Я знаю, я знаю

Для Кайло Рена и Рей существует два поля битвы. Первое являет собой постоянно меняющиеся места их сражений, где они продолжают встречаться лицом к лицу. На нём, посредством столкновения световых мечей, происходит демонстрация силы. Запоминать его движения становится привычным для Рей делом, а когда происходит что-то непредвиденное, она лишь совершает рывок к Силе, предугадывая все последующие действия своего противника. Обычно он пытается одолеть её с помощью формы Атару, но терпит поражение вновь и вновь, игнорируя собственную долговязость и отсутствие контроля над этим. После этого он принимается за Ниман, но силовых приёмов не использует, лишь за исключением особой на то необходимости. В какой-то степени это продолжает ускользать от неё — причина, по которой он так себя ведёт — но когда она начинает искать её в границах его сознания, то чувствует в ответ лишь горькое неповиновение. Ему кажется, что она считает использование подобных приёмов мошенничеством. Так оно и есть, но это лишь ещё больше заставляет ломать голову над тем, почему ему вдруг не всё равно. Второе — наиболее опасное поле битвы, и оно в разы изнурительнее, потому что этому поединку нет конца. Не существует никакой определенной точки отсчета или подачи какого-либо сигнала, когда два потока разной направленности неожиданно сталкиваются, в попытке разорвать друг друга на части. Там нет ни явного поражения, ни безоговорочного отступления. Их сознания продолжают вести меж собой войну, и пока они оба всё ещё живы, то здесь им быть на равных. Мощь каждого уравновешена единой стойкостью и неумолимой настойчивостью. Они не в силах друг друга перехитрить, поэтому лишь продолжают проверять, оценивать и испытывать свои терпение с выносливостью. Порой кажется, что передышки в этой войне галлюцинаций можно и не ждать. Будто он всё это время продолжает скрываться в потаённых уголках её сознания, в ожидании всё разрушить и навести там хаос, разбивая что угодно на своём пути, что бы она ни сделала. Иногда ей кажется, что ему просто больше нечем заняться, а в остальное время она задумывается над тем, что, возможно, он и сам не может это контролировать. Конечно, существует и иная вероятность того, что его присутствие продиктовано лишь плодом её воображения, но мысль о том, что он настолько прочно засел у неё голове, приводит Рей в полнейшее замешательство. Важнейшим фактором их игр разума является непосредственная физическая близость. Чем дальше они друг от друга, тем менее чёткой становится и Связь между ними. Она никогда полностью не выключается, но вдали, на расстоянии световых лет, Рей ощущает лишь отголоски его самых сильных эмоций и больше не способна с точностью определить его местоположение. Но если же они находятся на одной планете или в одной и той же системе — она ощущает его присутствие, словно он стоит перед ней совсем рядом. Поэтому, как только они достаточно близко, продолжать прятаться друг от друга становится уже невозможным. Порой он тот, кто находит её первым, порой это делает она. Их бесконечное перетягивание каната продолжает играть со множеством незаживающих на теле ран и рубцов, что прочно засели в скрытом от глаз сознании. На поле битвы эти отметины являются однозначными, в прямом смысле слова — они слишком наглядны. Нанесен удар им или ей же — неважно — в итоге один из них или они оба проливают одну и ту же кровь. Они сражаются лицом к лицу, атакуя на поражение, до тех пор, пока что-то не начинает отрывать их друг от друга. Это словно бесконечная череда повторных поединков и кромешного ада, которые будут восполнены своей наградой в следующий раз. А затем снова и снова. Это было надёжным. Непоколебимым как море. Однако ничего подобного не происходит во время их столкновения на другом поле битвы. И в этом вся разница. Рей могла бы на протяжении всей свой жизни продолжать презирать Кайло Рена за те ужасные и отвратительные вещи, что он совершил. Она, вероятно, продолжала бы пытаться убить его вновь и вновь, если бы не их связь и то, что ей стало известно о человеке за его неустрашимой маской. Черт возьми, когда-нибудь в конечном итоге она бы смогла добиться его смерти. Хотя, учитывая нынешнюю ситуацию, и неважно, что это о ней говорит — Бена Соло она убить не может. И не имеет значения, как сильно он пытается сам, но даже Кайло Рен не способен сделать этого. И поэтому проблема сохраняется.   Продолжая невольно изучать своего задумчивого заклятого врага, она научилась отличать одного от другого, а также узнала о самом нестабильном и непредсказуемом гибриде из них обоих. Она понимает, когда с ней говорит Кайло, а когда это делает Бен. В те моменты, когда она ловит проблески света сквозь призму его глаз, Рей уже знает, кто из них двоих сейчас смотрит на неё из-за маски.   Рей знает о множестве разных вещей, которые могут привести терпение Кайло к точке ликвидации. Ей известно даже о том, какая именно из двух вечно конфликтующих в нем душ на сей раз разразится в гневе. Гневная тирада Кайло по-странному систематична. Когда он выражает ярость, используя свой световой меч, то зазоры и порезы на любой поверхности являются слишком точными, почти геометрическими. Разрушения, которые он наносит — его личный способ успокоить свои нервы, и каждый удар возвращает часть его самообладания обратно.   Бен — ураган волнений, безрассудно блуждающий во всём на расстоянии досягаемости. Когда всё очень плохо, он делает так, что это превращается в минуты бессмысленного насилия. Но такое случается, если он огорчен тем, что совершил кто-то иной. Когда же Бен в разладе с самим собой или, что еще хуже, когда с Беном в разладе Кайло, он словно взрывается изнутри и оборачивает всю боль и злость на самого же себя. Наверное, это наихудшее из происходящего — от всего подобного у Рей лишь головные боли. Ведь он продолжает крушить возведенные стены. Буквально. Порой она пытается заставить его прекратить, и лишь однажды это срабатывает. Как только это происходит, она предлагает себя в качестве такой стены, сплетенной из собственных мыслей и заряженной её же энергией. Он продолжает биться в неё снова и снова, до тех пор, пока не начинает задыхаться от истощения, и ненависть в его голове вместе с чувством замешательства, наконец, отступают. Остаются лишь эмоции, граничащие с благодарностью, и уже этого достаточно, чтобы Рей ненадолго, но могла бы разорвать связь с ним. Ей известно, что когда Кайло Рен спит, Бен в нём проявляется сильнее и ярче. Иногда ей даже удаётся поймать проблески его воспоминаний. Счастливые окрашены в глубокий багрянец и запятнаны сожалением и чувством потери, что вызывает в её глазах слёзы. Она смотрит на мир глазами маленького мальчика, который верит в то, что никогда не будет достаточно хорош. Ни для своего отца, который считает его бесхарактерным, истеричным и слабым. Ни для своей матери, которая совершенно напугана, пока время идёт, а его силы всё продолжают расти и расти. И её непоколебимая любовь к нему ранит больше всего на свете, потому что так он никогда не сможет перестать то и дело, что постоянно её разочаровывать.   Бен, который с каждым днем становится всё более стройным, долговязым и высоким, мечтает ни о чём ином, кроме как исчезнуть, пока всё продолжает оставаться прежним, и для Рей не составляет особого труда понять, что именно в тот момент Сноук и вцепился в него своей чужой сокрушительной хваткой. Он именно это ему и предложил — заставить Бена Соло исчезнуть, полностью заменив того кем-то иным. Тут он потерпел неудачу, если и не во всём остальном. Бен по-прежнему был здесь, этим безжалостным тихим голосом на задворках сознания Кайло, который тот изо всех сил старался в себе подавить.   Иногда, когда они оба спят и в конечном итоге видят одни и те же сны, Рей больше не в состоянии бороться с сочувствием, со своей жалостью к нему. Он настолько сломлен, что считает себя неисправной машиной. Но еще хуже, когда Бен в свои моменты слабости — а это всегда Бен — сам тянется к ней навстречу.   Кайло затягивает её на свою сторону сквозь узы лишь тогда, когда ему что-то от неё нужно — запутать или же узнать о грядущих действиях и атаках, прежде чем она их совершит. Иногда он насмехается над ней, а временами пытается и соблазнить. Когда Тёмная Сторона в нём выражена сильнее всего, то он, ощущая в себе бесконечный поток её энергии, пытается заставить Рей тоже это прочувствовать. Обычно в такие моменты она от него закрывается. По иронии судьбы, у неё получается это сделать лишь благодаря потокам его силы, наполняющих её собственную. О, но если же это Бен тот, кто тянется к ней, то там совершенно другая история. Он испытывает острую нужду контакта с ней, и то мягкое прикосновение его разума к её собственному чуть ли не отдает самой нежностью. Глубоко внутри он требователен словно дитя, и можно подумать, что это всего лишь жалкая попытка ухватиться за расположение с её стороны, за что-то иное, нежели ненависть, которую она продолжает к нему испытывать. Будучи слишком слабой во сне, иногда она позволяет ему взять то, чего он так желает.   Положа руку себе на сердце, Рей полностью бессильна, чтобы дать имя или определение подобной связи. Она зла на Кайло, и ей жаль Бена, и это настолько сложно — разделять их двоих таким образом. Намного проще, когда всё по-настоящему, и он там. Перед ней. Есть лишь только он и она — с этим ей справиться под силу. Когда они сталкиваются лицом к лицу, Кайло Рен обычно начинает с того, что широко расставляет свои ноги, таким образом, что левая держится чуть позади правой. Так он всегда отталкивается, чтобы начать своё нападение. Его световой меч, всегда в полной готовности атаковать, продолжает гореть и издавать шипение напротив его лица. Свет меча отражается криком алого на бледновато-розовой поверхности шрама, который она когда-то ему оставила. Он смотрит на неё и продолжает видеть в ней мишень, пытаясь предугадать её последующие действия. Это всегда в совершенстве помогает ей забыть обо всём том, кем он является, когда он не такой. Так проще, во многих отношениях. На виду, с четкими краями и ясностью между тем, что есть чёрное и белое, а не при иных обстоятельствах, когда всё рядом с ним приобретает серые оттенки. Когда пласт непредвиденной глубины, ещё сильнее приводящий её в замешательство, нарастает над уже существующим и сбивающим с толку беспорядком в виде её связи с Кайло Реном, она впервые целует По.   По Дэмерон, как и Финн, является поразительной противоположностью Кайло, даже Бену. Но если к Финну Рей относится исключительно как к брату, то с По всё иначе. Он настолько стойкий и уверенный в себе, будучи при этом таким обезоруживающе обаятельным и привлекательным. Под его взглядом она никогда не чувствует себя тощей пустынной крысой, которой была с тех пор, как себя помнила. Она чувствует, словно вообще не была таковой.   Это происходит, когда они находятся заточёнными в крошечном шаттле, украденном у Первого Ордена. По снова спас им жизнь благодаря своему очередному пилотажному маневру, который был одновременно смелым и безрассудным. Но Рей больше не страшно — с людьми такое происходит, когда они слишком часто оказываются на волоске от гибели — вместо этого, она лишь чувствует оживлённость, будучи ему благодарной. И то, что подразумевалось как простое объятие, своим незначительным изменением в траектории перерастает в поцелуй.   Первая пара секунд полностью принадлежит ей. На какой-то миг По этим поражен, но затем перехватывает инициативу на себя с тем пламенем, которое, как она и подозревала, у него имелось. Какое-то время всё ощущается настолько легким и невесомым. По ловит её губы, и, впервые, с тех самых пор, когда она узнала о том, с какой уверенностью он пилотирует свои корабли, она чувствует в его действиях нерешительность.   Но в тот момент Кайло, подобно яростному зверю, поднимает внутри неё свою голову и свирепым приступом гнева заставляет её в одно мгновение отскочить от По в болезненном импульсе. Ударившись о своё сидение, она чувствует, как горят и пульсируют костяшки пальцев в тех местах, которыми Кайло только что безо всяких колебаний пробил отверстие в первой ближайшей к себе стене.   По смотрит на неё в полной растерянности во взгляде, но в то же время с чувством самоудовлетворения, полагая, что причиной столь опешившего выражения на её лице послужило его умение хорошо целоваться. И это так. Но у Рей не получается разглядеть его за тем красным занавесом, который Кайло сейчас натянул перед их глазами. Он в ярости, но что ещё хуже — ему больно. Здесь замешан не только Бен, но и Кайло тоже, и она уверена в этом как никогда прежде. Тот факт, что она обнаруживает в его вспышке гнева чувство собственности, а также безоговорочную и несоизмеримую в своем проявлении ревность, потрясает её до глубины души.   Кайло и Бен — они оба — где бы сейчас ни находились, привели в действие свой световой меч и продолжают рубить коридор на части. Связь сквозь Силу вспыхивает подобно электрическому разряду, шипение которого отражается в ее ушах, в то время как пульсация геометрической прогрессией продолжает расти у них двоих в сознании.   "Моя", — думает он. Так остро, словно режет ножом. "Ты моя". И Рей в бешенстве.   Да как он смеет? Она никому не принадлежит. И меньше всего — ему. Потока её собственной ярости вполне достаточно, чтобы с грохотом от него закрыться. Вакуум, который он оставляет после себя в её сознании, поначалу чуть ли не разбивает своей пустотой, но затем быстро начинает наполняться её собственным гневом. Он это несерьезно. Он не может искренне верить в то, что такое могло случиться, что у этого была хоть какая-то возможность. Он сошел с ума, окончательно обезумел. Если ещё раньше таким не являлся, то теперь точно полностью слетел с катушек. Она — его? В каком таком мире? В какой Вселенной? Они вечные враги, по разные стороны баррикад. До тех пор — и теперь она осознаёт, что так было всегда — пока один не убьет другого. Это всегда должно было быть таким. У их истории есть лишь одно единственное завершение. Одному из них суждено стать погибелью другого. Это неизбежно, как сама смерть. Это и есть неизбежная смерть.   И она презирает, ненавидит его, продолжая ощущать в своей голове отголоски Бена, которые скрылись там, сжимаясь под её же пристальным взглядом. "Прочь", — думает она, злясь на себя из-за наличия своих собственных Кайло и Бена, которые продолжают существовать глубоко под кожей, даже при отсутствии поблизости его самого. Она злится, что в ней живёт то, с чем ей приходиться бороться у себя внутри, ведь это всего лишь плод её воображения. "Прочь! Ты для меня ничего не значишь!"   — Милая, — произносит По и едва успевает закончить. — Ты в порядке? Знаешь, всё нормально, ты под влиянием момента, я понимаю. Он всё ещё о поцелуе. Рей сопротивляется собственному желанию закатить глаза. Сейчас это вовсе не об этом. И затем, когда она впервые смотрит на По после того, как Кайло Рен только что разнес ей мозг на части, к ней возвращается её гнев. Потому что По — идеальный. Зрелый и храбрый, одаренный и просто-напросто хороший. И теперь, Кайло, благодаря своему эгоистичному, ничтожному и бесцеремонному вожделению, даже это ей испортил.   "Я убью тебя", — думает она. И ещё никогда так сильно она не подразумевала подобных слов. И ещё никогда так слабо. Дни сменяют ночи, пока она продолжает держать свой собственный разум под контролем. Она — неприступная крепость, вооруженная чувством отвращения и осуждения. И всякий раз, когда Рей чувствует, что он начинает дергать за её барьеры, она заставляет его отступить назад. Он ничего от неё не получит. По и Финн находятся совсем неподалеку, ощущая, как тьма продолжает терзать её, и никто из них полностью не понимает на то причин, но они оба догадываются, что это как-то связано с Кайло Реном. Тем не менее, они не вмешиваются, и, возможно, от этого всё только намного хуже. Под навесом их измеряющих и оценивающих взглядов Рей чувствует, что не может спокойно сделать и шага вперед или же поставить чашку кафа на стойку. Словно они хотят, чтобы она потеряла своё терпение.   Одним дождливым днем, когда Сокол вклинился между огромными деревьями для очередного бесполезного наблюдения за одной из контролируемых Первым Орденом планетой, Рей уже сыта по горло косыми взглядами Финна и флиртующими попытками По разрядить ситуацию. — Я ухожу медитировать, — заявляет она и направляется в джунгли.   Воздух вокруг неё тошнотворно влажный, и она продолжает идти вперёд, пока не замечает дерево сейбы с достаточным количеством выбоин на поверхности, чтобы туда взобраться, и начинает карабкаться по ветвям, пока не находит ту, которая может её удержать.   Макушка дерева по-прежнему высоко над головой, поэтому зелень — единственное, что она перед собой видит. Это должно приносить ей спокойствие, особенно наряду с мягким дуновением ветра, который продолжает касаться её лица. Но ничто не способствует тому, чтобы испарилась её тревога. Она ещё раз проигрывает в голове свой поцелуй с По, желая, чтобы это стало её воспоминанием, но голос Кайло Рена с вызовом продолжает восклицать в её голове. Моя, моя, моя, звучит он, крича в своём напряжении, и вот она ощущает его там, на краю своего сознания, и понимает, что уже сама продолжает думать о нём. Когда же его голос достигает своего оглушающего пика, который заставляет её горло сомкнуться, она в отчаянии вскрикивает и убирает между ними все существующие барьеры.   "Убирайся. Прочь. Из. Моей. Головы", — мысленно приказывает она ему, ощущая при этом необычные помехи, как тогда, когда он впервые пытался залезть к ней в голову.   "Я не могу", — выкрикивает он в ответ, но в его голосе звучит отвратительное чувство триумфа, ведь у него снова есть доступ к её мыслям. Будто бы он знал, что их разлука не продлится вечно. "Что ж, тогда, по крайней мере, вытащи подобную идею из себя сейчас же", — с давлением произносит она. Он давит ей вслед:   "Ты думаешь, что мне это нравится?" — его голос звучит с недоверием и по-странному высокомерно, чего вполне достаточно, чтобы вывести её из себя.   "Похоже, что тебе придётся с этим разобраться", — с вызовом размышляет она: "Я-то думала, что ты у нас такой по-криффски превосходный со всей своей подготовкой. Разве ты не можешь просто взять и отключить всё это?" "Ох, поверь мне, мусорщица, я пытался". Спустя какое-то время она рявкает на него: "Как долго это продолжается?" — Рей пытается приглушить собственный гнев в словах. У него будет над ней своё преимущество, продолжай она выглядеть перед ним столь безоружной.   "Некоторое время", — открыто признается он, но в какой-то степени это доставляет ему удовольствие — провоцировать её подобным образом. Это так похоже на Кайло Рена — выворачивать свои собственные безумные желания, лишь для того, чтобы ей досадить: "У меня всё было под контролем, насколько это вообще возможно, но тебе же нужно было пойти и поцеловать это жалкое отребье. Он и половины тебя не заслуживает".   "По вовсе не жалкий", — парирует она, не обращая внимания на его последние слова, и почти даёт себе пощечину за то, как по-детски всё это звучит, даже в её собственной голове. Он лишь фыркает со смеху, ублюдок: "И он достаточно благородный. Во всяком случае, он не какое-то печальное оправдание мужчины, который продолжает верить, что бесконечные попытки порвать кого-то на куски можно считать за ухаживания".   Кайло зол, Бен вздрагивает от её насмешки. "Ты — капризный ребенок". — Он хочет, чтобы эти слова звучали как кинжал в сердце, но вместо этого она чувствует лишь боль, которая в лучшем случае заставляет прозвучать их сердито.   "А ты не понимаешь слова «нет»". — И вновь от него закрывается. "Глубоко вдохни", — думает она, — "сосредоточься". Он больше не пытается вернуться назад.   Той ночью она изо всех сил продолжает долго сопротивляться своим снам, но, в конечном счете, всё же неосознанно в них проваливается, и там они вновь находят друг друга. Чувство ярости уже слишком изнурило Рей, и когда он предстаёт перед ней в её сознании, то выглядит точно таким же выдохшимся.   Она уже собирается было использовать свои самые большие запасы самоконтроля, чтобы свести к минимуму уровень враждебности, но не находит в мужчине ничего такого, за что можно было бы ухватиться. Он пуст. Сейчас в нём силён Бен, и он настолько мрачный. Она думает, что его нежелание видеть её равносильно её собственному.   Поэтому она присаживается, понимая, что они вновь оказались в тишине той поляны, на которой когда-то друг с другом сражались. Когда пределы ещё были каким-то образом очерчены. Тогда всё было намного проще. Она скрещивает ноги в позу для медитации и пытается дышать ровно. Может быть он просто возьмёт и исчезнет.   Вместо этого он тоже садится, зеркально повторяя её же позицию. Это тот момент, когда обычно её глаза прикрываются, но она этого не делает. Против воли он всё-таки встречается с ней своим взглядом.   — Почему? — спрашивает она и на удивление позволяет себе немного юмора: — Я думала, что хоть здесь у нас всё было схвачено.   Он не смеётся. — Я не знаю.   Ей кажется, что это звучит больше от Бена, нежели чем от Кайло, но ей свойственно и ошибаться: слишком много покорности для слов первого, и слишком уж много ненависти к самому себе для второго. — Разве то, что мы почти каждую неделю сражаемся до самой смерти, не кажется тебе верным признаком того, что, какие бы чувства ты ко мне ни испытывал, они слегка напрасны? — Ей не хотелось прозвучать резкой, но она чувствует подавляемую им дрожь — определенно у Бена — переходящую от его сознания к её. — Если бы я мог что-то с этим сделать, то давно бы уже сделал, — произносит он ровным и не дрогнувшим голосом. — И я не влюблен в тебя. Просто…   — Ты просто не хочешь, чтобы я кого-нибудь целовала. — Она тут же вздрагивает, не в силах перестать удивляться самой нелепости этого разговора. Они так спокойны и вежливы по отношению друг к другу. Хотя, можно списать всё на чувство изнурения. Во всяком случае, такое на них вовсе не похоже.   — Меня это совершенно не волнует, можешь хоть всю Галактику расцеловать, — произносит Кайло, но спустя мгновение Бен добавляет. — Я просто не хотел бы видеть этого.   — Не выйдет, — говорит она, почти полностью уверенная в сказанном.   — Думаешь, я не знаю об этом? — Бен рассержен и полностью разбит.   — Мы друг друга ненавидим, — продолжает она, скорее больше в его интересах, нежели в своих. — Я много раз пыталась тебя убить.   — И ты единственный друг, что у меня есть, — отвечает он. — Что обо мне ни говори. Ты единственная, кто… имеет значение во всём этом. Единственная, кому не всё равно.   Друг. Ха! Можно смело добавлять новое слово в список самых нелестных использованных им выражений в её адрес. Это граничит с полной чушью, но она не находит в этом ничего забавного.   Рей пытается прочесть на его лице то, что не в силах разглядеть в куче переполняющих его эмоций. Его фильтры сейчас выключены настолько, что всё в нем находится в слишком неустойчивом положении, словно приливы с отливами, и она вынуждена заставить себя отступить, прежде чем во всём этом потонет.   Ему очень одиноко. Точно так же, как когда-то было ей на Джакку. Только там, где её окружали завалы песка, его продолжают окружать люди. Даже подчиненные, которые готовы следовать каждому его приказу. Марионетки, которые трепещут одновременно как в страхе, так и в восторге от его мощи. И всё же. Всем плевать. Конечно же. На Темной Стороне нет места для любви. Ей интересно, когда кто-нибудь в последний раз его обнимал. Выглядит всё так, словно лишний раз ему не помешал бы. И тогда, что-то поражает её под углом прямо в сердце, словно заряд бластера. Она обнаруживает это в его сознании, когда он продолжает следовать по пятам за её же мыслями. Он уже даже и не помнит, когда. Но он всё ещё помнит последний раз, когда до него дотрагивался человек — кожа к коже. Хан Соло. Такое ощущение, что это было целую вечность назад, но Рей по-прежнему вздрагивает от самой мысли. Бен вздрагивает вместе с ней.   Она нарушает тишину между ними: — Ты думал, что это послужит всему концом, — произносит Рей. — Я почувствовала это. Ты верил, что если сможешь это сделать, если сможешь убить его, то настолько далеко зайдешь, что это привяжет тебя к Темной Стороне. Ты хотел выбросить Бена с того моста сразу же вслед за отцом. Но после этого, тебе стало лишь в десятки раз тяжелее, чем раньше.   Он не спорит с ней, лишь хмурится, пока отводит свой взгляд в сторону. Мгновение тянется вечность.   — Мне жаль, — Рей не понимает, почему продолжает говорить об этом, — насчет того, что случилось. Знаешь, тебя было бы достаточно.   Её слова, которые должны были стать своего рода утешением, производят совершенно противоположный эффект, и она вздрагивает словно ребёнок, который случайно что-то поджёг. Кайло, Бен, кем бы он сейчас ни был, душераздирающе всхлипывает сквозь нос и рот, и, внезапно, начинает рыдать.   Рей вдруг чувствует себя такой потерянной. Её руки бесполезно дергаются по сторонам, и она соскакивает со своей скрещенной позы, припадая всем телом к земле. Скривившись так, что теперь сидит на своих коленях, она чувствует, как горят её руки, в желании потянуться навстречу к нему. Но как она может это сделать? Он — монстр. Он совершил столько всего ужасного, больше, чем она способна и сосчитать. Но он прямо здесь, и он плачет, опустив голову, крифф подери, себе на руки, и она не знает, что ей делать.   Она пытается найти решение в его сознании, даже если часть её и продолжает сжиматься при самой мысли о том, чтобы снова туда заглянуть. Её пугает то, что она может там обнаружить, и, в какой-то степени, ей тревожно нарушать этот очень личный для него момент. Но что же еще остаётся делать? О том, чтобы оставлять его здесь, не может быть и речи. Она не смогла бы, даже если бы и попыталась.   Поэтому совсем осторожно, как только может, она мягко надавливает на его сознание. В нем океан печали, и если до этого ей казалось, что он был соткан из сожалений, то теперь она видит, что там внутри что-то иное. Она слышит свои собственные слова, проигрывающиеся взад и вперед. Тебя было бы достаточно.   Он плачет из-за того, что могло быть, и она настолько отчетливо видит это. Сон во сне. Он видит себя — таким правильным и полноценным. Взрослым. Тем, кто чувствует себя мужчиной, а не каким-то мальчишкой-переростком, застрявшем в тёмном одеянии полов своих одежд и скрывающим всё под маской. Ему снится, что он продолжал верить в то, что его было достаточно, и что сквозь призму этой уверенности он стал только сильнее и смелее. А еще ему снится она. Он верит в то, что она смогла бы захотеть его таким. Цельным и прочным, надежным и верным.   Там есть образ с нечёткими краями, о жизни, которой у него никогда уже не будет. В нём они словно сплетенный из конечностей друг друга клубок, где ощущение тепла находится в таком ярком контрасте по сравнению с их действительностью, что всё это заставляет её грудь сжиматься лишь ещё сильнее под воздействием давления. Он проводит по едва заметным веснушкам вдоль её носа, в то время пока её пальцы лениво играют с его спутанными чёрными волосами, и тогда он улыбается. Его видение о том, где он улыбается, выглядит так, словно это наивысшая степень его фантазий. В нём он настолько умиротворенный и счастливый, что у неё скручивает живот.   Она отскакивает от увиденного образа и покидает его сознание. Теперь она знает, почему он плачет, и не хочет ничего иного, кроме как присоединиться к нему в его же рыданиях. Но она не может. Одному из них необходимо держаться. Он борется с тем, чтобы остановиться, отчаянно пытаясь восстановить над собой контроль, но лишь продолжает терпеть поражение. И у неё больше нет сил сопротивляться самой себе, поэтому она резко подается вперед. Её по-прежнему одолевают сомнения, когда он, обхватив себя руками, тянется к ней навстречу, и даже тогда, когда она сама протягивает к нему свою руку, но затем... Разве у неё когда-то был выбор? Она сокращает между ними дистанцию и с нежностью прикасается к его руке. Поначалу он даже не понимает, что происходит. Тогда она ещё сильнее сжимает кожу его предплечья. Может быть это всё из-за её собственного порыва, а может всему виной то, как внезапно он начинает её на себя тянуть, но вот он раскрывает свои широкие плечи и заключает её в крепкие объятия, прежде чем она способна хоть как-то перевести своё дыхание.   Они неловко сидят на земле. Оба на коленях, хотя из-за его длинного роста она вынуждена приподниматься так, чтобы доставать до пола лишь своими носочками. Его волосы касаются правой части ее лица, щекоча нос. Бен и Кайло продолжают дрожать напротив её тела, и он прижимается к ней до невозможности крепко, зарывшись носом и губами в её шею.   Вне всякого сомнения, это самая странная вещь, которую он когда-либо совершал. И она пытается понять, почему у неё сейчас нет ни малейшего желания сбежать от всего подальше. Ему так грустно, что это уничтожает, и вопреки самой себе и несмотря на то, кто они есть, она желает это исправить. С неловкостью в движениях она, наконец, обхватывает своими руками его широкую спину и начинает выводить круги на его рубашке, словно успокаивая плачущего младенца.   Под его рыданием раздается вздох, и внезапно всё становится менее жёстким, а он, насколько это возможно, погружается в неё еще сильнее. Она знает, как он по ней изголодался. Это убивает её. И она так зла на него, потому что как после такого вообще возможно его ненавидеть?   Как после такого она сможет убить его?   Были времена, когда она не спала, а просто лежала, желая узнать о том, что же скрывается под всей этой коварной яростью и безупречно отточенным поведением, но теперь, когда ей обо всём известно, она хочет повернуть время вспять. Она чувствует, что медленно, но верно его сердцебиение начинает выравниваться. Но похоже, оно не может в действительности решить, кому сейчас принадлежит. Обычно у Кайло оно бьется более размеренно, усиливаясь лишь по причине волнения, но моментально возвращается в свой прежний ритм под действием жёсткой дисциплины над самим собой, в то время как Бен – это словно порхающая колибри. Сейчас его сердце трепещет так, словно это они оба, либо же вовсе никто из них, но во всяком случае, трепет начинает замедляться. До неё начинает доходить, что как только всё закончится, ему будет до смерти стыдно. И это опасно, ведь он по-прежнему тот, кем является, и нет ничего страшнее, чем Кайло Рен, который испытывает чувство стыда. Поэтому она не даёт ему времени, чтобы полностью опомниться, и осторожно, но целенаправленно высвобождается из захвата его рук. Кажется, он перестал плакать, но она в этом не уверена: когда он опускается назад к себе на колени, то по-прежнему продолжает смотреть вниз перед собой, опираясь рукой о землю. Думая о том, что больше ничего не может сделать, Рей поднимается и, не говоря ни слова, просто решает уйти, чтобы тут же проснуться. Но, прежде чем она делает шаг вперед, он хватается за её запястье. Ему ничего не нужно произносить, ведь она уже знает, чего он сейчас хочет.   — Я не могу, — говорит она, и её голос — словно маленькая разбитая безделушка — скрипит от слёз, что он выплакал. — Я знаю, — отвечает он почти шепотом и отпускает её руку.   Рей заставляет себя проснуться, но по-прежнему не может собраться с силами, чтобы поднять свою голову. Она смотрит на потолок перед собой, в то время как слеза дорожкой продолжает стекать из уголка глаза. К чёрту его. К чёрту его вместе с Силой, и к чёрту целую Галактику.   Она мечтает о том, чтобы забраться обратно в свой АТ-АТ на Джакку и просто-напросто обо всем забыть. Но он навечно высечен в ней клеймом, а отголоски его страданий продолжают жечь дыру в глубине её души.