Лебединая верность.

Сухой, колючий ветер встрепенул красные волосы мальчика, и песок осел на его худеньких плечиках, на которых покоился голубой снуд, скрывающий верхнюю часть острого подбородка. Бледные пальцы с силой сжали упругий коричневый мяч, сделанный из плотной, но легкой кожи. В широко распахнутых бирюзовых глазах застыл вопрос: «Почему? Почему именно я?», но ответить на них не мог даже сам обладатель. Помимо всего прочего, в глазах, очерченных темными кругами, был страх, непонимание, боль и слезы. Шестилетний Гаара не понимал, что он сделал не так, чтобы заслужить такое обращение к себе. Как и не понимал, за что его так несправедливо называют «монстром» и «чудовищем». Пытаясь остановить потенциальных друзей, он делал лишь хуже: все отталкивали его, избегали и проклинали, не ведая, что чувствует это дитя, глядя на удаляющиеся силуэты людей. В досаде он прикусил губу, стараясь сдержать свои рыдания. — Черт! — воскликнул он, пнув в стену здания свой мяч. Но тот, ударившись о вертикальную поверхность, отскочил от заданного курса и поскакал в сторону. — Подожди! — мальчик сорвался с места, намереваясь догнать игрушку, которая с каждый своим скольжением замедляла скорость, пока не врезалась к чьи-то ноги. Джинчурики демона Шукаку замер, боясь пошевелиться. А белокурое создание, возникшее перед ним из неоткуда, растерянно огляделась, словно не понимая, что она здесь делает. Девочка лет пяти от роду была похожа на маленького ангела, спустившегося с небес. С золотыми кудрями, розовым щечками и в светлом платьишке, она выглядела до того трогательно, что хотелось огородить её песком от всего и того всех. В частности, он него самого. Но вот девочка, прекратив озираться, наклонилась и подхватила на руки мячик, вцепившись в него тоненькими пальчиками. — Это твой? — удивленно спросила она, посмотрев на то место, где сейчас стоял Гаара. Однако, взгляд её был устремлен куда-то мимо него, точно она не видела его. — Д-да… Девочка вдруг улыбнулась, будто бы и не замечала того, что перед ней стоит монстр, который одним своим видом распугивал всех вокруг себя. — Он меня едва с ног не сбил, — пожаловалась она, тряхнув светлой головой. Волосы её повторили движение, колыхнувшись в такт. Казалось, что песчаный ветер и сухой воздух никак не трогали её. — Осторожнее в следующий раз, — неуклюже подкинув его, перекинула точно в руки мальчика. Гаара удивленно прижал к себе трофей, во все глаза глядя на это неземное создание, которое во время всего их разговора так и не сдвинулось с места. — Ну же! Давай! — Что? — переспросил он, недоуменно глядя на то, как девочка протягивает руки, точно призывая к чему-то. Незнакомка тяжело, точно взрослая, вздохнула и, откинув со лба светлую челку, обиженно пояснила: — Как это «что»? Кидай обратно. — З-зачем? — отступил на шаг назад мальчик, уже глядя на девочку с откровенным испугом. В ответ, она лишь покачала головой и цокнула языком. Тонкие бровки сошлись на переносице, и девочка склонила голову к плечу, глядя на мальчика серьезными, светлыми глазами. Гаара вздрогнул, будто бы его окатили ведром ледяной воды. Но незнакомка вдруг ответа взгляд, возведя глаза к небу. — Ты совсем дурачок что ли? — беззлобно протянула она, и губы её дрогнули в легкой улыбке. — Это же самая простая игра в мяч! Кинь мне мячик! — в голосе прорезались повелительные нотки, а руки требовательно вытянулись вперед. Удивленно захлопав глазами, мальчик неловко кинул ей мяч, едва не промахнувшись. Сделав маленький шажок в сторону, девочка прижала пойманный мяч к груди. — Вот! — удовлетворенно кивнула она, широко улыбаясь. — Теперь ты лови! — подброшенный в воздух мяч легко спикировал в руки джинчурики. Видя, что тот замешкался, девочка подсказала: — Теперь его нужно кинуть обратно. Губы мальчика впервые дрогнули в легкой полуулыбке, к которой он так не привык. Теперь он уже сам начал кидать ей мячик, но девочка иногда пропускала его, а потом неловко бежала за ним вслед. Затем она научила его кидать мяч точно посередине, чтобы тот, отскакивая от земли, сам летел в руки. Это у Гаары получалось гораздо хуже, чем просто кидать. Он не рассчитывал силу, и зачастую мяч перелетал над головой девочки, а она не могла до него дотянуться. Но незнакомка не обижалась, продолжая довольно улыбаться. На землю уже опускалась тьма, ветер становился холоднее, когда девочка, вытерев со лба пот, сказала: — Я устала! — взяв мячик в ладошки, она села прямо на землю, не боясь запачкать светлое платье. Похлопав рукой рядом с собой, обиженно воскликнула: — Ну же! Садись! Сделав крюк, Гаара сел. Но не рядом с девочкой, а в метре полтора от неё. Песок вокруг них начал бушевать, и мальчик боялся, что отпугнет её этим. Но она будто и вовсе не замечала того, что творилось вокруг. Песчинки щекотали её кожу лица, и девочка постоянно смахивала их, но не злилась, как делали это многие до неё. — Как тебя зовут? — вдруг спросила она, не поворачивая головы. Глаза её были прикрыты, а личико подставлено под лучи заходящего солнца. — Гаара, — совсем тихо произнес он, боясь и смущаясь. Однако, девочка, вопреки всему, услышала его. — Хорошее имя, — похвалила она, спустя несколько секунд молчания. — А что оно означает? Мальчик подтянул к себе колени, обхватив их тонкими руками, и опустил поверх подбородок. Он не знал, стоит ли говорить ей, но незнакомка ждала и, казалось, ничуть не боялась того, что может произойти с ней. — «Самовлюбленный демон», — прошептал он, отворачиваясь, чтобы не видеть разочарования в её глазах. — А у нас имена похожи, — вдруг похвасталась она, будто бы мальчик не сказал ничего необычного. — Можешь звать меня Ай. — «Любовь»? — искренне изумился он, впервые слыша подобное имя. Ему уже приходилось слышать это слово от своего родного дяди, но… он не знал, что оно значит. Ай кивнула и весело заболтала ногами, поднимая в воздух пыль и песок. Она не была похожа ни на одного из жителей деревни. Да и вообще ни на кого не была похожа. Она просто была другой. Неземной, необыкновенной и совершенно чистой… Не в плане того, что на ней не было ни пылинки, а в плане того, что она не была похожа на тех детей, которые хоть раз в своей жизни держали в руках оружие. Гаара молчал, сильно смущаясь от осознания того, что он впервые с кем-то разговаривает да ещё этот «кто-то» — девочка, и потому не знал, что нужно говорить. Да и нужно ли? Девочка наоборот чувствовала себя превосходно, но также не спешила завязывать разговор. Солнце скрылось за горизонтом, и на землю опустилась тень. Мальчик вздрогнул, чувствуя себя неуютно. Он боялся ночи, боялся закрыть глаза хотя бы на секунду и больше всего боялся того, что скрывалось в этой тьме. А скрываться было кому-то. Каждую ночь он чувствовал на себе пристальные, изучающие взгляды, и Гааре мерещилось, что он видит в тусклом свете луны блеск кунаев. Иногда они приходили и нападали, но он расправлялся с ними бездумно без жалости и сострадания. Хотя, по большей части, делал это неосознанно. Просто лишь за тем, чтобы спастись. — Ты ведь сын Казекаге? — полюбопытствовала девочка. Хотя, по её тону было ясно, что это был отнюдь не вопрос. Тем не менее, мальчик с заметной грустью кивнул. — Не повезло тебе. — Почему? Ай передернула худенькими плечиками и спокойно протянула: — Когда ты станешь Казекаге, то уже не сможешь вот так вот играть в мячик, — хихикнула, подкатывая кожаный шар поближе к Гааре. Поднявшись, джинчурики отряхнулся и, сделав несколько нерешительных шагов в сторону, пробормотал, что ему уже пора. Девочка понимающе кивнула и так же поднялась. Гаара уже собрался было спросить, где она живет и не боится ли оставаться здесь одной, но Ай, точно прочитав его мысли, спокойно ответила: — Не волнуйся. Я не пропаду, в тени меня никто не увидит. Мальчик удивленно округлил глаза, не понимая, как можно её не заметить, ведь сейчас, с наступлением сумерек, её тело сияло, окутанное белым ореолом. Но вместо вопроса, крутившегося на языке, с уст сорвалось тихое: — А мы увидимся завтра? Ай ласково улыбнулась и утвердительно кивнула. — Конечно! Только пообещай мне кое-что… Никому не рассказывай о нашей встрече. Пусть это будет нашей тайной, хорошо? И Гаара просто не смог не кивнуть в ответ. Подхватив мячик в руки, мальчик быстренько побежал домой, где его ждал дядя. Но пройдя половину пути, оглянулся, надеясь, что девочка по-прежнему стоит там. Но она исчезла, как и обещала, скрывшись в тени домов. На следующий день, примерно в это же время, выбравшись из комнаты через окно при помощи песка, мальчик стремглав помчался к тому месту, где вчера появилась Ай. Но, прибежав, удивленно оглянулся. Вокруг никого не было. — Ты пришел? — девочка выскользнула из тени, и тьма нехотя отступила. На её губах застыла счастливая улыбка, от которой щеки Гаары покрылись едва заметным румянцем. — Принес мячик? — Н-нет… — растерянно прошептал он, коря себя за невнимательность. Ведь он так спешил на встречу, что всё остальное из головы просто-напросто вылетело. Но Ай, кажется, ничуть не расстроилась. Пожав плечами, мол, ничего не поделаешь, девочка вновь уселась прямо на землю, поджав под себя худенькие ноги. А Гаара, как и вчера, сел чуть поодаль, но на сей раз чуть ближе, чем вчера. — Тебе нравится закат? — вдруг ни с того, ни с сего спросила она, не моргая, глядя на яркие, солнечные лучи, от которых обычный человек щурится и отворачивается. — Да, он красивый, — подтвердил джинчурики, отмечая, что сегодняшний закат и в самом деле отличается от других. Это из-за того, что они смотрят его вместе? — Мне тоже нравятся закаты. Но, увы, я не могу их увидеть. Я слепая от рождения. Гаара опешил, с ужасом глядя на это белокурое создание, которое, как ни в чем не бывало, продолжала глядеть на небо. Спросив о том, как же ей может нравиться то, чего она никогда не видела, девочка попросила описать сегодняшний закат. Обрадовавшись, что может загладить перед ней вину за забытый мяч, мальчик старательно принялся описывать то, что творится в небе. Он рассказывал о том, что оно сегодня необычайно красивое и яркое, что все оттенки оранжевого и красного переплетаются между собой, пронизанные солнечными лучами. И в нем плывет одно единственное маленькое облачко, мчась куда-то вдаль. Затем краски тускнели, лучи медленно исчезали вслед за солнцем, а небо окрашивалось в малиновые и фиолетовые тона, насылая на землю тени. Ай внимательно слушала, прикрыв глаза, и улыбалась, представляя это небо над своей головой. Должно быть, это действительно красиво… — Ты хорошо рассказываешь, — похвалила она зардевшегося джинчурики. — А хочешь, я тоже расскажу тебе историю про одного знакомого мне лебедя? — Лебедя? Кто это? Девочка задумалась, стараясь поподробнее вспомнить образ этой чудесной птицы. — Это большая белоснежная птица. С длинной, изогнутой шеей и красивым клювом. Лебеди очень верные, и символизируют любовь. Потому что, когда пара плавает в воде, их шеи похожи на сердечко. А если один лебедь из пары погибает, то и второй тоже умирает, не выдерживая одиночества. Отсюда и пошло выражение — лебединая верность. — И у тебя есть такой лебедь? Ай кивнула и нараспев протянула: — Они жили на берегу озера: лебедь и многие другие птицы. У папы и мамы было три яйца, из которых вылупились маленькие лебедята. Но последний, самый младший, родился очень безобразным и уродливым настолько, что остальные птицы его презирали. Он пытался с ними подружиться, но все только прогоняли его и обзывали. Никто не хотел с ним играть, и тогда он сильно разозлился. Он стал специально пугать других птиц, шипел на них, кусал и пытался заклевать. Однажды, лебеденок напал на утенка и собирался было обидеть его, но к нему на помощь пришел желтый утенок, который очень дорожил своим другом. Утенок отогнал от друга лебедя и сказал: «Есть другие птицы, которые значат многое для меня. О них я забочусь больше, чем только о себе, и я не позволю никому причинить им боль. Я остановлю тебя, даже если мне придётся тебя убить! Они спасли меня от самого себя. Они спасли меня от моего одиночества. Они первыми признали меня таким, каким я есть. Они — мои друзья.» Утенок храбро встал на сторону друзей, но, сжалившись над одиноким лебедем, который был похож на него самого, предложил, чтобы тот не пугал никого, а сперва попробовал полюбить себя таким, каким он был, а затем заслужить доверие остальных птиц. Маленький лебеденок сперва удивился, но затем прислушался к совету и сделал так, как сказал утенок. С тех пор, желтый утенок стал его первым и настоящим другом. Шло время, и страх других птиц перед ним отступал. А уродливый лебеденок рос и постепенно превращался в прекрасного, взрослого лебедя. Однажды случилось несчастье. На берег, где они жили, напал дикий лис. Все птицы испуганно взлетели, но лишь одна осталась на берегу и, рискуя жизнью, отогнала врага с их территории. Это был наш лебедь. Таким образом, он заслужил доверие и уважение остальных лебедей, который готов был пожертвовать собой ради других, и стал вожаком стаи. Прошло ещё время, и он вырос окончательно, став прекрасной, благородной и смелой птицей. Когда, однажды, птицы мирно отдыхали и плавали на озере, на нашего лебедя напал злой коршун. Лебедь принялся отбиваться, кричать, бить крыльями по воде и всячески старался утопить противника. Но коршун был очень сильным, он вцепился в лебедя когтями и тот не мог взлететь. Тогда к нему не помощь кинулся тот самый утенок, который тоже вырос, став могучим селезнем. Он кинулся на врага, пытаясь спасти друга, а затем к нему на подмогу кинулись остальные лебеди и многие другие птицы. Так они спасли жизнь своему вожаку и другу. — А что с ним случилось потом? — Потом? А потом они вместе стали защищать свой маленький мир от вражеских птиц, и победили. У каждого появилась своя семья. — И у лебедя тоже? Девочка чуть нахмурила тонкие брови и отрицательно покачала головой. — Нет, пока нет… Он очень долго искал свою подругу жизни. Но нашел спустя много лет. — И какой она была? — спросил мальчик, почему-то чувствуя, что ему жизненно необходимо их знать. — Она была черным лебедем, — как-то странно улыбнулась Ай. И Гааре показалось, что за этой улыбкой и её слепотой скрываются более глубокие вещи, чем её слова. — Не волнуйся. Он нашел ту, что искал всю жизнь, и всё было хорошо, — девочка встала, отряхивая свое платьишко и спокойно произнесла: — Мне пора уходить. — Мы встретимся завтра? — с надеждой спросил он. Ай с заметной грустью покачала головой, а губы её искривились в горькой улыбке. — Нет, думаю, что нет… Хотя, я постараюсь. Честно! Но джинчурики почувствовал, что она сама не уверена в собственных словах. Сердце колотилось от страха, он этот страх во многом отличался от тех, что он испытывал ранее. Страх потерять кого-то, страх за кого-то другого, но не за себя… Необъяснимое чувство и невероятные ощущения чего-то близкого и родного. Ему было тепло с ней почти так же, как с Яшамару, но это тепло в груди было иного характера. Ай, видя его метания, улыбнулась и, подойдя поближе, положила свою теплую маленькую ладошку на щеку мальчика. Гаара замер, боясь спугнуть этот момент. Никто никогда не касался его так… так… так трепетно и нежно. — Не забудь завтра мячик, пожалуйста, — попросила она, неловко улыбаясь. — Хорошо… Но едва Гаара вышел из тени, как все события прошедших двух дней стали медленно исчезать, пока воспоминания окончательно не поблекли, схоронившись где-то глубоко-глубоко в его сердце. Придя на следующий день, Гаара растерянно огляделся вокруг, держа в руках кожаный мячик. Он не помнил, зачем пришел. Растерянно похлопав бирюзовыми глазами, мальчик пошел обратно в дом, провожаемый печальным взглядом слепых глаз. Десять лет спустя… Молодой Казекаге лежал в госпитале и задумчиво глядел в окно. К огромному счастью всей нации, Четвертая Мировая Война Шиноби закончилась, мир был спасен, но… какой ценой? Тонкие губы парня скривила горькая улыбка. Потерь было не счесть. Некогда вражеские деревни стали соратниками и товарищами по оружию, чтобы объединиться против общего врага. А он… Он стал главнокомандующим Объединенной Армии Шиноби. Он — бывший джинчуурики демона Шукаку, монстр, убийца, а ныне Казекаге деревни Песка. Ирония судьбы, не правда ли? Гаара откинулся на подушку, прикрыв глаза. Так он и лежал до тех пор, пока не услышал тихий голос, похожий на перезвон колокольчиков: — Всё сбылось, не правда ли? Молодой человек открыл свои глаза и… не поверил увиденному. В одночасье он вспомнил всё: и ту маленькую слепую девочку, превратившуюся в прекрасную девушку, её историю, своё обещание, данное десять лет назад. Девушка улыбалась, как и тогда, светлой и доброй улыбкой. Легко и невесомо подойдя к койке, села на самый краешек, как и в детстве болтая ногами. — Ну, так как? Уродливый лебеденок всё-таки стал прекрасным вожаком? — хихикнула она, пальчиками касаясь шрама над его левым глазом. Тот же иероглиф, что и её имя — Ай. — Откуда ты?.. — но девушка перебила его, приложив тонкий палец к его губам. — Вообще-то, я пришла попрощаться, — призналась она, легко поднимаясь и слегка покружив по комнате. — Мне было позволено встретиться с тобой лишь трижды, а затем твои воспоминания обо мне исчезнут. Пришлось немножко схитрить, ты уж прости меня за тот раз… Зато теперь я убедилась, что с тобой всё хорошо. Я очень рада! — лучезарно улыбнулась она, резко разворачиваясь. В глазах её стояли слезы, которые медленно скатывались по щекам, срываясь вниз и разбиваясь в дребезги, как чистый звук. — Гаара, а вот и мы! — в палату ворвались Темари с перебинтованной рукой, изрядно хромающий Канкуро и счастливый Наруто, хотя и потерял свою правую руку после войны. — Что такое? Ошеломленный Казекаге растерянно оглядел родственников и друга, переведя взгляд на грустную девушку. С губ её сорвался тихий вздох и короткое: «Прощай, Гаара…», и спокойно вышла через дверь. Не исчезла, не растворилась в тени, а просто, по-человечески ушла. Попрощавшись. И с этим прощанием исчезли все воспоминания, которые когда-то связывали их. Гаара моргнул и, удивленно взглянув на друзей, улыбнулся. — Всё хорошо, проходите. — Ты не представляешь, что вчера было! — прыгнул на его кровать Наруто, принимаясь активно жестикулировать и рассказывать, как обычно, на возбужденно-повышенных тонах. — Прикинь, Сай и Ино вчера… Молодой Казекаге кивал в такт слов друга, чувствуя, будто из его души вырвали огромный клок, и из-за этого открылись старые раны на сердце, которые не заживали столь долгое время. Три года спустя… Гаара сидел за своим письменным столом в кабинете и заполнял очередную документацию. Точнее сказать, он думал, что заполняет… Сперва он, действительно, старательно выводил иероглифы, сосредоточившись на работе, а затем сознание уплыло куда-то вдаль, а рука самопроизвольно выводила на пергаменте один и тот же символ — «Ай». — Э-эм, — протянул Канкуро, становясь позади него и озадаченно глядя на исписанную бумагу. — Может тебе немного передохнуть? — неуверенно спросил старший брат, глядя на бледное, измученное лицо младшего. — Погоди, я думаю, — буркнул тот, не отрываясь от своего занятия. — Хм, ну-ка колись! Кто она? Казекаге вздрогнул, и тонкая кисть оставила темную, смазанную полосу не только на пергаменте, но и на рабочем столе. — Не понимаю, о чем ты, — вздохнул молодой человек, недовольно смотря на испорченную работу. — Не понимает он, — всплеснул руками кукловод. — Тут два варианта: либо ты сошел с ума, либо влюбился. Одно из двух. Поскольку мне не хочется думать, что у нашего Казекаге крыша поехала, то остается лишь второй вариант. Поэтому и спрашиваю: кто эта девушка, покорившая сердце моего брата? — А я уже больше склоняюсь к первому варианту, — вздохнул Гаара, всё-таки откладывая кисть в сторону и отодвигая работу подальше от себя. Уткнувшись лицом в ладони, пробормотал: — Такое чувство, будто я забыл нечто важное, а не помню, что именно. Темари! — воскликнул он, видя, что сестра никак не реагирует на его страдания. — С чем у тебя ассоциируется любовь? Темари, будучи уже невестой Шикамару Нары, лишь тяжело вздохнула, пробормотав что-то про зеленых юнцов. Но увидев испытующий, требующий взгляд младшего брата, призадумалась, зачем выдала набор слов: — Свадьба, лебеди, сердце, роза, муж, семья… — Ты сказала «лебеди»? — побледнел Гаара, невольно напрягаясь. — Ну да, — кивнула девушка. — Лебедь — это символ верности и любви. — Лебедь… — пробормотал Казекаге, роняя голову на руки. Голова его готова была взорваться в любой момент. — Ай… Ай? Ай! — вдруг воскликнул он, чем изрядно перепугал брата, который наклонился слишком быстро, за что и получил макушкой по носу. — Вспомнил! — Что ты вспомнил? — осторожно уточнила Темари, поглядывая на поскуливающего Канкуро. — Помните, когда я лежал в госпитале после войны, вы и Наруто пришли меня проведать? — дождавшись утвердительно кивка со стороны родственников, продолжил: — В это же время в палате была необычная девушка неземной красоты. Она ушла, едва вы пришли. Брат с сестрой недоуменно переглянулись, взглядами показывая, что случай им знаком, но вот только… — Гаара, тогда в палате никого не было, — прищурилась девушка, начиная подозревать, что с братом не всё в порядке. — Тогда там нас было лишь четверо. — Она ушла сразу, как только вы пришли, — упрямо повторил молодой Казекаге, хотя уверенности и поубавилось. — Никто тогда не выходил, — возразил Канкуро. — Ты, верно, что-то напутал. Я бы красивую девушку всяко приметил. Гаара расстроенно вздохнул и, сам того не ожидая, рассказал брату и сестре то, что произошло с ним в детстве. А ведь она о стольком его предупредила… Нет, даже не так, она о стольком ему рассказала. В своеобразной детской манере, опуская самые жестокие сцены и события жизни, но ведь рассказала. — Значит, она рассказала тебе будущее? — недоверчиво переспросил Канкуро, а молодой Казекаге удрученно кивнул. — Странно, что только ты её видел… Может, просто видение? — Нет, — мотнул тот головой. — Видения не обладают тактильными ощущениями. Она точно была настоящей. — Быть может, она — воплощенный дух? Ну там, тело в одном месте, а душа в другом, — и видя скептический взгляд брата и сестры, Канкуро возмущенно воскликнул: — Что? Всякое может быть. Если это и не призрак, и не человек, тогда… — Тогда я найду её, — серьезно произнес Гаара, решительно вставая и подходя к окну. Скрестив руки на груди, спокойно произнес: — Она тогда сказала, что лебеди очень верные, и что я, рано или поздно, найду ту, что буду искать всю свою жизнь. Верность не умирает… И я найду её, даже если она из другого мира! Темари и Канкуро лишь слегка улыбнулись, поражаясь решительности младшего брата. Специально ли, или ж случайно, но Ай назвала его тогда лебедем. Воистину, лебединая верность… Двадцать первый век. Неизвестный город. Городская больница. Прибор тихо запищал, и линии ЭКГ вновь дали свой ход, говоря о том, что сердце по-прежнему бьется в груди. Хотя уже тринадцать лет она не покидала стен этой больницы. Девушка тяжело вздохнула, медленно выдохнула и открыла глаза. Ничего не видя вокруг, она вдруг улыбнулась через кислородную маску. А из слепых глаз стекали тихие слезы. Слова, прозвучавшие то ли во сне, то ли наяву приятно согревали душу. Молодая прорицательница была рада, что сумела всё рассказать до того, как попала в больницу, где её сознание, по большей части было отключено.

«И я найду её, даже если она из другого мира!». «Я буду ждать, Гаара. Ведь верность не умирает…».