Притворство

- Ангела Циглер, - Мертвая тишина разорвалась именем, которое много значило для говорящего. Танцующие огни камина согревали от ночного одиночества, расслабляя своим комфортом и безопасностью, вместе с каким-то красным вином - подарком ее немногочисленных коллег на сегодняшний день рождения. Устало расположившись на кресле, в черной рубашке с уже давно распущенным галстуком, она наклоняла бокал в одну сторону, затем в другую, будто изучая содержимое, но его нужно было испить, чтобы изучить. Так О'Доран и сделала. И сделала несколько раз, но вывод, который исходил из этого вина находился на дне бутылки и ей было до него далеко, но она была правильно настроена. Одиночество как холод окутывало ее в тепле и приятном окружении, что было несомненно противоречиво, но в ее жизни среди многих знакомых не хватало одного человека, от него, а точнее, от нее и исходило это самое тепло, такое желанное и недоступное, без которого ей было одиноко. Она могла бы заполучить ее силой, ибо ее руки были властными, но где-то внутри боязливыми и неуверенными. Может, Мойра бы заставила ее полюбить себя, заставила бы ее выслушать все, что у нее на уме и в сердце, сделала бы так, чтобы она не смогла сопротивляться ее вожделению. Она не жалела, что была не самым лучшим человеком, по крайней мере так многие говорили ей, но жалела, что ее не настоящее "Я" стало тем, из-за чего любовь ее стала несколько неудачной. Былые страхи, которые она закрыла за своим эго периодически нарастали и были первопричиной, почему она стала плохим человеком. Для нее это было очевидно, но не для других, в ней видели лишь сумасшедшего ученого, фригидную и циничную, эгоцентричную даму, отчасти, может это и было так, ибо когда она притворялась на людях, постепенно забывала кто она есть на самом деле. Когда в лаборатории О'Доран увидела Ангелу в первый раз, она легко могла продолжить выглядеть тем человеком, кем она не является, но влюбленное чувство или его осознание нарастало постепенно. С каждым новым словом и взглядом их отношения становились все более двусмысленными, для Мойры это было действительно так. С каждой новой встречей она все больше нависала своим ростом над такой маленькой Циглер, с каждым разом она оставляла ей все меньше личного пространства. Она получала невероятное удовольствие, питаясь таким близким контактом, когда Ангела стояла сбоку, а О'Доран ей объясняла новую идею, параллельно наслаждаясь прикосновением, таким, что было вроде-как не нарочно, но Мойра чувствовала, как Ангела прилегает к ней, чувствовала ее теплое тело, но не показывала никакого сладостного чувства, сохраняя тот же профессиональный вид и острый взгляд. Хотя, иногда она брала ее за плечо, когда они обе смотрели на какой-то очередной дисплей или запись, обсуждая это. Другие бы не поняли, так и считала Мойра. Казалось бы светловолосая девушка та, что моложе, должна была влюбиться в своего более взрослого, опытного и, что было достаточно уместно, высокого коллегу, но все случилось иначе. О'Доран бы не при каких обстоятельствах не показала свои настоящие чувства ей, потеряв репутацию, тем более на людях, в отличие, наверное, от Циглер. Та, может из-за своей глупости или излишней жизнерадостности, что как-то сочеталось с ее уместной серьезностью, острым умом, так или иначе поделилась бы тем, что у нее на душе, она бы обязательно поделилась своими гипотетическими чувствами, если бы они были. Мойра это поняла, когда на день Святого Валентина Ангела подошла к ней и обняла ее, та чуть не растрогалась, от сюрприза и тепла, исходящего от Циглер. От неожиданности О'Доран не успела обнять ее в ответ, но так даже лучше, а то, это выглядело бы странно, а так, все уже привыкли к добросердечности светловолосой Циглер. После объятий, Ангела и подарила ей валентику, розовое сердечко, которое раскрывается, словно книга на две страницы. В ней было написано: "С любовью самому-самому угрюмому коллеге - тебе, Мойра." Она сказала, что это глупости и ей не стоило это делать, но О'Доран, за что она себя уничижает, стыдясь этого, до сих пор хранит эту валентинку. Ангела, несмотря на такую позволительную близость относилась к коллеге, скорее как к начальнику, уважая Мойру и считая ее выдающимся генетиком. О'Доран указывала ей на ошибки в ее работах, иногда хвалила их, а Ангел всегда была этому рада. Циглер всегда принимала ее главной, не осознавая этого. О'Доран всегда была умнее, опытнее, увереннее, из-за чего Ангела ей прямо таки восхищалась, но все-же такое было редко. Мойра так и фантазировала, что начнет ей командовать, сможет сделать все, что ей вздумается с этим маленьким ангелом, говоря с улыбкой, что это всего лишь эксперимент, а Ангела сначала неохотно, но затем со всей страстью отдастся в ее объятия. Как же все жалко получилось, что казалось Мойре комедией трагедии, что жизнь ее шутка, а она заперта в своих скрытых страхах, подавленных желаниях, глупых амбициях, таких же глупых фантазиях, что делает ее слабой и беспомощной. Выбор был невелик, либо Ангела, либо ничего, ничто больше ее не волновало, почти все время только о ней и думала, из-за чего ее продуктивность на работе снизилась, она хотела встать и подойти к Циглер и хотя бы взглянуть на нее, хотя она пыталась побороть высокое чувство, пыталась забыть Ангелу, но ничего не получалось, не выходило, ведь когда она видела ее снова, то это самое высокое чувство обретало новую силу. Ее любовь в мире фантазии слилась с невероятными фантастическими амбициями, что когда Мойра будет на самой высоте, выше всего мира, или когда она будет на самом дне, то Ангела Циглер протянет ей руку, расправив свои крылья костюма Валькирии и будет с ней, в ее объятиях. Она бы смотрела на ею сотворенное, на прогресс, который она запустила, на все свои деяния, которые заставили этот мир содрогнуться, будь они хорошими или спорными. Тогда бы она и поглядывала на девушку, к которой она питает высокие чувства, да что там, она бы все отдала сейчас, чтобы снова взглянуть на нее и почувствовать ее взгляд на себе. Мойра уже наливала четвертый, если не пятый бокал полусладкого вина. Она встала с кресла, начав расхаживать по дому без какой-либо цели. Ее уверенная походка, надменный высокий подборок и такой-же острый взгляд никак не поблекли, даже когда она была наедине с собой, будто она забыла кто и какая она есть на самом деле. Это странное действо, что Мойра совершала, притворство и лицемерие, что свойственно человеку, особенно О'Доран, но чуть в других проявлениях. Если ей вожделенная светловолосая девушка вела себя с одним человеком так, то с другим иначе - это было нормально для любого социализированного человека, который поддерживает различные отношения с различными людьми, но Мойра отдавалась своему ложному "Я" для всех одинаково, даже для Циглер, ведя себя всегда так, как будто она олицетворение холодности к людям, эгоцентричности и прочих не очень хороших качеств. Она хотела верить, что она хороший человек. И это была ее ошибка, что она так поступила с Циглер, что теперь ей кажется все безнадежным. С каждым новым шагом и с каждым новым глотком полусладкого вина ей все больше хотелось увидеть Ангелу, почувствовать запах ее светлых волос, прикоснуться к ее мягкому телу, такому маленькому и милому в сравнении с ее огромным ростом, длинными пальцами и острыми линиями лица. И все это было таким далеким, невозможным, будто взгляд в другое измерение. Но решение было просто. Еще один бокал вина, еще один круг взволнованным шагом, и она уже набирает сообщение: "Циглер, мне нужно с тобой кое-что обсудить как можно скорее, давай встретимся на..." Мойра прочитала сообщение. Звучало тупо, но она отправила это, назначив место. После самых долгих двадцати секунд в ее жизни, пришел ответ: "Скоро буду". Мойру активизировала ожидаемая встреча, она выпила еще больше, а уже через пять минут она вышла из дома и была на улице. Белая ночь, об этом говорило небо усеянное звездами и яркая полная луна. Кроме ночного светила, улица освещалась фонарями и фарами проскальзывающих машин на границе взгляда. Тротуар под ногами О'Доран словно двигался в противоположном направлении, хотя она была не так уж и пьяна. Тем не менее, она шла ровно, торопливо, будто с каждым шагом все ближе к Циглер, так оно и было, но она обязательно придет раньше. Мойра была все в той же черной рубашке, зачем-то она оставила на себе этот галстук, но уже на улице она передумала, сняв его и выкинув куда-то на дорогу, думая, что он не нужен, раз обстановка неформальная. Никто этого не увидел, да никого на улице не было в такое время, хоть и единожды мимо прошли пьяная громкая парочка. Мойра хотела было подумать, что они отбросы, но затем вспомнила, что она сама пьяна. Ей было интересно сколько время на данный момент, она помнила, что открыла бутылку, когда уже было темно. Достав телефон, Мойра увидела, что тот показывал время больше полуночи. Ангела каким-то образом не отказалась выйти на улицу, на первое же сообщение от коллеги в час ночи. О'Доран подумала, что может Циглер также одинока, как и она, возможно она все это время тоже сидела дома без интереса, ждала чего-то, думая стоит-ли ей что-то предпринять, хотя может и нет. Такие надежды ускорили ее. Ночь, улица, назначенная встреча - все это заставляло побуждало на действие, в воздухе словно ощущался какой-то призыв, только Мойра не могла понять к чему. Наверное, ей стоило открыться. Показать настоящую себя, хотя-бы попробовать стать искренней и совсем другой, не такой, какая она сейчас. В ее голове были мысли только о Циглер, она думала, что ей скажет, представляла, что волокет ее такую же пьяную домой и аккуратно кладет на кровать, а она уже спит. О'Доран это бы рассмешило, даже сейчас когда она шла, немного улыбнулась. В этой фантазии далее Мойра бы легла рядом, рукой касаясь ее дальнего плеча. Конечно, другие ее фантазии были несколько более испорченные, но она не могла представлять такую Циглер, зная, что вот-вот встретит ее. Назначенное место было парком, далее по ситуации. О'Доран стояла возле скамьи, обхаживая туда-сюда от нетерпения, первого такого в ее жизни. Длинные тени ее тела еле заметно пошатывались. Свет фонарей освещал все дорожки и все деревья этого зеленого места. Издалека она заметила идущую по парку девушку, и это была она - Ангела. Выражения ее лица не было видно, но когда свет вот-вот попадет на ее физиономию, Мойра боялась, искренне боялась, что это будет физиономия гнева или недовольства. Она стояла и смотрела на нее, как Ангела шла издали, в расстегнутой ветровке, в каких-то синих джинсах, выглядя как какой-то подросток, но по ее походке было ясно, что это она, хотя можно было засомневаться, но Ангела будто постаралась для Мойры своим видом. И она пошла к ней неспешно навстречу. В лице Ангелы была какая-то нежность, приоткрытый рот, выдающий ее интерес, и всегда расслабленные губы которого всегда были желанны для Мойры, также как и взгляд ее голубых глаз. Она была идеальна с головы до ног, если не считать ее странный наряд. О'Доран даже побоялась, что эта девушка - совсем не ее уровень, будто бы Ангела слишком хороша для нее. - Привет, Мойра, - Ее сладостный голос дошел до слуха женщины. - Здравствуй, Ангела, сегодня мы на имена? - Как всегда надменно произнесла Мойра, говоря о том, что они называют в лаборатории друг друга по-фамильно, - Но, я не против, - Улыбнулась она, ей на это понадобилось очень много сил. Мойра пыталась освободится от этих ужасных оков своего характера, она пыталась притворится другой, или скорее очиститься от притворства, которое включалось чуть ли не на автомате в любом обществе, она пыталась быть искренней, вести себя как человек, а не как... Она себя обычно ведет. - У тебя ведь сегодня день рождения, не так-ли? - Да, - Она и сама забыла. - Ну, с днем рождения, - Мило сказала она, а затем прильнула к Мойре, обняв ее, - Мойра, - Прошептала она. О'Доран это удивила, она не теряя времени обняла ее в ответ, успевая руками проскользить почти по всей ее талии, сжимая длинными пальцами ее к себе. И то, как прозвучало имя в ее устах, было для Мойры словно ангельской песней. Ангела была на голову ниже, слышала быстрое сердцебиение ухом на груди, а Мойра чуть ли не окунулась носом в ее волосы, золотистые и мягкие, ощущая запах, который никогда не забудет. Наверное, О'Доран слишком громко вдохнула и очень крепко скрестила руки за ее спиной, что Ангела подумала что-то неладное. И это продолжалось достаточно долго для обычных дружеских объятий. - Мойра, - Она постучала ее по спине дважды, голос был приглушенным, закрытым ее объятиями. - Да, - Она ее отпустила, - Я задумалась о том, что быстрее для определение ДНК, волосы или слюна человека, - Затараторили она, все больше пытаясь скрыть этот надменный аристократизм, у нее выходило не плохо, - К тому же я пьяна, но я бы выпила еще, - Нервно улыбнулась она. Как же больно ей было прекращать эти объятия, она подумала, что они длились вечность и могут продлится еще одну, но они прекратились и теперь, чтобы прикоснуться к ней, придется искать повод для прикосновений. Как же были ценны Мойре эти секунды, какой ужас, что она теперь только и думает о том, чтобы снова лишь прикоснуться к ангельскому телу. Неловкое молчание поглотило воздух на бесконечные секунды. Ангела смотрела на нее с недоумением, даже с каким-то недоверием или даже страхом. - Я вижу тебя в первый раз в таком виде, - Она посмотрела на ее длинные ноги, совсем немного согнутые в коленях, очень форменные и обтянутые джинсами. Мойра поняла, что сделала какую-то ошибку, из-за чего у Циглер такое странное выражение лица - Прости меня. - Что? - Не понимала Ангела, - За что? - Я не знаю, ты так на меня посмотрела, будто я сделала какую-то ошибку, - Смущаясь, говорила Мойра, Ангела усмехнулась. - В лаборатории ты смотришь на меня так, будто я и есть ошибка, - Улыбчиво, уже без такого выражения лица говорила Циглер, - Так, ты меня позвала чтобы я тебя поздравила с днем рождения? - Говорила Ангела, будто бы она почувствовала власть. - Нет, я позвала отмечать его со мной, хотя, - Она достала телефон, посмотрев на время, - Оно уже прошло час назад, я пьяна, но могу выпить больше, - Вздохнула Мойра, она не чувствовала власть перед человеком в первый раз. - Ты позвала меня одну? - Огляделась по сторонам Ангела. - У меня больше никого нет, - Без каких либо эмоций сказала О'Доран, будто констатируя очевидный факт, хотя это было не совсем так. - Оу, - Она подняла сочувствующие брови, - Звучит грустно. Две дамы, что звучит как анекдот, пошли покупать алкоголь. Но, это не было шуткой, и поэтому Мойра заверила подругу, что та пьянее, чем ей кажется, и если она запнется об самый малый камень на дороге, то упадет. Ангела же сказала, что не допустит этого. Высокая бывшая аристократка придумала для себя и поделилась с подругой, что ей стоит взять ее под руку, а Ангела отшутилась, что упадет следом. Обстановка была искренней, шутливой, тем не менее у О'Доран в голове пробежала совсем маленькая обида, но она на нее не обратила внимание. Пока Ангела покупала, что в простонародье называется "бухло", Мойра серьезно задумалась, смотря в небо, чем же они занимаются, падая так низко, и все-таки ради чего это. Также, за такой небольшой промежуток времени, когда Ангелы не было, она понимала, что в какой-то момент она перехватила у нее власть, но Мойра впервые этому не противилась. Когда ей стало стыдно перед ней, у нее неосознанно включился рычажок, говорящий о том, что этим человеком можно манипулировать, но О'Доран знала Циглер и знала то, что она подавляет такое и всегда пытается не быть доминантной. Очень странно ощущать, как невероятно быстро из-за чувства любви доминантность в отношениях между двумя людьми одного пола сменяется, ибо Мойра стала подстраиваться. С другим бы человеком она этого не сделала. В какой-то момент у нее заиграли в голове фантазии, очень светлые, будто моментально настал день, из которых она выделила две особенных. Фантазия, что закралась ей в голову без ее контроля была о возобновлении власти над Циглер, но более утрировано. О'Доран будто бы наяву увидела, как она прижимает к стене свою возлюбленную, одна рука у нее на шее, а другая у ее головы на стене в изгибе, ибо та слишком длинная, чтобы вытянуть ее и одновременно быть с ней на близком расстоянии. Мойра удивляется сама себе, что ей приходит в голову мысли, как она душит Циглер, та с поднятым подбородком и покрасневшим лицом все еще пытается вдохнуть, но О'Доран нависает над ней как смерть. Тщетно открывая рот, она пытается добыть хоть немного кислорода, а по щекам ее текут слезы. В светловолосой девушке жизнь вот-вот угаснет, но Мойра имеет власть даровать ей жизнь. Она отпускает хватку длинных грубых пальцев. Ангела с любовью в глазах говорит: "Спасибо". О'Доран хочет ответить ей словом силы, она почему-то зла на нее, а сцены удушения, в котором сокрыто что-то интимное, не угасают. На секунду фантазия показала, будто наоборот Ангела получает от этого удовольствие, то и дело вытаскивая изо рта нереалистично мокрый язык, закатывая глаза. Мойре уж совсем стало мерзко, но она была заинтересована в этих фантазиях, перекрывающих грань реальности. О'Доран вообще очень много фантазировала с того момента, как влюбилась в Ангелу, но такие фантазии, где она как маленькое домашнее животное на коротком поводке достает язык, часто дыша с безумием в глазах, как у радостного пса, ей были чужды. Все та же черная рубашка сочеталась с ее ошейником, а хозяин этой собачки была Ангела. Она смотрела надменным взглядом на нее, на такую Мойру, которая просто хочет какой-то ласки, а она была настолько влюблена, что была даже рада просто смотреть на Циглер и находится рядом. Она положила кисти рук, словно лапки, ей на ноги выше колена, та сидела, посматривая на Мойру как на ничто, а фантазия та показывало все от третьего лица, чтоб сознание полностью могло воспротивиться происходящим, и смотря на себя и на Ангелу в таких постановках и декорациях было действительно необычно. Ангела была в костюме валькирии, выглядя как настоящий ангел с золотистыми крыльями, в котором она была спасительницей, богиней, ангелом, в конце концов, но положение ее же самой Мойру несколько не устраивало, мягко говоря. Ангела водила нежными пальцами по лицу Мойры, с расслаблением и успокоением во взгляде. Потом ее стало что-то тыкать в щеку, это усиливалось, а затем она проснулась. Ангела смеялась, а Мойра подпрыгнула, не понимая, где она находится. Все та же ночь, все тоже темное небо. Циглер пришла с наполненным различными сортами алкоголя прозрачным пакетом в левой руке, смеясь от души, а О'Доран потерялась в пространстве, почувствовав, что она итак вполне пьяна. - Ты заснула стоя с открытым ртом, - Смеялась Циглер, а Мойра стала потерявшейся и несколько недовольной, - Выглядело очень мило, - Улыбалась она. До парка как рукой подать, именно поэтому они пошли к знакомой скамье. Мойра все думала, как бы ее сонливость не повторилась опять, а также, что будет, если она просто возьмет и признается ей любви невзначай, что она скажет слово и будь, что будет, но, конечно же, так О'Доран не хотела, все-таки это ее единственный шанс стать ближе с Циглер, единственный шанс на любовь, в случае неудачи - ее жизнь бессмысленна. Только села Мойра с краю на эту скамейку, вслед на зей расположилась Ангела посередине. Между ними располагался злосчастный пакет, они взяли две баночки чего-то там сорта такого-то, неважно, одинаковый у них у обоих яд в руках делал их искреннее с друг другом. Они выпивали среди шума ночных улиц, шелеста листвы деревьев. Атмосфера была очень романтичной, такой, в которой Мойра искренне надеялась на поцелуй. Ангела предупредила, что алкоголь на нее действует очень быстро и всегда по-разному. Развязался разговор, Циглер рассуждала, что они вдвоем два старпера, пытающиеся выглядеть молодо. Мойра поддержала это, поделилась своим переживанием, прежде упомянув, что она ни с кем об этом не говорила, что она боится старости и смерти. Ангел ее поддержала, Мойру можно понять. Характерами они были молоды, для обоих это не было секретом, вся целеустремленность и амбициозность Мойры могло восприниматься как поздний, очень поздний максимализм, хотя все было чуть сложнее. Ангела же бывало делала что-то, что делало ее похожей на глупую девочку, наверное, так выглядят все жизнерадостные люди. - Ты хороший человек, Ангела, и я не знаю что тут добавить еще, - Поглядела Мойра на нее, - А я ужасна, я никогда не думала, что скажу это сейчас, с тобой, - Грустно усмехнулась она, - А еще я пьяна и не совсем контролирую себя, - Уже в который раз напомнила Мойра. Мойре нарисовалась в голове Ангела, обернутая одеялом на голое тело. Снова ее неконтролируемая фантазия начала ей показывать, как она зевает, улыбается, все также сидит в этом положении на постели и смотрит своими голубыми глазами в душу. Фантазия отошла, но Мойра все также держала помутившийся взгляд на ангельских глазах подруги. Ангела приблизилась. - Мойра, - Это имя казалось божественной песней в ее устах, - Ты какая-то потерянная, - Она провела перед ее лицом руку, та ничуть не моргнула, казалось, словно вся ситуация потерянная. - Я подумала, что это может быть сон во сне, - Начала говорить Мойра первое, что попадет в голову. расстояние между ними было таким-же кратким, - Что-то я, да, зависла, - Оправдывалась О'Доран, усмехнувшись, направляя взгляд снизу вверх, оценивая ее тело. - А кто тебе снился, когда ты ждала меня? - Откровенно спросила Ангела. - Ты. - А что именно тебе приснилось? - Все более заинтересованно спрашивала Ангела. О'Доран представила, чтобы было, если бы она сказала все от и до, это был бы полный провал, так что она соврала на более милое и менее извращенное, ей казалось, что это ее шанс. Ее лицо, волосы, руки так близко, что она не могла скрывать в своем голосе дрожь. - Как мы работали вместе, мы одерживали успех и нам было интересно, - С грустной ностальгией говорила Мойра, - И я была не такой угрюмой, - Грустно говорила она, - А ты была такой-же как всегда. - Какой? - Ангела смотрела ей в глаза, в ней горела возбужденная заинтересованность и это все, что можно было прочитать - лишь ее приоткрытый рот, расслабленный взгляд. Мойра в свою очередь испугалась, на кону ее последующая жизнь - на одной чаше весов полная страданий, а на другой - жизнь наполненная кампанией Ангелы. Ангела взяла ее свободную руку, которую та хотела поднять зачем-то, было уже не важно. Короткие нежные руки обхватывали длинные бледные пальцы. - Такой-же красивой, как и сейчас, - Мягко говорила Мойра, чуть-ли не шептала, смотря в ее глубокие голубые глаза, - Такой-же доброй, такой-же жизнерадостной, я даже не знаю, - Восторженно не могла найти слов она, - Таким человеком, - Удивлялась О'Доран. Тогда они еще долго смотрели друг на друга, а затем, расслабленные взгляды, все волнение в крови Мойры, их лица под лунным светом среди темноты потянулись к друг другу губами. Рука О'Доран проскользнула к ее лицу, взяв ее за подбородок, несколько опередив время, они поцеловались. После лишь малого соприкосновения губами в этом желанном двумя девушками поцелуе они сразу-же перешли на языки. О'Доран ликовала в душе, она не верила, что это происходит с ней, будто это очередной сон, но это была реальность, которая вознаградила все ее страдание и вожделение. Мойра выгнула брови, теряясь в страсти, терзая себя мечтами об этом многое время. Руки обоих скользили по телам, то и дело останавливаясь на талии, шее, плечах и других частях тела, а языки переплетались. Мойра не отрываясь от нее, не глядя, рукой нашла пакет и положила его на дорогу рядом, чтобы теперь лечь в положение, которое будет для нее максимально удобно. Их бы застыдили за такое на улице, будь в этом ночном парке люди, но эти двое, совсем потеряв рассудок легли на скамью каждым своим ростом, обоими телами, занимая на ней все пространство. Мойра была ниже, одна ее рука, чтобы она не упала со скамьи, что очень забавно, держалась за ее край, а локтем была чуть выше головы Ангелы. Та в свою очередь запустила свои руки ей в волосы, они периодически спускались к шее и обратно поднимались к короткой прическе Мойры. Свободная кисть О'Доран сжимала маленькую руку Ангелы, иногда чересчур сильно, но затем она ослабевала хват, осознавая, что делает ей больно. Этой же рукой Мойра перешла на ее шею, чувствуя, что обхватывает длинными пальцами все ее слабое тело под ней, которое она может контролировать. Касаясь напряженными губами, часто встречаясь языками, Мойра чувствовала мнимую, уже потерянную с ней власть, к которой она по какой-то глупой привычке хотела вернутся, чтобы оправдаться перед самой собой. Ангела от потери воздуха случайно не сдержала стон, но так это восприняла Мойра, надавив на нее еще сильнее. Ангела надавила ей на плечи, в направлении противоположном от себя, чтоб та, грубо говоря, слезла. Их поцелуй разорвался, Мойра поднялась и села ей на ноги, пытаясь удерживать вес, чтобы не надавить на нее, напрягая ноги. - Мойра, - Она издала тихий кашель, - Ты меня чуть не задушила, - С удивлением говорила Ангела. - Я-я-я... - О'Доран сама удивилась тому, что она начала заикаться, что ей было несколько стыдно, - Прости, я... - Ты так на себя не похоже, - Перебила ее Циглер, усмехнувшись, - Ладно, на этот раз я тебя прощаю, но впредь будь аккуратнее, - Она поднялась торсом и чмокнула ее в носик, Мойра покраснела, она молчала с открытым ртом, хотев что-то сказать, но не могла. - Ангела, я люблю тебя, - Серьезно говорила Мойра. - Я знаю, - Добро усмехнулась она, закрыв рукой красивую улыбку, будто смущаясь. - Нет, я серьезно, - Убеждала ее О'Доран, - Наверное, с первого взгляда. - А я подумала, что ты меня ненавидишь, когда мы встретились в первый раз, но, - Ангела улыбнулась, - Ты сама видишь, что у нас с тобой. Мойра обняла Ангелу, прильнув головой в ее грудь, страстно сжимая руками ее спину, словно не хотев ее потерять, да так оно и было. О'Доран была сравнима с собачкой, которая была рада приходу хозяина. Ей нравилось быть принадлежащей Циглер, и Циглер это чувствовала, что теперь все изменилось, что Мойра принадлежит ей, теперь она ее. Ангела гладила ее рыжие, почти красные волосы. Она ожидала от этой встречи что-то, но что теперь случилось превзошло ее ожидания. Она чувствовала себя доминантной, ее внутренний ангел ликовал, она никогда не видела Мойру такой, но новая Мойра ей нравилась еще больше. Девушки хотели бы уже завтра проснуться вместе, увидеть первым делом друг-друга, открыв глаза, но ночь еще не закончилась, а полная луна и небо, и алкоголь, да и их чувства ждали еще большего, того, что обязательно случится, того, что будет сулить взаимным счастьем и такой же взаимной любовью. Эта ночь положила начало всепоглощающей идиллии и утопии, пусть оно будет навсегда.