В ночи

      Он не спал. До рассвета было еще несколько часов, хотя уже давно минуло за полночь. Он чувствовал это, чувствовал движение солнца, чувствовал острую необходимость в тепле Агни именно сейчас, когда его мучила одна навязчивая мысль. Мысль, которая уже ему осточертела за два с половиной, почти три, года плавания. «Что делать?». А если учесть то, как ему везет, и то, что Аватара никто не видел сотню лет, и черт знает, сколько еще не увидит, то шансы достигнуть своей цели были настолько малы, что хотелось выть, подобно арктическим волкам, которых они видели на мелких островах вблизи полюса, когда в поисках Аватара были в Южном Храме Воздуха.       Зуко раздраженно откинул одеяло и опустил ноги на металлический пол военного судна, который неприятно холодил ступни. Подавив тихое рычание и изо всех сил стараясь очистить голову от белого гнева, что появлялся каждый раз, когда он думал о цели своего затянувшегося плаванья, и от сопровождающей эти мысли всеобъемлющей безысходности, раздражающей, наверное, больше всего, он медленно встал с узкой кровати и быстро надел штаны и тунику с длинным рукавом, пусть сейчас и было только начало осени, и дни были такими же жаркими, как и летом, но ночи стали заметно холоднее, тем более на берегу океана. Он медленно вышел из каюты, направляясь в сторону верхней палубы корабля.       Они встали на якорь в одной из многочисленных колоний Народа Огня, который сегодня праздновал один из первых дней Фестиваля Огненных Лилий. Большая часть экипажа корабля ушла на берег с разрешения принца. В конце концов все они люди, и за несколько месяцев от постоянной качки и редко меняющегося пейзажа начинало тошнить и хотелось почувствовать под ногами твердую землю, пусть и не родных краев. Да и праздник к тому же: хотелось поесть огненных хлопьев и выпить чего-то покрепче воды и дядиного чая.       Берег блестел пестрыми точками огней, которые отражались в черном глянце морской воды, и цветными вспышками салюта, которые сопровождались взрывами, доносившимися сюда приглушенным звуком вместе с шумом праздника и ненавязчивой песней прибоя. Но раздражающий шум не шел ни в какое сравнение с мыслями об Аватаре: принцу Народа Огня иногда начинало казаться, что он разучился думать о чем-то другом, и даже звук волн, лениво опускающихся на песчаный берег, ни капли не успокаивал. Зуко не был одаренным покорителем огня, если сравнивать с семьей, но он все еще был из рода Созина, где глупых людей не рождалось, и пусть он уступал Азуле в покорении огня, но уж точно был лучше в составлении планов и стратегий. Хотя у него и было доброе сердце матери, из-за которого он уже третий год в бессмысленном плавнии. И за всем этим он понимал, что ни ум, ни стратегия, ни даже покорение осточертевшего ему огня сейчас не поможет, потому что все что он мог — надеяться на удачу, которой у него не было. Он уже с тысячу раз представил, что будет делать, если Аватар объявится: как будет атаковать, как будет держать в плену и произносить глупые речи о сложностях его поимки и жизни в изгнании, и как в итоге вернется домой героем.       Вернет себе честь и любовь отца.       Но прохладный ночной воздух, пропитанный запахом соли и водорослей, от которого уже тошнило, немного остудил его гнев. И сейчас он стоял посреди палубы с закрытыми глазами и дышал, подчиняя эмоции своей воле. Дышал, и вместе с ним дышали огоньки в железных светильниках. Чувствовал движение солнца, спрятанного за линией горизонта, чувствовал дыхание пламени и пытался усмирить свое, бушующее внутри. Он медленно выдохнул, расслабился, и, открыв глаза, отпустил внешний огонь. И теперь встав в начальную стойку он тренировал новое ката. Пусть дядя считал, что ему нужно как следует овладеть основами, но он не мог просто повторять по сотне раз одни и те же простые движения, потому что это раздражало. Сильно раздражало. И в какой-то момент он решил, что и без помощи дяди сможет учить сложные приемы.       Всполохи светло-золотого пламени окрашивали темно-серый корабль ярким светом и тут же угасали, будто их и не было. Новые движения из свитка покорения огня, который он тайно от дяди взял из корабельной библиотеки, давались ему удивительно просто, пока он не наткнулся на препятствие в виде приличных размеров потока огня, который ни разу не получился достаточно большим, хотя он честно пытался выполнить завершающее движения правильно. Окончание всегда было самым сложным: покоритель, пусть и совсем немного, ослабевал к концу ката, чтобы создать мощный поток огня и сразить соперника. Это было именно то, что получалось у Азулы, то, за что ее всегда хвалили, и то, за что учителя постоянно принижали его перед отцом. Зуко просто хотелось быть достаточно сильным, чтобы выдержать испытания, посланные ему судьбой в лице Хозяина Огня Озая, и чтобы закончить этот прием идеально: так, как всегда делала Азула, как у него получалось очень редко. А злость от неудач не только не помогала, но еще и сбивала с толку. Он остановился, выдохнул, вытер капли пота со лба и убрал выбившуюся из пучка волос прядь. Ему уже довольно долго хотелось сбрить все волосы, оставив только нужное количество для хвоста, но он все никак не решался, а поэтому сейчас волосы, собранные наспех в небрежный пучок, перемотанный кожаным шнуром, превратились в нечто более походящее на гнездо на голове. Зуко отошел к краю палубы, подальше от нагретого железа и набрал лёгкие холодного морского воздуха.       Он стоял там, остывал, и пытался собрать силы в кучу не только для того, чтобы сделать то, что у него никак не получалось, а еще и чтобы понять, почему у него не получалось. Дядя всегда говорил, что, чтобы покорять внешний огонь, нужно успокоить свой внутренний, а это у него совсем уж не получалось. Вода не атакует тебя без покорителя, кусок скалы не полетит тебе в голову, и воздух не соберется за одну секунду в ураган, но огонь… Огонь нужно держать под контролем, иначе он сожжет все вокруг. А чтобы сдерживать огонь снаружи, нужно держать огонь внутри. Это, наверное, все, что он запомнил из дядиных нравоучений. Зуко любил дядю, который стал для него почти что отцом, и пусть кронпринц не всегда это помнил, пусть он часто срывался на старого генерала, пусть злился и не слушал, но где-то в глубине души он знал, как любит Айро. Принц с шумом выдохнул, развязал кожаный шнурок и снова собрал волосы в пучок, на этот раз потуже завязав. Он вернулся назад, на середину палубы, и вновь повторил прием от начала и до конца. Идеально. Хоть только один раз, но идеально: так, как всегда получалось у Азулы.       Возможно, ему нужно было просто усмирить бурю в своей мятежной душе, как и говорил дядя.       Джи стоял чуть поодаль, привалившись плечом к железной коробке, и наблюдал за тренировкой. На точные и красивые движения, сопровождаемые яркими всполохами светло-золотого пламени, пламени цвета солнечного света, пламени, которого он не видел ни у кого за двенадцать лет службы в морской пехоте Народа Огня. И пусть принц только учился, но он медленно, но верно шел к тому, чтобы стать мастером покорения огня. И лейтенант был уверен, что он им станет, со временем. Зуко повторял ката снова и снова, получая удовольствие от того, что каждый раз все выходит правильно. И какими же, черт возьми, красивыми были эти движения. Джи усмехнулся своим же мыслям и, задумавшись, не заметил, как Зуко закончил и сейчас с интересом рассматривал стороннего наблюдателя.       — Лейтенант. Вы что-то хотели? — спросил он, подойдя ближе.       — Нет, сэр, простите… Я думаю, мне стоит уйти, — Зуко еще несколько секунд, задумчиво разглядывал спину уходящего мужчины, позволив Джи почти дойти до лестницы, что вела на нижние палубы, и только потом, достаточно громко, чтобы его было слышно, сказал:       — Подождите, — на это лейтенант обернулся и с неподдельным удивлением посмотрел на принца. — Подойдите… пожалуйста, — с неуверенностью позвал его Зуко.       — Вы что-то хотели, сэр?       — Да, лейтенант, могу я попросить вас помочь мне? — все еще сомневаясь в правильности своего решения, сказал Зуко, стараясь не отводить взгляд.       — Как я могу вам помочь?       — Мне нужен соперник, я недавно выучил несколько приемов и мне нужно научиться применять их в бою. Вы не могли бы помочь мне тренироваться? — стараясь придать своему голосу как можно больше уверенности, ответил он.       — Просто спарринг?       — Да.       — Тогда я не вижу причин, чтобы отказать вам, сэр, — он учтиво поклонился, сложив руки в знак пламени и получив такой же поклон в ответ, отошел на примерно то же расстояние, что и принц.       О, принц был хорош, очень хорош. Каким бы слабым покорителем его не называли, сейчас никто точно бы не рискнул так сказать. Казалось, он совсем не думал над движениями. Все они были поразительно стремительными и сокрушающе мощными. Лейтенант еле успевал уклоняться от потоков золотистого пламени и развеивать его своим темно-оранжевым. Ему думалось, что пламя Зуко отдает золотом, только потому, что он из рода Созина, но ведь у генерала оно было такое же, как и у всех. Может быть это потому, что его мать, как ходили слухи, была драконом, а может и потому, что он позже, чем другие дети, начал покорять огонь.       Джи пригнулся, уворачиваясь от двух огненных шаров, направленных ему прямо в лицо, и совсем невысоко подпрыгнул, чтобы огонь внизу не спалил ему пятки, и в то же время успел создать поток пламени, направленного в грудь сопернику, но тот его развеял, создав более мощный поток, разошедшийся полукругом в и без того раскаленном донельзя воздухе. Джи, только что приземлившийся, пошатнулся и упал назад, но успел подставить руки. Опершись на ладони, он выкинул ноги вверх и выпустил два небольших огненных шара прямо в живот принцу, в ответ на что Зуко ответил тем самым ката, на освоение которого у него ушло столько сил. Чтобы уклониться, от этого Джи пришлось припасть спиной к раскаленному докрасна железу палубы. Когда всполохи угасли, он открыл глаза и увидел протянутую принцем руку. Он принял ее с легкой усмешкой и небольшим недоумением, поселившимся в голове после этого небольшого боя. Пусть принц и был небольшого роста, зато он обладал куда большей силой, чем могло показаться на первый взгяд. Он поклонился в знак уважения к сопернику, получив то же в ответ.       — Спасибо, лейтенант, — Зуко выдавил из себя неловкую улыбку и убрал выбившуюся прядь за ухо, обожженное шрамом.       — Не стоит благодарности, сэр, — он коротко улыбнулся, и, обращаясь к уже повернувшемуся спиной принцу, неуверенно добавил. — Сэр, а вы не хотите выпить? Праздник сегодня как-никак, вся команда развлекается на берегу, а вы здесь… один совсем.       Зуко почти незаметно вздрогнул и повернулся. Он не умел пить. Хотя нет, не так. Он просто никогда не пил. Конечно, он пробовал алкоголь на приемах во дворце, но тогда его скорее подстрекала на это неугомонная младшая сестричка. И все же он не выпивал больше пары глотков. А сейчас он одновременно и побаивался этого предложения, и ему все-таки хотелось наладить отношения с командой корабля, ведь один Агни ведает, сколько им еще скитаться в бессмысленном плавании.       — Это… интересное предложение. Я не откажусь, пожалуй, — принц кривовато улыбнулся и пошел за Джи к лестницам, ведущим на нижние палубы.       Они спустились вниз по узкой железной лестнице, которая круто уходила вниз, и по коридорам, освещенным тусклым красным светом, дошли до небольшой каюты лейтенанта. Пусть она и была больше, чем те, где жили сержанты и рядовые, но все-таки не выделялась особенным интерьером: из мебели была обычная узкая кровать, письменный стол и шкаф, и все это было очень простым, без отделки или рисунков. Дядя любил приносить в свою каюту разные странные статуэтки, картины и посуду, обустраивая ее так же, как и свою комнату во дворце, пока жил в Столице. И сейчас принцу было очень непривычно и все так же неловко. Джи вытащил из нижнего ящика стола темную бутылку и два простых стеклянных стакана.       — Это рисовое саке, — сказал он, наливая светлую желтовато-янтарную жидкость в стаканы, когда Зуко продолжал неловко стоять, не зная куда приткнуться. — Садитесь, — Джи махнул рукой в сторону кровати, и принц, чуть расслабившись, сел на жесткий матрац и прислонился спиной к холодной железной стене.       — Спасибо, — он взял в руки стакан и немного наклонил голову, вдыхая резкий запах алкоголя, смешанный с мягким запахом риса и тонкими нотками жасмина, вишни и имбиря.       — За огонь, горящий в лилиях и наших сердцах, — Джи широко улыбнулся, произнося привычный всем тост, как правило, произносившийся первым в этот праздник. Зуко улыбнулся в ответ и неуверенно сделал глоток. Сначала хотелось все просто выплюнуть, но ему таки удалось удержаться от этого желания, и он быстро проглотил жидкость, которая неприятно обжигала горло. Сохраняя невозмутимое выражение лица, он выдавил из себя чуть ли не дрожащим голосом:       — Довольно крепкое саке…       — Да не то чтобы, — Джи сделал еще один глоток так, будто это был не крепкий алкоголь, обжигающий горло, а простая водичка.       — Просто я… никогда особенно не пил, — Зуко сделал еще один совсем маленький глоток, больше для виду, и без особого удовольствия сразу все проглотил. На это Джи лишь слабо улыбнулся.       Он знал принца Зуко. Он знал заносчивого и вспыльчивого подростка, который волей судьбы оказался на этой развалюхе, которую гордо называли «военным кораблем». Он знал очень неопытного и импульсивного капитана. Он знал юного покорителя огня, который всегда был в идеально начищенных доспехах и с золотым воротником, говорившем о высоком положении. От Зуко всегда за несколько миль так и несло самоуверенностью и режущим запахом гари и железа. Он редко был разумным командиром, и редко умел с сочувствием и пониманием относиться к команде, почти никогда не прислушивался к советам генерала Айро, а уж тем более не обращал внимание на намеки других членов экипажа.       Но Джи не знал его. Он не знал юношу, что сидел перед ним сейчас и, преодолев барьер бессмысленной неловкости, эмоционально размахивал руками, рассказывая дворцовую историю, коих он знал великое множество. И провались все в логово Ко, но Джи отдал бы многое за то, чтобы чаще видеть неловкого и застенчивого юношу, который сидит перед ним сейчас, который с грустной улыбкой на лице рассказывал о своем кузене Лу Тене, которого он любил даже больше чем родную сестру.       — Я, на самом деле, почти не помню его, но я точно помню то время, что я проводил с ним и дядей, и… я очень скучаю по тому времени… и по маме. Когда она исчезла, все пошло наперекосяк, — Зуко невесело усмехнулся и сделал еще один глоток из стакана с саке. У него никак не получалось закончить один единственный, а Джи, наверное, выпил уже три таких.       — Я не помню свою маму. Она умерла, когда мне даже года не было, а отца не стало еще до моего рождения. Меня воспитала одна очень добрая семья из Бьякко. Но с тех пор, как я ушел служить в морскую пехоту, я их не видел.       — Это грустно, наверное. Но мне всегда казалось, что моя жизнь была бы лучше если бы у меня не было отца… такого отца, — он за один раз выпил оставшуюся половину стакана. Ощущение, будто в горло залили кипяток, и горячая вода медленно и мучительно стекала вниз, парень поморщился и непроизвольно набрал в легкие воздуха. Джи лишь усмехнулся, посмотрев на это, и сделал еще пару глотков.       — Со всем должным уважением, сэр, но я не думаю, что сегодня кому-то из нас еще стоит пить, ведь мы на корабле, а тут нужно всегда быть осторожным, мало ли что.       — Я думаю да. И… лейтенант, может мы перейдем на «ты»? Уже как-то неловко становиться от этого «сэр», — он вопрошающе посмотрел на лейтенанта, который убирал бутылку и стаканы назад в шкаф.       — Как скажит… как скажешь.       И разговор вернулся в уже привычное русло, с присущей ему легкостью и непринужденностью. Как оказалось, дворцовые истории — занятная вещь, а слухи, которые еще по несколько недель ходили повсюду, были иногда даже интереснее, чем само происшествие. Однако, если случалось что-то действительно серьезное, Хозяева Огня редко оставляли свидетелей. Так, например, тайна исчезновения Леди Урсы навсегда останется покрыта мраком для всех в этом мире, кроме одного не очень приятного покорителя огня.       Сейчас они стояли на носу корабля, который огромным шипом возвышался над ними, и любовались предрассветными сумерками. Легкий полупрозрачный туман над серебристо-синей гладью воды. Редкие облака, окрашенные преломленными лучами еще не вставшего солнца, в светлый сиреневый. Аккуратный ряд графитово-черных кораблей, пришвартованных к берегу. Красиво…       Но для Джи сейчас не было никого красивее, чем стоящий рядом юноша. Лейтенант никогда в жизни не мог подумать, что Зуко настолько… прекрасен. Он не отрываясь смотрел на лицо, обожжённое шрамом, на неряшливый пучок угольно-черных волос, на выпирающие ключицы, которые было видно даже под тонким слоем темно-красной ткани, на тонкие длинные пальцы, на почти белую кожу. Он смотрел и не в силах был отвести взгляд, в памяти всплыли совсем еще свежие воспоминания о сегодняшней ночи: чего стоила одна только тренировка.       Зуко вздрогнул под тяжелеющим с каждой минутой взглядом.       — Что-то не так? — шепотом спросил он, не осмелившись нарушить тишину, окутавшую гавань.       — Ты красивый… очень.       — Я? — Зуко вздрогнул и неуверенно поднес пальцы к шраму, словно проверяя на месте ли он.       — Ты, — Джи шагнул вперед, сокращая между ними расстояние, и положил ладони ему на плечи, заглядывая в светло-золотые, «драконьи», глаза. — Ты.       Зуко с какой-то присущей ему этой ночью неуверенностью коснулся чужих губ своими. Соленые, как морской воздух, сухие, и с еле чувствуемым вкусом рисового саке. Целуя так легко, оставляя невесомые прикосновения на тонкой коже губ, он получал в ответ то же.       Первые лучи и тонкая каемка солнца показались из-за горизонта, окрасив облака в розовый.       Эта ночь закончилась.

13 февраля 2018