Чай с гуашью.

Руки Полумны всегда почти по локоть в краске. А пальцы Невилла покрыты мозолями от струн. И снова, укрывшись, знатно поеденным молью пледом, на очередной съёмной квартире они встречают зассвет. И одновременно тянутся за чашкой чая с «фирминым» добавлением гуаши, даже не замечая, потому что уже привыкли. Полумна может соскочить, как ужаленая в любой момент и начать судорожно делать эскиз или же приклеев скотчем лист к стене (так ей лучше работается), использовать все цвета, которые у неё только есть и вновь полоскать кисть в том же несчастном чае. Сейчас она снова подрывается с места и сгребая все свои кисти, бежит к уже приклееному листу. Она обследует взглядом комнату пару десятков раз и взглянув на Невилла, широко улыбается. Это может означать, что ближаейшие полтора часа он с этого несчастного дивана не встанет. Остаётся лишь дотянуться до стоящей рядом, старенькой гитары и вновь начать играть песни, которые только придут в голову. А она всё продолжает рисовать, полоская кисти, то в своём, то в его чае. От Полумны можно ждать чего угодно и когда угодно. Может именно за это он её и любит, а может вовсе за улыбку или к примеру волосы. А хотя… Разве это так важно? Главное, что он любит. А любить можно и просто так, а можно и за всё сразу. Как угодно и в любом городе. Полумна не знает где и кого она завтра будет рисовать. Но уверена, что Невилл всегда будет её главным клиентом. Невилл же понятия не имеет, где он будет к примеру через неделю. Но точно знает, что там будет Полумна. А значит будет и старый плед, поеденый молью, и чай с гуашью к которому оба так привыкли.