, занявший все пять листов. Агнесс подробно изучила оба и почти следовала им. Но не пойти к старому Хэмишу она не могла. Слишком уже завораживающими теперь были для неё рассказы и песни старика. Она любила сидеть рядом с ним, смотреть на огонь в почти развалившемся очаге и слушать о проделках Добрых соседей. Большая часть имён была иносказательной, но Агнесс это не мешало. Она уже успела найти пару увесистых томов в обширной библиотеке дома (нарушение пункта сто сорок три «Брать книги к себе в комнату запрещается!») и почти дочитала до конца. Однако, медленно бредя в густом, плотном как пенка на свежесдоенном молоке, тумане, Агнесс с возмущением думала, что дядюшке стоило бы уделить больше внимания пункту об опасности вечерних прогулок в одиночестве. И не с точки зрения морали, а с точки зрения того, что своевольной девице, рискнувшей нарушить заветы, даже на, вроде бы, хорошо знакомой сельской дороге грозят неожиданно появляющиеся коряги и ямы. Страшно Агнесс не было. После прогулки по Третьей дороге её вообще мало что пугало. А может, дело было в том, что она продолжала чувствовать себя под постоянной, порой и нежеланной, защитой. Хорошо, что она не привыкла называть своего опекуна по имени, иначе не миновать ей многочисленных проповедей и уничижительных комментариев. Распаляя свой гнев на дядюшку, Агнесс старательно избегала мыслей о том, что она всё же свернула не туда… Туман был таким густым, что девушка с трудом различала собственную вытянутую руку. Деревья и кустарники фантастическими зверями выпрыгивали прямо перед носом, чтобы быстро принять свой обычный вид и тут же оскалиться в спину. Ничего удивительного, что неожиданно возникшую из тумана черную лошадь Агнесс сначала приняла за очередной мираж. Лошади не очень понравилось столкновение с Агнесс, о чем возвестил недовольный всхрап, но хозяин отпустил малопонятный (и явно не предназначенный для ушей юной девушки) возглас для подчинения скакуна. — Добрый вечер, — Агнесс чуть наклонила подбородок, неукоснительно следуя правилам мадам Деверо. Как учили в пансионе, к простым людям надо относиться вежливо, но держать на расстоянии, дабы избегнуть излишней фамильярности. — И тебе не грустить, — с непередаваемым северным акцентом отозвался мужчина. Его всклокоченные волосы с избытком сена намекали о возможном месте отдыха. Огорченная тем, что не оправдала надежд своих воспитательниц, Агнесс предприняла вторую попытку. — Погода сегодня удивительно… загадочная, — с достоинством заметила она, терзая в руках носовой платок и надеясь, что в тумане этого не видно. — Нда, залило молоком чуток, — согласно подтвердил конюх (а кем ещё он мог быть? Вряд ли Агнесс могла столкнуться с вором). Он дернул гнилую веревку, изображавшую роль поводьев, и, наклонив голову, предложил: – Тебя подвезти, нешто, а? — Благодарю, мне не хочется отвлекать вас, — отозвалась Агнесс, невольно любуясь лошадью. Насколько неприглядно выглядел хозяин, настолько же хорошо выглядел его скакун. Чёрная, волосок к волоску, шерсть, густая грива, с едва заметными серебряными прядками, переливающиеся под кожей литые мускулы. Даже сейчас, просто стоя, лошадь всем своим обликом вызывала мысли о быстрой скачке, о ветре, о силе. — Прокачу с ветерком. Фьють! И на месте! — в тон мыслям Агнесс пообещал хозяин лошади. Почти не осознавая этого, Агнесс шагнула чуть ближе, в пальцах кололо желание погладить, ощутить под пальцами такую мягкую на взгляд гриву. Лошадь, как будто понимая, чуть склонила голову на бок, переступила передними ногами… Агнесс быстро наклонилась, подхватила первый попавшийся под руку камень, бросила влево и с удовлетворением услышала, как он плюхнулся в воду. — Не знала, что келпи охотятся вдвоём, — сурово сказала она, скрещивая руки на груди. Так надёжней. И лошадь, и хозяин одинаково приуныли. — Да братца учу, — не стал отнекиваться старший, то есть, лошадь. — А ты как догадалась-то? Ничем же себя не выдал! — У меня был опыт, — уклончиво сказала Агнесс, — и гипноз на меня не действует. Почти. Выдавать фейри все свои секреты она не собиралась. И не признаваться же, в самом деле, что только грозный голос дядюшки с цитатой о женщинах-дикарках на лошадях, как будто прозвучавший в голове, и привел её в чувства. А когда Агнесс наклонилась за камнем, то и убедилась, что копыта на ногах вывернуты в другую сторону. — Ладно, запомним, — проворчала лошадь, жуя повод. — А сама откуда? — Я живу в Линден-эбби. Местный пастор — мой опекун. — Ох, — одновременно выдохнули келпи. Очевидно, оба фейри были очень даже в курсе способностей и репутации её родственника, бывшего когда-то охотником на таких проказливых духов, и Агнесс поспешила их успокоить. — Я не буду жаловаться. Преподобный Линден вернется только завтра утром. Несколько минут висела неловкая тишина, а потом лошадь неожиданно предложила: — Так, может, довезти? — и поспешно добавила в ответ на презрительный взгляд: — Обещаю, без обмана! Только до дома. Агнесс понимала, что это безрассудно, но… но ей так хотелось попробовать. Ездила она только в экипаже. В пансионе внушали, что уважающая себя леди может иметь в гардеробе три охотничьих костюма, но это не значит, что она должна скакать по полям как какая-то дикарка. Ветер слишком отрицательно сказывается на нежной бледности щек, а уздечка — на гладкости рук. Агнесс вздохнула, чувствуя себя всё-таки оказавшейся под водой. — И ты обещаешь, что довезешь меня до дома? До момента, как взойдет солнце? И не причинишь мне вреда? И не позволишь причинить мне вред другому фейри, пускай он и твой родственник? И… Перечисление многочисленных пунктов заняло много времени, и Агнесс даже запыхалась в конце, но была твердо уверена, что предусмотрела всё. — Ты, часом, не на законника училась? — с уважением спросил келпи. — У тебя талант. Я всё это обещаю тебе. Даю своё слово. Даю своё слово. Даю своё слово. Агнесс вздохнула, зажмурилась и всё-таки положила руку на мягкую гриву. *** Преподобный Джеймс Линден слукавил, называя время своего возвращения из соседнего прихода. Туман ещё не рассеялся, и даже первые робкие лучи солнца не пробивалась сквозь серость, когда он уже распрягал свою лошадь Келпи в конюшне под храп верного конюха. Джеймсу не хотелось уезжать. Слишком мало времени прошло с той истории, слишком часто взгляд его воспитанницы был рассеянным и грустным. Взять Агнесс с собой Джеймс не мог. Его визит был исключительно деловым, пусть и растянувшимся на несколько дней. Объяснять свою тревогу за своевольную девицу другому пастору ему не хотелось. В той же степени, как и признаваться самому себе в точащем сердце беспокойстве. Линден предвкушал встречу с Агнесс, её широко распахнутые в удивлении васильковые глаза, быстрый румянец на щеках, суетливые движения маленьких ловких рук и радость (он надеялся на радость) в звонком голоске. Шум за спиной заставил его быстро развернуться. Рука, в проклятом привычном движении, рванулась к поясу в поисках кнута с тяжелым серебряным шариком на кончике. О да, румянец на щеках его воспитанницы был. И радость. И даже удивление, пополам со стыдливом признании вины. Агнесс восседала на спине черной лошади столь естественно, как будто всегда выезжала за пределы поместья только так. Всегда аккуратно причесанные волосы растрепались, глаза горели от эмоций. Линден с трудом сглотнул, подавляя желание ослабить узел белого галстука. Часть его была возмущена, но та, Другая часть, хлопала в ладоши от восторга, смеялась звонким, злым, холодным смехом — настолько прекрасна была Агнесс сейчас. Смех был злым, ведь Агнесс позволила себе поиграть с другими, не с ним… Разлитый в воздухе запах ила и тины сразу уведомил Линдена о том, кто его гость. — Ой, дядюшка, — пролепетала Агнесс. Возвращение в реальность после прекрасной скачки было слишком жестоким. — Я… мы не ждали вас так рано. Ещё ничего не готово, вы же… должны были проголодаться с дороги. — Не думаю, что сильнее тебя, дорогая племянница, — с иронией отозвался Джеймс, подходя ближе и снимая наездницу с коня. Он надеялся, что двигался не слишком быстро, выражая свою тревогу. — Думаю, тебе стоит спасти нас обоих от голодной смерти. Поняв, что казнь грешницы по непонятным причинам откладывается, Агнесс поспешила покинуть поле несостоявшегося боя. — Я не тронул её, — тихо сказал келпи, провожая девушку взглядом. Джеймс мрачно покосился на фейри. — Я не знал, кто она, а когда узнал, сделал всё, чтобы доставить её домой в безопасности. Ты мне ничего не должен, полукровка. — Даже твоей жизни? — усмехнулся пастор. — Я слышал, ты не охотишься без причины, — усмешка в исполнении лошади была весьма ехидной. — Уходи и не смей больше появляться на моей земле, — Джеймс знал, что сейчас в его глазах бушует вьюга. На стене конюшни капли тумана стали инеем, жалобно наклонил голову замерзший одуванчик. Келпи медленно, с достоинством, двинулся в сторону. — Бесплатный совет — никогда не покупай ей лошадь. Не удержишь. Джеймс коротко выругался, возвращая поленья из дровяного сарая и контроль над собой на места. Наглая лошадь, конечно, успела увернуться.