Ревность

      Филлип Карлайл влюбился. Случалось это редко, последний раз такое было около 8 лет назад. Тогда ему было 14 и гормоны играли, заставляя мальчика страдать по разным девицам. Объектом вожделений была девочка с соседней улицы. Ну вы знаете, такие знакомые у всех были: не очень умная, но красивая; не очень сообразительная, но общительная. Ее звали Изабелла или, может, Мария, все равно. Или это была Линда? Во взрослой жизни вокруг Карлайла крутилось много симпатичных девушек и причиной тому была его внешность, хотя, наверное, деньги его отца имели большее влияние. В этом водовороте лиц и улестливых слов не сложно было потеряться. Так и было, у Филлипа не было смысла заботиться о своей репутации. На очередном приеме он напивался так, чтобы забыться, но не так, чтобы потерять рассудок. Выслушивая наставления матери, Карлайл в очередной раз обещал себе перестать так делать, но обещание имело смысл только до следующего светского приема. На одном из скучнейших вечеров Филлип и повстречал Финеаса Тейлора Барнума. Отказаться от выпивки было бы не в стиле Карлайла. И вот, через каких-то двадцать минут, Филлип подписывает договор о партнерстве с Барнумом. Был ли этот поступок обдуманным — нет, взвешенным и хорошо проанализированным — едва ли. Едва ли эта ставка сыграет. Вот в этот момент и произошло то знаменательное событие. При первом визите в цирк молодой Карлайл застал воздушных гимнастов за выступлением и понеслось.       Филлип переставал спать по ночам, думая лишь об этой чертовке — Уилер. Не было в ней ничего примечательного, да и родители, и вся общественность были против этого союза. Ну и чем она его зацепила? К проблеме недосыпа из-за мыслей об Энн, прибавилась еще и проблема снов с этой самой Энн. Таким пыткам Карлайл еще не подвергался. Томительное ощущение в груди, при одной только мысли о гимнастке, сменялось осознанием безответности своих чувств. Но так ли это, чувствует ли Уилер что-то по отношению к нему? Не мог же он подойти и спросить напрямую: «Эй, Энн, как я тебе? Красивый, правда?». Такого Филлип позволить себе не мог. В голове всплывали слова девочек-соседок. Что-то вроде «бьет — значит любит» и «ревнует — значит любит». Добиваться побоев от Энн не хотелось, да и что-то подсказывало, что дерется эта девчонка неплохо. А вот второй вариант отлично подходил. Значит, стоит только заставить ее ревновать? Делов-то.

***

План «А» пришел в голову сразу же. Филлип все еще посещал все эти скучнейшие вечеринки и все еще был при деньгах. Найти девушку, где-то на неделю — в лучшем случае и на месяц — при более плачевном исходе, не составляло никакого труда. Но так парень думал, пока нет вышел в свет. Чтобы заставить Энн ревновать нужна девушка хотя бы достойная ее, не говоря уже о превосходстве над Уилер. От внимания особей прекрасного пола отбоя не было, а так хотелось увидеть на их месте одну гимнастку из цирка, с бокалом шампанского в руках, флиртующую и болтающую на разные темы с самим Карлайлом. Как бы то ни было в претенденты на наследство Филлипа вышло около 10 человек, но фавориткой стала София. Кареглазая брюнетка, коих много в мире, даже нет смысла описывать ее подробней, она просто план «А».       Пара встреч и походов в театр, а София уже готова пойти с Филлипом хоть на край света. Сложно будет ей сердце разбивать. Настал день х. Суббота, все заняты подготовкой к шоу, но их выступление начнется еще сегодня. Энн как всегда на трапеции репетирует, хоть бы не свалилась от туда от удивления. «Ребят, всем привет» — кричит парень да так, чтобы все слышали. Сработало. «Что это за куколка?» — наверное, это спросил Том, или же кто-то еще. «Это София — моя новая пассия» — ха, а вот и та, кому посвящено это шоу. София сверкает улыбкой, но сдерживается от комментария; странно, а всем подружкам уже рассказала о прекрасном принце в красном фраке. Пошли расспросы о том, кто она и откуда. Странно. Не вопросы удивили Филлипа, напротив, если бы все промолчали, продолжив заниматься своими делами, он бы испугался. А озадачила его реакция Энн, точнее явное ее отсутствие. Она что улыбается? Да нет, не может этого быть.       Карлайл, наверное, все бы закончил, объявив план «А» неудачным, а операцию проваленной, если бы не одно но. Вечером, после воскресного шоу, Филлип сидел в своей комнате, обдумывая успехи выступления и прокручивая в голове его номера. После робкого стука в дверь, она приоткрылась и из-за нее послышался робкий голосок Энн: «Я могу войти?». «Ну конечно можешь, двери в мою комнату, как и в сердце, всегда открыты для тебя» — подумал Филлип, но ответил просто: «проходи». Парень сидел за столом, спиной к двери, и не мог видеть вошедшую, а та тихо прошла через комнату и прошептала Карлайлу на ухо что-то вроде «Она тебе не пара. Тебе стоит разорвать отношения с Софи», после этого она удалилась, оставив парня сидеть в недоумении. Ну и что это было, как не ревность?       Жаль, что этого было мало, для полного доказательства чувств Энн к нему и в голове сценариста назревал план «В», не зря же он полтора года трагедии в театре ставил, пора и в цирк добавить драмы. Если Софи, по мнению Энн, ему не ровня, то что она скажет на выбор его родителей? Сейчас Филлип жил в цирке-музее им. Барнума и, когда вопрос о семейном ужине встал ребром, пришлось приглашать отца и мать именно сюда. Их не покидали мысли об удачном союзе их сына с какой-нибудь дочерью зажиточных предпринимателей, благо на приемах много таких встретить можно. Очередная кандидатка — Элис. Красивая блондинка с зелеными глазами и мерзким писклявым голосом, таких Филлип старался обходить за три версты, но его мнение не учитывалось, когда на кону было приумножение в пару раз капитала четы Карлайлов. О семейном ужине были предупреждены далеко не все артисты, утечки информации нельзя было допустить. Большой стол накрыли прямо посреди арены. «Символично» — сказала Летти. «Чересчур пафосно» — упрекнул Василий. Столовой в цирке не было, готовили все на маленькой кухоньке, а ели кто где придется. Достаточно большой комнаты, для такого рода мероприятий, как ужин двух семей, тоже не наблюдалось в здании, и Филлипу пришлось согласиться на стол на манеже. Так, все приготовления закончены, большая часть артистов гуляет где-то в городе, ведь сегодня среда и у всей труппы выходной. Парадная дверь отворилась и в главную часть цирка вошли семьи Карлайлов и Чемберс. Филлип уже встречал их, проводив гостей к столу; началась трапеза. Обычный семейный ужин с редкими примесями обсуждения возможных перспектив будущего союза Филлипа и Элис. По зданию разнесся громкий звук удара, кто-то вошел через черный вход. Дверь там была тяжелой и не все могли ее удержать. Добавив к этому легкий стук каблучков по кафельному полу, Филлип сделал вывод, что на арену пришла главная звезда сегодняшнего шоу. Прошло минут десять или пятнадцать и Энн вышла из комнаты, видимо, переодевалась. Пара поворотов и коридорчиков, Уилер делает первый шаг на арену из-за кулис. Ступор. Немая сцена. Жалких двадцать секунд, нужных Энн для раздумий, кажутся Филлипу вечностью. Гимнастка роняет на пол пуанты, что до этого держала в руках, и убегает прочь. Мать Элис смотрит на все это с осуждением, а главы семейств начинают тихо обсуждать это жалкое представление. Филлип срывается с места и бежит за Энн, кажется, она ушла в свою комнату, куда же еще.       Вот она. Дверь, войдя в которую, жизнь парня может круто поменяться. Почему же он медлит? Может, потому что обидел девушку, что ему так дорога? А ни этого ли он добивался последний месяц? Глупый кретин! Раньше головой своей пустой подумать не мог. Хватит! Хватит этих недомолвок, пора изменить что-то в своей жизни. — Эй! Энни, что случилось? — он еще спрашивает, ему бы сейчас на коленях стоять перед ней, да слова извинений ей шептать.Слезы градом льются из бездонных глазок Энни и Филлипу больно на сердце от этого. — Ты еще спрашиваешь? Что случилось? Да ничего, просто ты мучаешь меня уже четверть года. Филлип Карлайл, да как вы не понимаете, что вы не безразличны мне? Зачем эта сладостная пытка безответными чувствами к вам?       Кажется, она хотела сказать что-то еще, но Филлип, быстро сократив расстояние между ними, подарил Энн такой желанный, для них обоих, поцелуй, прерывая ее тираду. — Глупенькая, как же я тебя люблю!       На следующем шоу они выступали уже в паре.