***
Яков Петрович сидит у себя в кабинете и перелистывает очередную газету в поисках интересной информации. У его ног полулежа сидит юноша. Черные волосы едва касаются плеч, изредка шевелятся два черных кошачьих уха на его макушке, а тонкий поблескивающий от света лампы хвост гладит Якова по ноге. Гуро изредка любовался этим юношей и вспоминал. Он помнил их встречу, будто это было вчера. Он помнит, как когда-то в дождливый вечер он принес домой маленького черного котенка, как потом пытался ругаться на него за испорченные вещи, но не мог сделать ничего, кроме как тяжело вздохнуть, посмотреть на извиняющиеся глаза кота и молча убрать беспорядок. Он помнит, как этот кот засыпал на его груди с самой первой ночи. Сначала это показалось странным, но потом Яков привык, а вскоре и совсем не мог без него уснуть. Он помнил, как в один из обычных дней Гуро пришел домой и увидел там нагого юношу, худого, кожа которого была слишком светлой и нежной, казалось, она вот-вот порвется, потому что так опасно выпирали кости; глаза которого были такими голубыми, что, казалось, смотришь на ясное небо. Яков не смог вымолвить ни слова. Юноша скромно подошел к мужчине и мурча стал тереться об него. От шока Гуро по привычке погладил его по голове и даже не удивился, что у него ушки на месте и торчком стоит за спиной хвост. От этих воспоминаний мужчина улыбнулся и даже позволил себе потрепать ушко юноши. Яков Петрович снова погрузился в воспоминания, которые явно не давали ему сосредоточиться на делах. Он вспомнил, как приучал парня носить одежду, как тот напрочь отказывался и после долгих уговоров, разрешил-таки Гуро одеть его. Мужчина даже усмехнулся, когда вспомнил, как неуклюже ходил юноша в коротких шортах и футболке, но вскоре привык и ходил нормально. - Яков Петрович? – спросил парень, облокотившись на колени мужчины. - Да, Никки? – Это имя пришло спонтанно, надо же было как-то назвать котенка, а потом привязалось. - А сегодня я же могу уснуть с вами? – смущаясь и краснея, спросил парень. После того, как он стал человеком, Гуро редко разрешал спать с ним. Вероятно, тем самым наказывая себя, а не Никки. - Я подумаю, - отвечал мужчина, предполагая, как бы справиться с темным демоном внутри. - Хорошо, - мурлыкал в ответ юноша, обнимая колени Якова. А сердце Якова сжималось. И так каждый раз, когда юноша усаживается на его коленях, когда ластится к нему, когда так легко и непринужденно, одновременно с тем смущаясь, крепко-крепко обнимал. Яков стал замечать за собой эту странную слабость к юноше. Он не мог ничего с собой поделать, поэтому стал запрещать себе. Пытался себя ограничить. Но не может его сердце устоять перед этими голубыми-голубыми глазами, острыми скулами и нежным-нежным взглядом. Просто отказывается сопротивляться. И Гуро перестает пытаться.***
Он позволяет себе маленькую слабость, как сладкую зефиринку с горьким кофе. Он встает со своего кресла и помогает подняться Никки. Гуро берет его за руку и идет в спальню. А у радостного юноши начинаю сверкать глаза. И он крепче сжимает руку Якова. Они вместе лежат на мягкой кровати, Гуро поглаживает юношу по выразительно выгибающейся спине, от этих прикосновений сердце мужчины бьется еще сильнее, а парень жмется еще сильнее, обнимает и, кажется, мурлычет еще громче. А Яков только и может, что гладить юношу и наслаждаться его теплом и такой близостью. - Яков Петрович, - вдруг раздался в тишине сладкий полушепот. - Да? – мужчина не просил парня так его называть, и ему не нравилось, что такой близкий человек называет его на вы. - Вы сегодня слишком грустный, - говорят, коты чувствуют все во много раз сильнее, чем люди, они могу ощущать и эмоции человека. Может это и правда. – Что вас расстроило? Такой заботливый и ласковый взгляд. Гуро лишь тяжело вздохнул. - Что бы это ни было, - юноша встал на четвереньки и подполз к лицу мужчины, - Не надо грустить, ведь есть еще много поводов для радости, - он уткнулся носом, по-кошачьи, в щеку Якова, пытаясь поднять его настроение. А Гуро уже просто не смог сдержаться. Он бросил борьбу с собой. Поддался своим чувствам и завалил испуганного такой резкостью юношу на постель, подмял под себя и страстно поцеловал. Юноша прижался к нему и обвил своими руками его шею, позволяя делать все, что Яков хочет. А Гуро хочет такого ласкового, нежного юношу, хочет, чтобы тот извивался под ним, выгибался навстречу его ласкам, хочет, чтобы эта ночь длилась вечно, хочет, чтобы все это было явью, хочет, чтобы больше не щемило сердце, хочет, чтобы этот юноша навсегда остался с ним. Никки же со свойственной ему нежностью отвечает на ласки мужчины, пылко целует и громко-громко стонет, извиваясь под Яковом. И только тихое «Яшенька» раздается на следующее утро, когда ласковый юноша легко провел хвостом по торсу спящего Гуро. И прячет лицо под одеялом, когда тот неожиданно открывает глаза. - Никки, - шепчет Яков и притягивает к себе юношу, целуя того в губы. И так наступает счастливый день для обоих.