Необычный осмотр у врача

       Каждую среду Нико ходит на плановый осмотр в лазарет.        С тех пор как была побеждена Гея и наступили спокойствие и мир для полубогов, жизнь стала казаться сном. После всех этих месяцев тревог, раздумий и беспокойств наконец в Лагере Полукровок стало уютно и радостно.        Первый месяц после Битвы за Лагерь в лазарете не было пустых коек, а бедняга Уилл с утра до ночи обслуживал своих раненых пациентов: у кого была ужасная ядовитая рана, кто сломал ногу во время боя, а у кого-то просто был сильнейший посттравматический синдром, поэтому ему каждый день требовалась эмоциональная поддержка. Но ведь самая большая поддержка нужна была только Уиллу. Один он никак не мог справиться со всей этой оравой, поэтому Нико с удовольствием ему помогал.        Нико конечно ужасный психолог: общаясь с ребятами, потерявшими друзей, он делал только хуже своими загробными шутками и цинизмом, поэтому Уилл его не допускал самому работать с душевным спокойствием полубогов. Честно говоря, из Нико так же не очень хороший врач: однажды он случайно вывихнул девочке руку, пытаясь вправить на место.        После всей этой череды неудач, Уилл разрешал Нико только ему помогать, подавать нужные инструменты, а ещё Солас был очень рад, когда Нико просто был рядом и наблюдал за его работой.        Но сын Аполлона понимал, что самая большая врачебная помощь в этом лагере нужна именно одинокому и забитому Нико. И нужна ему была не только поддержка и любовь, но ещё и помощь с набором веса, ведь он такой худенький, а ещё ничего не ест!        Поэтому на правах доктора Уилл уже давно придумал для Нико специальный режим дня, в том числе и приемы пищи, а так же занятия спортом. И контролировал результаты он каждую среду на специальном осмотре.        — Можно? — спросил Нико, открыв деревянную дверь лазарета и увидев спину Уилла за рабочим столом.        — Да, конечно! — просиял Уилл, вставая со своего места и подходя к пациенту.        Солнце за окнами освещало и без того радостное лицо Уилла. Каждая веснушка на его загорелом лице улыбалась вместе с ним. Подлетев к Нико, Солас взял его впалые щеки в свои крепкие руки и поцеловал его приоткрытые губы.        — Ты что делаешь? — привычным грубым жестом Нико попытался оттолкнуть Уилла.        — Мы тут одни, моё солнышко.        — Сам ты солнышко, Солас! — буркнул Нико, зарумянившись, вырываясь из объятий. — Я пришел на осмотр, так делай его быстрее.        — О, разумеется! — вспомнил парень, улетая к своему месту. — Раздевайся до трусов и вставай на весы.        Недовольно вздохнув, Нико подошёл к стулу, начиная раздеваться. Он не любил быть без одежды: одежда помогает ему скрыться от мира. Но особенно сильно парню было неприятно, а скорее неловко быть без одежды при своем парне.        Уилл очень спокойно говорит всем вокруг о том, что они пара, а вот Нико до сих пор каждый раз краснеет и пытается отнекиваться, когда разговор доходит до этого. Абсолютно весь лагерь уже знает, что они встречаются, а ведь на самом деле они просто иногда целуются и обнимаются. Нико нравится, когда теплые руки сына Аполлона обнимают его, ему нравятся его нежные, и в то же время смелые и чувственные поцелуи.        Каждый раз, когда Уилл дотрагивается до Нико, по телу ди Анджело пробегает миллиард мурашек, а что-то внизу живота приятно сворачивается в тяжёлый клубок. Нико настолько плохо переносит одиночество, что Уилл получил разрешение у Хирона на то, чтобы он жил в домике Аида. И если первое время доктор спал просто на соседней кровати, то последние недели он сразу ложится в кровать Нико, крепко охраняя его сон в своих объятиях. И несмотря на такую близость, ди Анджело всё ещё смущался быть в одних трусах при Уилле.        — Так, что тут у нас? — строго спросил Солас, подходя со своей планшеткой к весам с Нико на них. Результат ему не понравился, поэтому он, нахмурив свои выгоревшие на солнце брови, записал результат. — А теперь вставай на ростомер.        Здесь результаты ему явно понравились. Довольно хмыкнув, Уилл объявил, что Нико вырос на дюйм за месяц, а потом сделал вывод, что мышечная масса не набирается, потому что все витамины идут в рост.        В помещении всегда было холоднее, чем на улице, поэтому Нико зябко поежился.        — Я могу одеваться?        — Нет, милый, ещё проверить давление и сердцебиение.        — Я тебе не милый, — пробубнил ди Анджело, шаркая тапками, ковыляя к кушетке.        Уилл был такой красивый в этом белом халате, с этим стетоскопом на шее и этим сосредоточенным взглядом в никуда, когда говорил: «задержи дыхание» и «можешь дышать». От груди Нико и до самых кончиков пальцев прошла волна мурашек из-за холодного стетоскопа. По какой-то неизвестной причине мужской организм странно реагирует на холод. Ди Анджело сейчас очень сильно покраснел, почувствовав, как натягивается ткань черных трусов.        Широкие плечи Уилла, крепкие руки с выпирающими венами и красивые скулы невольно заняли всё место в голове Нико, тем самым почти не оставляя места в трусах.        — Чего так смущаешься, малыш? — спросил Уилл, расстегивая на руке пациента тонометр.        — Я не смущаюсь, — сказав это, Нико почувствовал, как вдобавок к жжению между ног загорелись уши от стыда. — Можно мне уже одеться?        — М-м нет. Я тут кое-что прочитал: есть одна интересная практика, повторяя которую регулярно, можно улучшить твое общее самочувствие и особенно настроение.        — Нормально всё с моим настроением! — буркнул Нико, поджав ноги, чтобы скрыть своё непонятное возбуждение.        Уилл встал со стула, снял с себя стетоскоп и прочие приборы, а затем начал снимать халат.        — Нет, солнышко, тебе надо стать чуточку дружелюбнее, — докторским тоном произнес Уилл, садясь на краешек койки рядом с пациентом.        Нико даже не успел возразить, потому что его рот незамедлительно оказался в плену у сильного и требовательного языка Уилла.        Обычно сын Аполлона целовался очень нежно, легко, он любил покрывать зарумянившееся от смущение лицо Нико россыпью поцелуев, но иногда он целовал вот так. Дерзко раскрывая обомлевший рот сына Аида, он жадно присасывался к губам, по-хозяйски исследуя каждый сантиметр рта пациента.        Ещё несколько секунд назад растерявшийся язык Нико не знал, что делать, но сейчас стал двигаться в ответ. Горячие и сильные языки касались друг друга с таким нажимом, словно дрались за место в этом симбиозе двух ртов.        От этого ткань трусов Нико только ещё неприличнее натянулась, а когда Уилл начал нежно водить руками по узкой спине парня, тот выгнулся назад, промычав в поцелуй.        Не ответив на многозначительный вопрос, Уилл сделал кое-что ещё более возбуждающее, он положил другую руку на грудь Нико. Стоило ему легонько коснуться пальцем темного соска, как ди Анджело невольно укусил парня за язык.        — Что ты делаешь? — мокро причмокивая губами, еле двигая языком, спросил Нико.        — Лечу тебя, мой маленький вредный Нико. Так что расслабься и получай удовольствие.        — Какое удо…        Фраза Нико потонула в его протяжном вымученном вздохе, который вызвало мокрое касание сильных губ Уилла к выпирающей от напряжения вены на шее ди Анджело. Медленно и томительно Солас засасывал сантиметр за сантиметром шеи парня, заставляя его хныкать и просить остановиться, но останавливаться тот не собирался.        Стоило такому мокрому и такому сильному языку Уилла дойти до темного взбухшего соска на часто вздымающейся груди Нико, как сын Аида вскрикнул. Чтобы пресечь все последующие крики, Уилл инстинктивно засунул два пальца левой руки Нико в рот. Сам того не осознавая, сын Аида начал посасывать пальцы, пока язык Уилла в том же ритме оставлял засосы на его теле.        А когда свободная рука Уилла, до этого дразняще теребящая второй сосок добежала до резинки трусов, Нико опять простонал, но его звуки заглушили пальцы во рту.        — Тише, сладкий, — мягко произнес Уилл, осторожно вынимая пальцы изо рта Нико и смотря ему пристально в блестящие от возбуждения глаза. — Тебе будет хорошо.        Нико закрыл глаза, продолжая сидеть, уперевшись сзади на руки, когда почувствовал, что возбужденный и требующий к себе внимания член, освобожденный от оков ткани, прилип к подрагивающему животу.        Не успев отбросить на соседнюю койку черные, сейчас ненужные трусы, взгляд Уилла так и приковался к вожделенному органу. Все мысли сейчас были на голом, худеньком и таком сексуальном, возбужденном Нико. Голова закружилась от предвкушения того, что он сейчас сделает, но ди Анджело его спустил с небес на землю.        — Ты… чего делаешь? — растерянные зрачки Нико бегали туда-сюда. Парень выглядел так, словно собирался упасть в обморок не то от возбуждения, не то от смущения.        — Расслабься, — выдохнул Уилл, схватив требующий к себе внимания член обеими руками.        Вскрикнули от блаженства оба. Нико, закрыв глаза, откинул голову назад. Его руки, дрожа, еле держали торс на весу. Уилл каждой клеточкой своих пальцев чувствовал пульсацию в обхваченном органе, в горле пересохло от удовольствия. Отодвинув крайнюю плоть, он увидел сочащуюся смазкой красивую гладкую головку.        Руки Уилла сильно сдавливали член Нико, но от этого было даже приятнее. Ди Анджело подрагивал узкими бедрами каждый раз, когда Уилл двигал руками. Сыну Аида это до приличия нравилось. Он осознавал, что это не правильно, что так нельзя, но ему было хорошо. Всё тело сладко стонало от того, что главный центр удовольствия наконец используется по назначению.        И когда Нико казалось, что он дольше не выдержит, Уилл убрал свои длинные и крепкие пальцы с его блестящего от собственной смазки члена.        — Почему ты…        Открыв недовольно глаза, Нико увидел кое-что абсолютно новое: светлые локоны Уилла нависали над его собственным животом, робко щекоча его. А теплое, хриплое дыхание Соласа обдавало жаром головку его члена. Прежде чем что-то сказать, Нико крикнул от высшего блаженства, откинувшись на подушку.        Открывать глаза не имело смысла, ведь эта опьяняющая пелена всё равно не давала возможности нормально всё увидеть. Зато прекрасно всё чувствовал центр удовольствия Нико.        Крепкий и мокрый язык Уилла сначала просто коснулся головки, а затем полностью вобрал её внутрь. Медленно и томительно-прекрасно, сантиметр за сантиметром член Нико оказался до основания в давно знакомом горячем и мокром рту. Собственной чувствительной головкой он почувствовал рвотный рефлекс посередине глотки парня, а затем пошел ещё дальше. Но мало того, что его член был в приятном, теплом и влажном месте, так Уилл начал втягивать щеки, буквально высасывая из Нико плохое настроение.        Сумев поднять голову, сквозь упавшие на лицо черные локоны, Нико увидел, как старательно снаружи Уилл втягивает щеки, а внутри он замечательно ощущал, как любимый требовательный язык вырисовывает узоры на уздечке члена. Двигая головой, Солас, казалось, активирует больше рецепторов.        Непроизвольно вцепившись обеими руками в больничную простыню, Нико неосознанно дёргал бедрами, насаживаясь ещё глубже в рот.        Вобрав в себя член до основания ещё раз, Уилл начал втягивать щеки. Чем выше он поднимался по пульсирующему сладкому члену, чем сильнее засасывал. Когда в очередной раз он дошел такими всасывающими движениями до головки, всё тело Нико уже дрожало от подступающего оргазма. Сердце колотилось о ребра, ногти впивались в подушечки рук сквозь ткань простыни, а всё тело было покрыто испариной, когда Уилл сладко лизнул головку внутри рта, заставляя Нико изверзнуться семенем прямо ему в рот.        Пациент продолжал лежать головой на подушке, закрыв лицо руками, когда Уилл руками помогал выйти остаткам спермы и слизывал её языком прямо с головки.        Единственное, что Уилл сказал ему после всего этого неведомого прекрасного и странного действа:        — За результатом анализа придёте позже.