Божественная психология

Казума, священный сосуд богини Бишамонтен, демонстрировавший молниеносную реакцию и точность в работе, во всём остальном, работы не касающемся, был редкостным, уникальным тормозом… Если уж Бишамонтен что-то делала, то делала как следует и с немалым размахом. Единожды начав вникать в заботы и нужды своих шинки, она не собиралась останавливаться на достигнутом. Дневник мнений — это хорошо. Разговоры по душам раз в неделю (десять шинки за день, если группами — то и до двадцати) — ещё лучше. Бишамон даже освоила пару учебников по психологии, хотя не особо верила этим новомодным наукам, и, на удивление, вскоре почувствовала немалую пользу от изученной литературы… Вот только через пару месяцев богиня с удивлением и некоторой досадой обнаружила, что в её кабинете побывали все, кое-кто и не по одному разу… кроме Казумы. Казума по уши загрузился работой и под этим предлогом увиливал от любых попыток себя разговорить. Даже если учесть, что они успели простить друг другу все прегрешения, богиня не верила, что её бесценному помощнику совершенно нечего сказать. Ей, между прочим, было, и очень даже много чего… Но Казума испарялся подобно воде в пустыне, как только Бишамон отлавливала его с намерением побеседовать не о делах, а о… в общем, просто побеседовать. Священный сосуд, чтоб его. Благословенный… Хитрый как сотня голодных аякаши! Нет, Бишамон нисколько не сомневалась, что её священный сосуд вкалывает как студент за сутки до экзамена… спасибо Тенджину за сравнение… но — и в этом она не сомневалась тоже, — у Казумы определённо было чем с ней поделиться. Ведь никто не станет так старательно избегать разговора по душам, если ему нечего скрывать. Полная решимости вывести Казуму на чистую воду, Бишамонтен продолжила читать психологическую и даже педагогическую литературу — по списку, который по её просьбе составил Тенджин, давно уже ничему не удивлявшийся, или, возможно, тщательно удивление скрывавший. В списке почему-то оказались книги по психоанализу и подростковой психологии, так что вскоре богине по ночам стали сниться огромные сигары (вероятно, из-за Фрейда [1]), инклюзивное обучение [2] и процессы инкультурации [3]. Последние приходили в облике каких-то жутких аякаши, укладывались на кушетку, которая мгновенно возникала посреди сна, и вещали о странном. Однажды утром богиня войны проснулась от того, что пыталась выговорить слово «гипостазирование» [4], которое накануне нашла в одной диссертации по педагогике, — и поняла, что дело плохо и ей срочно требуется чей-нибудь совет. Спасение пришло со стороны неожиданной… нет, не от Ятогами, слава всем прочим богам, это было бы уж слишком неожиданно… а от Кофуку, пригласившей богиню войны погулять в почти безлюдном парке: в кои-то веки богиня бедности решила пожалеть окружающих. Скамеечка под соснами оказалась очень удобной, а голова после кошмарного сна — тяжёлой, так что через пару минут Бишамонтен с удивлением обнаружила, что выбалтывает внимательно слушающей Кофуку все свои сомнения по поводу излишне скрытного Казумы. На середине тирады о сложностях подросткового возраста и перестройке организма богиня бедности улыбнулась и напомнила, что Казуме, вообще-то, не четырнадцать, и даже не двадцать — что по человеческому, что по божественному счёту. Поэтому о гормональных бурях речь не идёт. Хотя… Бишамон, восхищённая лёгкостью, с которой Кофуку выговаривала термины, не сразу осознала, что та замолчала на полуслове и задумалась. Улыбочка, расцветшая на её губах, богиню войны несколько насторожила, но ей и в самом деле требовался совет. — Возможно, у него есть чувства, — сообщила Кофуку, вдоволь налюбовавшись на озабоченное лицо собеседницы. — К кому-нибудь. Если признать, что все шинки — дети… (Бишамон машинально кивнула) так вот, если это признать, тогда возможны и детские проблемы. Вплоть до этого… как его… о! Девиантного поведения! [5] — А? — Надо расспросить Дайкоку! — Кофуку явно вошла в азарт. — Он всё это знает назубок. И мне постоянно рассказывает, представляешь? Лет сто уже изучает… да нет, вру, дольше! Ещё психиатрию — а это все полтораста. Эти гайдзины совершенно сумасшедшие, но ему нравится, и я не мешаю… помешаешь ему, как же… — добавила Кофуку вполголоса и пощёлкала пальцами перед лицом Бишамон — та явно зависла. — Что? Я не совсем… — В общем, чувства! — Кофуку задорно мотнула головой. Розовые локоны запрыгали вокруг лица. — Детям… то есть подросткам необходимо влюбляться! Любить им необходимо, понимаешь? — Они любят меня, — робко заметила Бишамонтен. — Я им как мать… — Казуме тоже? — Да! Нет!.. Э… не знаю. Наверное. Кофуку картинно вздохнула. — Вот. Ты даже не знаешь точно. Но любовь к матери в любом случае не заменит любви к женщине! Понимаешь? — Ну… да, — медленно согласилась богиня войны, давя рвущийся наружу протест против любви Казумы к какой-нибудь женщине. Это что же? Она его подобрала, воспитала, заботилась… или он заботился?.. не суть… выслушивала его занудные рассуждения о том, что положено, а что нет… А теперь, значит, у него какие-то там чувства? Вообще, это странно… — А может, нет никаких чувств? — озвучила свои сомнения Бишамон. — Может, он просто… ну… — Чего? Чего «просто»? — Кофуку утомлённо возвела глаза к небу. — Психология — наука точная! Если не одно, так другое. Но ты же не хочешь сказать, что Казума страдает от конфликтов со сверстниками… — Э? — …или проявляет латентную агрессию… [6] — Казума? — …или у него проблемы с установлением конструктивного диалога… [7] — Нету у ничего такого! — рявкнула Бишамон и вскочила со скамейки. Кофуку удовлетворённо кивнула. — Значит, чувства, — печально сказала она, прикрыв ладошкой рот, чтобы скрыть хитрую усмешку. — В конце концов, все наши орудия были людьми, а людям очень трудно избавиться от лишнего… Хочешь, я спрошу у Дайкоку, что можно почитать по этому поводу? Очередная порция литературы явно была лишней. Обрадованный свежей аудиторией Дайкоку выдал Бишамон подборку по клинической психиатрии, и богиня войны несколько дней ходила с круглыми глазами, а волосы всё время норовили встать дыбом, что при их длине выглядело устрашающе. А ещё богиня странно поглядывала на своё оружие. Особого внимания удостоилась Кинуха и долго потом раздумывала над словами богини о сублимации [8]. Что такое сублимация, она не знала, но звучало это подозрительно. В конце концов, даже Казума пересилил себя и начал появляться в поле зрения богини чаще обычного — видимо, готовился пресекать непорядок. Вот тут-то Бишамонтен его и подловила. Идея, запущенная Кофуку, дала свои плоды, а книги Дайкоку добавили масла в огонь: сделав выводы, богиня войны точно определилась с тем, что требуется Казуме, и примерно — как ему об этом сказать. Начала она в лоб, ибо витиеватые подходы были чужды Бишамонтен по природе. Правда, если бы Казуму спросили, понимает ли он, что с ним говорят напрямую, он бы очень удивился. — Мне кажется, что у Курахи есть чувства, — заявила богиня, как только Казуму удалось загнать в кабинет. В последний момент он попытался улизнуть, ссылаясь на какие-то кадастровые планы, но Бишамонтен на провокацию не поддалась. — А тебе так не кажется? Казума хлопнул глазами. — Есть, — согласился он. — Все шинки были людьми, и чувства у нас остались от того времени. А что тако… — Вот! — Бишамон, обрадованная реакцией, резко развернулась в кресле. — И у Кинухи тоже есть! Священный сосуд снял очки и начал протирать стёкла. С пачкой документов в руках это было сложновато, но ему требовалась пауза. Хоть убей, он не понимал, к чему вела его богиня, и это беспокоило. — Вероятно, есть, — осторожно согласился он и с этим. — Как я уже сказал, все мы люди. Бывшие. Но… Ты о чём, Вина? — Я о том, что чувства могут быть взаимны! — Бишамон подалась вперёд и оперлась локтями о стол. — И это прекрасно! Любовь — это вообще прекрасно!.. Наверное. В войне я, понимаю, конечно, больше, но всё равно… Ну, ты же понимаешь, да, Казума? Казума выронил и очки, и бумаги. Чувства у шинки он, безусловно, признавал, но так же безусловно считал — хотя богине об этом знать было не нужно, — что чувства орудия могут испытывать только к одной персоне. К ней самой. Представить взаимную любовь между Курахой, Кинахой и собственно Бишамонтен было совершенно невозможно — воображение отказывало. Это если не считать того, что подобная мысль была ужасающе непристойной. — Но если чувства взаимны, а об этом неизвестно, всё становится гораздо сложнее, — продолжала вдохновенно Бишамон. Очень хотелось влезть на стол и вещать оттуда, а в некоторых книгах, между прочим, говорилось, что подавлять свои желания вредно. Однако богиня решила сдержаться — главным образом потому, что Казума, кажется, и так был близок к обмороку. Всё-таки он очень чувствительный, хотя со стороны и не скажешь… — Но я уверена, что они обязательно договорятся. — Кто? — безнадёжно спросил Казума, подбирая очки и водружая их на место. Стёкла создавали хоть какую-то иллюзию защиты. — Кураха и Кинуха, конечно, — Бишамон удивлённо подняла бровь. — Они взрослые люди, и наверняка во всём разберутся. Вот с Карухой и Казухой проблема посерьёзнее, но среди шинки много их ровесников, так что и это решаемо. Судя по тому, как Казума сначала побагровел, а потом побледнел, в этот раз до него дошло быстрее, и Бишамон мысленно попросила прощения у безвинно оболганных близнецов. Ложь во спасение — такое понятие ей тоже попадалось, правда, не в учебниках, а где-то ещё… [9] Ну да неважно. — Человек не должен быть один! — провозгласила она. — И шинки тоже! И ты, Казума. Вот, например, Айха… Хотя нет, наверное, это слишком. Или Цугуха?.. Не уверена, но, пожалуй… Хотя тоже нет. Или эта новенькая девочка, Минеха... Что ты думаешь об этом, Казума... Казума? Посреди кабинета сиротливой кучкой лежали загадочные кадастровые документы, а вот Казумы почему-то не было. Богиня даже не успела заметить, куда он делся, и это было настолько невероятно, что мысль об осчастливливании священного сосуда испарилась, а её место заняла совсем другая — жажда этот сосуд прибить, за то, что не ценит хорошего отношения… И за то, что даже не попытался возразить! Предатель! Иуда! Иезуит!.. — Зачем ты подсунул ей ту книжку про христианского бога? [10] — тихо спросила Кофуку у своего шинки, осторожно отодвигаясь от окна. Бишамонтен сдерживаться не привыкла, поэтому слышно её было хорошо. Дайкоку пожал плечами. — Надеялся, что она запутается и начнёт думать сама. Ошибся, с кем не бывает. — Иуда — это я слышала. Но — и-е-зу-ит… — Кофуку, старательно вытягивая губы трубочкой, повторила последнее ругательство Бишамон и хихикнула. — Это вообще кто? — Тебе знать не надо [11], — мрачно ответил Дайкоку и потянул свою богиню от окна. — Пойдём. Не стоит рисковать, Бишамонтен-сама может обидеться. — А Казуму искать не будем? — Богиня бедности обиженно надулась. — Между прочим, я всего лишь хотела ему помочь. А то пока до него дойдёт… — Когда-нибудь дойдёт. Если уже не дошло, — Дайкоку изобразил милую улыбку. Будь у Кофуку нервы послабее, она бы содрогнулась. — И до Бишамон-сама когда-нибудь дойдёт — вон как разоряется. Кстати, у меня в запасе есть ещё парочка книг… — Нет! — Да. И перестань помогать. Это будет лучшей помощью, сама знаешь. Дайкоку очень надеялся, что Кофуку несколько поумерит пыл, иначе в поместье Бишамонтен вполне мог разразиться очередной кризис. А ещё шинки богини бедности был фаталистом, и, на его взгляд, божественное вмешательство в этом случае совершенно не требовалось. Всё должно было устроиться, рано или поздно. Было только одно «но»… …Казума, священный сосуд богини Бишамонтен, демонстрировавший молниеносную реакцию и точность в работе, во всём остальном, работы не касающемся, был редкостным, уникальным тормозом… И в этом они со своей богиней, увы, были удивительно похожи. Примечания: [1] Зигмунд Фрейд — основатель психоанализа. На одной из известнейших фотографий изображён с сигарой в руке. [2] Инклюзивное обучение — совместное обучение и воспитание детей с ограниченными возможностями здоровья и детей, не имеющих таких ограничений. [3] Инкультурация — процесс приобщения индивида к культуре, усвоения им существующих привычек, норм и паттернов поведения, свойственных данной культуре. [4] Гипостазирование — наделение самостоятельным существованием в пространстве и времени абстрактных сущностей... Кстати, это действительно термин из диссертации по педагогике: собственно, я попросила автора диссертации назвать что-нибудь подлиннее и понепонятнее… мне и назвали))) [5] Девиантное поведение — поведение, которое не соответствует требованиям социальных норм. Часто употребляется относительно подростков. Отклонение от нормы, в общем. Например, хулиганство. Только представьте себе Казуму, прокалывающего шины джипу Дайкоку))) [6] Латентная агрессия — это, вообще-то, такая агрессия, при которой чувства не проявляются, но Кофуку, похоже, плохо усвоила рассказы своего шинки) [7] Ну, что такое конструктивный диалог — и так понятно. [8] Сублимация — в психологии понимается как защитный механизм психики, отвечающий за снятие внутреннего напряжения, перенацеливание энергии на достижение социально приемлемых целей, например в творчестве, в спорте, метафизике или религии. [9] Ложь во спасение — понятие, впервые возникающее в «Метаморфозах» римского поэта Овидия. Но отцы христианской церкви применяли его довольно-таки активно, в теологической литературе использовали… [10]…вот из теологической литературы, подсунутой Дайкоку, Бишамонтен понятие о лжи во спасение и подцепила. [11] Конечно, не надо. Уж если кто в Noragami тянет на иезуита — так это Кофуку-доно)