~~~
После звонка Тэгуна Воншик чувствовал себя ещё более нервно, чем всё время до этого. С одной стороны ему нужно было успокоиться — мальчишка был цел и доброжелательно принят Хакёном, а значит, и другими жителями деревни. Но Воншику было слишком пусто без его гостя. В сутках появилось много ненужного времени, которое прежде он бы потратил на разговоры с Чоном. Теперь же Воншик обнаружил себя за престранным занятием. Окинув рассеянным взглядом кухонный стол, за которым он располагался до звонка, Ким увидел на нём листки, на которых была планировка его дома. Только несколько улучшенная версия. Он думал о том, что вечно спать в гостиной Тэгуну не понравится, а потому стоит немного увеличить количество помещений. Попросить это сделать Лео или же заняться строительством самостоятельно. И мысль эта звучала так здраво, что Воншик даже не сразу понял, что не так. А потом до него дошло, что он даже не знает — останется ли с ним Тэгун на долгий срок или всё же уйдёт искать лучшего места для жизни. Но всё-таки его ободряющие слова про спасение из лап демона не хотелось считать лишь юношеской бравадой. И не то чтобы Воншик действительно желал быть вызволенным с острова или растерять расположение Лео, но… он хотел, чтобы Тэгун хотя бы попытался. И тогда в случае провала он бы мог с чистой душой разводить руками с сожалеющим видом. «Я сделал всё что мог, но высшие силы на то и высшие, чтобы побеждать». Что было бы в случае победы упорного мальчишки, Воншик не хотел думать. Отчасти потому, что боялся сглазить того. Частично из-за собственной неуверенности в том, что мир без привязанности к демону ещё есть. — И вот теперь ты думаешь обо мне, — раздалось знакомое, откуда-то со стороны двери. И даже не верилось, что в этот раз демон входил в дом совсем по-человечески, а не являясь из ниоткуда. С момента их последней встречи Лео совсем не изменился. Разве что поменял один изысканный наряд на другой, более простой, но от того не менее ему идущий. Белый свитер добавлял его образу обманчивого уюта и нежности, а тёмные брюки удачно подчёркивали стройные ноги. — Я о тебе думаю чаще, чем о ком-либо ещё, — отозвался Воншик. Больше всего на свете ему сейчас хотелось подойти и обнять вошедшего, прижаться к нему всем своим естеством и, насытившись невинной лаской, скользнуть руками под свитер. Хотелось ощутить под пальцами гладкую чуть прохладную кожу и почувствовать себя самым счастливым на свете человеком. И он даже направился было навстречу, но взгляд его скользнул по столу и наброскам. Не соврал ли он, уверяя пришедшего в верности? Но тот миролюбиво улыбнулся и скользнул вперёд сам, не желая видеть чужое утверждение лживым. И то, что было на столе, Лео сейчас интересовало меньше всего. Куда важней ему казались раскрытые объятия Воншика, возможность целовать его и усаживать на край столешницы, не встречая какого-либо сопротивления. И в этом хаосе жаждущих прикосновений рук уже не понятно становилось, кто именно смахнул листы и канцелярские принадлежности, освобождая пространство. Укладываемый на ровную поверхность Воншик ощущал лёгкую нервозность, потому что приходила ассоциация с собственными же пациентами. И прохладные пальцы, забирающиеся под одежду и скользящие по гладкой коже, только усиливали это странноватое чувство. Но ласкающим его всё ещё был Лео, а это значило, что можно было довериться, чтобы после упасть в такой водоворот удовольствия, из какого и не выплыть в одиночку. Но Лео и не собирался его бросать. Он дразнил, доводил до всхлипов одними лишь губами и языком, и только когда Воншик уже почти охрип от собственных стонов, он сжалился, принимаясь снимать одежду и с себя тоже. И на этот раз Ким не имел ничего против кардинальной смены локаций, когда под спиной вместо твёрдой прохлады стола возникала приятная мягкость постели. Лео переносил их в другую комнату, даже не отвлекаясь от своего основного занятия. Его пальцы всё также растягивали Воншика, в то время как губы оставляли на шее мужчины поцелуи, чередующиеся лёгкими укусами. Казалось, что всё это случалось уже много десятков раз, и, быть может, так оно и было на самом деле, но Воншик всё равно ощущал себя так же странно и восхитительно, как при первой их близости. Он подавался навстречу нежным касаниям, дразнящим шлепкам и болезненной хватке. Воншик готов был принять всё что угодно от этого неземного существа, насыщающегося им, но насыщающего в ответ так, что на пике головокружительного оргазма хотелось лишь дышать и смотреть на расцветающие под веками созвездия. Лео же в такие моменты выглядел особо довольным. Едва не мурча от удовлетворения чужой покорностью, он по-собственнически сгребал Кима в охапку и прислушивался к неровному стуку человеческого сердца. Сейчас мелодия чужой жизни звучала чуть загнанно, но уже через пару минут должна была прийти в норму. В эти мгновения насыщаться беспомощным и открытым Воншиком было особенно приятно. И даже не хотелось нарушать своеобразную трапезу разговорами, да и Ким не требовал их, как обычно. Это настораживало. А потому, завершив свой незримый обряд с подпиткой собственного естества чужим, Лео проявил небывалую прежде щедрость. — Вопросы? Предложения? Пожелания? — деловито поинтересовался он, готовясь удовлетворять чужое любопытство, но вместо этого услышал робкое: — Останься со мной до утра. И пусть на самом деле у Воншика действительно было несколько вопросов, о том, где был Лео всё это время, чем занимался, почему избегал новенького и собирается ли показаться ему сейчас. Да и с домом нужно было попытаться решить что-то чужими силами, хотя бы потому, что в своих Воншик был не уверен. Но вместо этого всего на голову обрушивалось одно лишь уверенное понимание: ему нужно пережить эту ночь с кем-то, но никак не одному. И к удивлению Воншика его гость соглашался, разделяя с ним ложе не только ради секса, но и для вполне себе нормального человеческого сна. И следующее утро ничем не отличалось от прочих. Ветер играл с тонкими шторами, заполняя комнату свежестью, а яркие лучи солнца рассеивались, заполняя комнату мерным приятным светом. Воншик потянулся, чувствуя себя отлично отдохнувшим и выспавшимся, несмотря на то, что некоторые мышцы немного тянуло. Но это было приятное ощущение, неизменно напоминающее о прошлой ночи. Впрочем, и сам виновник испытанных Кимом эмоций не спешил исчезать — он всё ещё находился рядом, и Воншик чувствовал это, даже не открывая глаз. Ощущал внимательный взгляд, изучающий его обнажённое тело, и невольно улыбался. Вот эта часть была абсолютно новой для каждодневных пробуждений на Острове, но от того не менее приятной. Воншик хотел поделиться пришедшей в голову мыслью, признать, что он был бы не против начинать так каждое утро. И он даже успевал открыть глаза, чтобы высказать надуманное вслух, но тут же его взгляд скользил по тёмной шевелюре его любовника. Это странное пугающее открытие заставляло окончательно проснуться и шарахнуться прочь — с постели на него, даже не изменив положение, смотрел Тэгун. Те же коротко стриженные чёрные волосы, тот же невинный, почти ангельский взгляд, преисполненный любопытством… Воншику требовалась пара рваных вдохов для того чтобы понять, что ему лишь показалось. Демон во всех обликах оставался собой. Всегда. — У тебя сейчас был такой забавный взгляд, неужели испугался? — промурчал Лео, вновь подкрадываясь ближе, и устраивая голову на чужой груди. — Не нравится моё преображение? — Зачем ты это делаешь? — Просто так. Захотелось удивить тебя или порадовать, но испуг — тоже достаточно приятен, знаешь ли. Не нравится? — Нет. — И почему? Так ты бы мог представить на моём месте своего юного сбежавшего гостя и трахнуть его, то есть меня, как следует, — Лео искренне недоумевал над чужим поведением, но не прекращал ластиться к мужчине, чуть царапая его плечи короткими ноготками. — Он не сбежал, — только и ответил Воншик. Он был всего лишь человеком, достаточно слабым и не лишённым тёмных мыслишек, а потому такая откровенная провокация возбуждала его. Как, собственно, и хотел того демон. — Не важно, — отмахнулся тот нетерпеливо, чувствуя подхватывающие его естество серебристые искорки. Именно так всегда ощущалось чужое желание: немного покалывающее, совсем чуть-чуть ослепляющее и сладкое, как топлёный шоколад. Это чувство хотелось впитать в себя целиком, собрать его с Воншика и съесть как какую-нибудь редкую сладость. Нет, даже не так. Хотелось, чтобы Воншик отдал всё до последней капли сам. Именно поэтому Лео отстранился прочь, чтобы принять одну из самых порочных поз на свете и поманить к себе Воншика. — Просто возьми меня так, как тебе хочется. И Воншик был слишком человеком, чтобы противиться этому. Он с долей изумления наблюдал за тем, как Лео накидывает на себя чужую маску. Так небрежно, будто привык это делать регулярно. Вздох, и под Воншиком оказывался некто очень похожий на Тэгуна: нетерпеливый, раскрытый, жаждущий. И только огонь в глубинах тёмных зрачков ещё напоминал, что всё происходящее — игра, главным организатором которой является демоническое существо. Воншик помнил это, когда зацеловывал бледные скулы. Он напоминал себе о тёмном естестве своего любовника, когда ласкал нежную кожу на внутренней стороне бёдер. Но терялся, толкаясь в раскрытое перед ним тело. Его ждала непривычная узость, вскрикивающий от боли и прогибающийся в спине Лео, который дышал так, будто боялся вот-вот задохнуться. А после сознание Воншика помутнялось похотью. Лео учёл всё, чтобы казаться настоящим. Возвращаться назад в столь ранний час было немного неловко, но у Хакёна вновь были дела, а потому он сбегал прочь, едва накормив гостя сытным завтраком. Он уверял, что Тэгун абсолютно не смущает его своим присутствием, да и ему только в радость знать, что кто-то будет ждать его дома, но… Чон всё равно уходил. Он обещал в скором времени вернуться, чтобы лучше ознакомиться с жизнью местных жителей и услышать от Хакёна подробности его путешествий, но пока его тянуло назад. Поднимаясь по петляющей тропе, Тэгун более не ощущал боли в ноге. Будто бы в доме старосты имелась своя особенная сила, которая окончательно излечила его, придала сил и решительности. Он шагал сквозь тающую дымку тумана и думал лишь о том пророчестве, в смутные детали которого его посвятил Хакён. Мысль о том, что именно он является тем человеком, над которым имеет власть время, но не демон, бодрила. Тэгуну абсолютно не хотелось стать послушной марионеткой и источником пищи в лапах древнейшего существа. Ему совершенно не хотелось хотя бы немного походить на зависимого Воншика или Хакёна, жалкого в своей скрытой влюблённой сущности. Он не желал уподобляться старшим обитателям этого места, тем более что его план не подразумевал никакого подчинения местному «хозяину». И уже подходя к дому Воншика, он думал о том, что, наверное, правильнее было бы сначала позвонить, предупредить о скором приходе, но теперь волноваться об этом было поздно. Тем более, подумал Тэгун, не случится ничего ужасного, если он устроит небольшой сюрприз и, пока Воншик спит, сварит ему кофе, и приготовит завтрак. Тэгун был уверен, что симпатию нужно проявлять именно с таких вот мелочей, незначительных вроде бы, но являющихся теми самыми кирпичиками, что вымащивали путь к чему-то более значительному. И погрузившись в свои мечтания об удивлённом лице заспанного Воншика, Тэгун даже не сразу обратил внимание на звуки, которыми полнился очевидно неспящий дом. Стоны, явно не принадлежавшие хозяину дома, доносились со второго этажа слишком интимной и чарующей музыкой, чтобы можно было игнорировать её. Но Тэгун и не пытался. Осторожно водрузив на кухонный стол корзинку, полную свежих продуктов, переданных в дар Хакёном, Чон направился к лестнице. Он прекрасно понимал, что не имеет права лезть в чужую жизнь и уж тем более, вот так, без спросу вторгаться в слишком личное, но его влекло наверх с той же силой, с какой может тянуть ослеплённого мотылька к огню. И с каждой новой парой пройденных шагов, голос незнакомца звучал всё звонче и отчётливей. Именно эти мелодичные стоны вбивали в сознание картинки, на которых раскинувшийся на смятых простынях мужчина отдаётся другому. Тэгун ускорил шаг — едва созданные образы хотелось как можно скорее заменить на иные, более реальные. Но он никак не ожидал, что увидит нечто подобное. С постели на него смотрел… он же сам. Вглядывался в него — пришедшего — пристально, но без страха или даже удивления. При этом двойник даже не думал замолкать. Он всё также искренне стонал, когда страстно любящий его Воншик снова и снова вторгался в жаждущее близости тело. И Тэгун бы мог сколько угодно убеждать самого себя, что увиденное выглядело отвратительно, но подобные изречения оказались бы ложью. Он был заворожен. Жадно следил за тем, как обхватывают длинные ноги талию Воншика, как тонкопалые руки ласкают его напряженные мышцы, как изгибается его двойник, кончая, и всё никак не мог отвести взгляд. И только когда Воншик выдал себя тихим, но полным удовольствия стоном, Чон поспешил спуститься и вернуться обратно на кухню. Ему ещё мерещились голоса, доносящиеся из воншиковской спальни, но он в них не вслушивался, занимая себя разбором принесённой корзинки. Овощи в один раздел, фрукты в другой… перед его глазами всё ещё стояли откровенные кадры чужой близости, которые оседали внутри странноватым осадком. Это было… как посмотреть порно с собой в главной роли, даже не подозревая о том, что подобное оказывалось когда-то снято. Молоко в забавной глиняной баночке на верхнюю полку, кусок элитной мясной вырезки в морозильную камеру… послышались шаги, а Тэгун так и не нашел в себе смелости, чтобы обернуться. — Не ждал тебя так рано. Нет, этот голос не принадлежал Воншику. Мягкий, обволакивающий как сладкая патока, он лился прямо Тэгуну в мозг, затопляя его сознание неким ощущением рассеянности. Чону не понравилась собственная реакция, и он резко тряхнул головой, желая сбить наваждение, но то не прошло. Зато его действия позабавили говорящего. Тот хохотнул и не подошел даже — перетёк с одного места на другое через время и пространство, оказываясь за спиной Тэгуна. А тот сжался и затаил дыхание, пережидая волну животного ужаса. Это бесило ужасно, но Чон ощущал, что ещё немного, ещё капля этого давящего присутствия, и он просто упадёт в обморок. — Ты столько искал встречи с хозяином этого места, а теперь не хочешь даже взглянуть на меня? — в голосе слышались усмешка и презрение, и они же придавали Тэгуну сил, чтобы захлопнуть дверцу холодильника и порывисто обернуться, встречая чужой искрящийся смешинками взгляд. — Я тебе не враг, не смотри на меня так. Поверь, будет лучше, если ты сменишь гнев на милость. Тогда мы быстро подружимся, и ты получишь всё, что захочешь. — Даже Воншика? — не счёл зазорным спросить Тэгун, презрительно щурясь и глядя в собственное же лицо. Он и подумать не мог, что кто-то способен столь же умело скопировать его. И не только внешне, но и мимикой. Это частично сбивало настрой, но не настолько, чтобы сдаться без боя. — Хм, даже так… — демон старательно изображал раздумья, не лишая себя возможности осмотреть нового подопечного с ног до головы. — Это будет зависеть от того, что ты предложишь мне взамен. — Сделки с тобой — пустое дело. Люди здесь говорят, что попали сюда, заключив с тобой соглашение, но у меня была лишь одна просьба из тех, с которыми и к тёмным силам не зазорно. Но ты не помог. — Ошибаешься. — Он умер! — Твой парень сбежал от тебя, заграбастав всё, а через месяц скитаний встретил хорошенькую медсестру со стальным характером и железными нервами. Так что… если тебя гложет лишь это, то зря. Ты спас его, так или иначе, а теперь расплачиваешься за это. Всё честно. — Я тебе не верю… — Тэгун отшатнулся бы назад, но в поясницу уже болезненно упирался кухонный стол. Правда была в том, что он верил, и демон знал это, облизывался сыто и приближался ближе, чтобы прошептать совсем уж интимно: — Добро пожаловать в Ад, Чон Тэгун. Помни, чем дольше ты сопротивляешься, тем хуже делаешь себе, так что… — холодная рука легла на шею Тэгуна, нежно обхватывая её, — расслабься и получай удовольствие от происходящего. Я, знаешь ли, люблю вкус удовольствия. Спускавшийся по лестнице Воншик так и замер, не доходя и до половины. С этого положения ему открывался достаточно хороший ракурс, чтобы видеть происходящее на кухне. И от представшей картины немного помутился рассудок. Два Тэгуна. Или два Лео. Находясь в такой завораживающей и неправильной близости друг от друга, они были практически неразличимы. Только одежда позволяла разобраться, где кто находится, потому что Лео всё ещё ходил в свитере, натянутом на голое тело, а на Тэгуне был его походный комплект. Воншик не был уверен, имеет ли право вмешаться, а потому просто ждал. Хотя внутри уже зарождалось смущение. Мог ли он подумать, что Хакён отпустит гостя так скоро? Конечно, нет! Этим утром он вообще ни о чём не думал, окрылённый близостью важного для него существа. А теперь получалось, что их заставал человек, который признался ему в своей симпатии. Человек, которому Воншик робко сообщил о взаимных чувствах, а теперь вроде как доказал, что они для него ничего не значат. Собравшись с духом, он зашагал к явно спорящей паре. — Я не буду тебе подчиняться, — прошипел Тэгун, запоздало вспоминая о той единственной нити, что ещё могла его вытащить из этой опасной паутины. Вот только он понятия не имел что делать, чтобы пророчество сбылось. Нужны ли были особые слова? Действия? Клятвы? Он выпалил то, что первым пришло на ум, а теперь читал в чужих глазах понимание. И насмешку. — Правда? — переспросил демон, приподнимая правую бровь. Губы его исказила улыбка, и Тэгун в очередной раз ужаснулся. Потому что это была его собственная улыбка. — Ты сейчас так мил и самоотвержен, что мне даже жаль тебя огорчать, Чон Тэгун. Ты такой же как все. — Но… Демон устал от разговоров, он вскинул ладонь вверх и вперёд, обхватывая ей шею опешившего мужчины, а после притянул того к себе, касаясь губ и тут же углубляя поцелуй. Вторгаясь в жар чужого рта совсем по-собственнически, он не встречал сопротивления, что только подтверждало правоту его слов. Тэгун был таким же как все — человеком, попавшим в клетку за исполненные мечты. Где-то неподалёку от увиденной картины застонал Воншик, и демон, усмехнувшись в поцелуй, отстранился. — Продолжим разговор, когда смиришься с очевидным, — провозгласил он, намереваясь покинуть помещение с видом победителя. Но стоило ему отвлечься, как рука Тэгуна взметнулась вверх. Воншик успел заметить блеснувший в ней предмет, но это ничего не изменило. Лезвие опасной бритвы с ужасающим свистом вспороло светлую кожу демона. И тот с изумлением прижал руку к ране, ощущая, как между пальцев просачиваются струйки горячей крови. Всё произошло до такой степени быстро, что даже знающий всё наперёд и уверенный в себе демон не успел хоть что-то сделать. Да и теперь. Он был слишком поражён, чтобы злиться, а потому просто молча смотрел на Тэгуна, ожидая объяснений поступку. — Не смей носить чужое, — выплюнул тот, конечно же, говоря о чужом облике. И демон, который даже тысячу лет назад терпеть не мог приказы, понятливо, но чуть надменно кивнул. И в тот же миг черты его лица стали меняться, а тёмные волосы посветлели на тон, ещё один, до тех самых пор, пока не стали золотистыми, как и прежде. Да и длина их теперь была знакома Воншику. Лео стал обычным собой, вот только… Тэгун всё равно в нём видел себя. Он не мог с этим ничего поделать, а потому отводил взгляд, не имея ничего, что ещё можно было бы предъявить демону. — Мы поговорим позже. Одни, — пообещал тот снисходительно. И растворился в воздухе, решив, что человеческих жестов с его стороны и так было более чем предостаточно. А Тэгун, убедившись, что давящего ощущения, порождаемого демоном, больше нет, обессилено рухнул на пол. Бритва с противным звоном отлетела куда-то в сторону, но до неё мужчине сейчас было столько же дела, сколько до всего мира в целом. Его губы всё ещё горели от неожиданного поцелуя, а нутро плавилось от осознания — он не мог противиться этому, не хотел. И пусть его сил хватило на то, чтобы не выглядеть совсем уж тряпкой пред этим тёмным божеством, но этого было очевидно недостаточно для борьбы. Весь план, выстраиваемый им на чужом предположении, оказался провальным. — Тэгун? — Воншик, присевший рядом, выглядел донельзя обеспокоенным. Ещё бы! Ведь он видел перед собой бледного, как простыни в его кабинете, мальчишку с потерянным испуганным взглядом. — Я не знаю, что он тебе наговорил до этого, но ты должен знать, он не причинит тебе зла. Правда. Тэгун захохотал, наверное, слегка безумно, потому что Воншик шарахнулся от него как от прокажённого. Если Ким под «злом» имел в виду физический вред, то да — здесь, если верить многочисленным фактам, демон был безвреден. А то, что он мог крушить морально, видимо, в расчёт не бралось. — Я знаю, — меланхолично отозвался он, когда воздуха стало не хватать не только на хохот, но и на полноценные вдохи тоже. — Я просто… Это было неожиданно, знаешь. Ты и он. И вы вместе. И его облик, я думал… я думал, что сошел с ума, когда увидел вас. — Прости, — Воншик опустил взгляд, словно бы стараясь спрятать от чужих глаз какую-то тайну. И Тэгун не упустил из виду этого жеста. Цепляясь за воротник чужой футболки, он чуть подтягивался вперёд, чтобы не дать избежать зрительного контакта. В душе его мелькнула надежда. — Скажи мне, Воншик, о ком ты думал, когда трахал его так неистово? — Я вообще не думал в это время. — Не ври мне, если не умеешь, — попытка Воншика отстраниться провалилась в одночасье, когда чужая рука сжала его запястье с невиданной прежде силой. — Скажи. — Я думал о тебе, — выдохнул тот. Признать правду оказывалось не так страшно, когда на лице младшего место отвращения расцветала улыбка, но даже та, несколько безумная, заставляла переживать о его моральном состоянии. — Я думал о тебе, потому что он предложил это сделать. Это была игра, и я согласился на её правила. Доволен? — Вполне, — кивнул Тэгун. Ох, нет. На самом деле он был недоволен многим. Присутствием демона в каждой мелочи — даже в привкусе собственной слюны! Был недоволен дрожащими руками и непослушными ногами. Был разочарован Воншиком, нашедшим себе развлечение в его отсутствие. Но всё раздражение крошилось об одну простую, но искреннюю фразу. — Я успел соскучиться по тебе, — признавался Воншик, сжимая чужую руку в своих собственных. И даже как-то плевать в этот миг становилось, что эти же ладони мгновениями раньше ласкали чужое тело. Пускай. Зато теперь Воншик смотрел на него так, что мысли о всех демонах этого мира становились незначительной мелочью, на которую можно было закрыть глаза. — Поцелуй меня, — попросил Тэгун совсем тихо, будто бы неуверенно, но он знал, что его просьба окажется выполнена в тот же миг. Нежное касание губ, совсем не такое как прошлое, подаренное ему едва ли не насильно, приносило успокоение и уверенность в том, что каким бы грозным противником не был хозяин этого Острова, устоять против его воли — реально. — Хочешь, я вытащу тебя отсюда? — Нет, — честно ответил Воншик, боясь, что его оттолкнут, но не смея врать. И чуть менее уверено добавил. — Но хочу чтобы ты остался здесь, со мной. — И делил тебя с этим лжецом? — Возможно, мне тоже придётся делить тебя с ним. Это часть острова, Тэгун. Часть нашей новой жизни и плата за неё. Тэгун на это заявление лишь недовольно фыркнул. Он не собирался растрачиваться на слова и уверять Воншика в обратном. Он не хотел уверенно заявлять о том, в чём и сам уверен не был. Он отвёл взгляд прочь и заметил листы, разбросанные на полу. Подняв один из ближайших он увидел набросок, сделанный Воншиком. — Что это? — Это... так, мелочи, — смутился Воншик. — Просто думал, что тебе захочется иметь собственную комнату. Но, наверное, это слишком бредово. — Очень бредово, — согласился Тэгун, но не смог сохранять серьёзное выражение долгое время. На лице его появилась лёгкая, чуть измученная улыбка. — Потому что я бы с куда большим удовольствием остался бы в твоей комнате. С тобой. И Воншик в ответ облегчёно расхохатался. Прежде он бы ни за что не поверил, что будет так зависеть от людей. От одного человека. Но теперь он был счастлив, что его не собирались отпускать так просто.~~~