Sun

У Геноса было солнце. Солнце искренне не понимало, как его можно любить. Оно безвозмездно дарило всем своё благословение. Просто так, не ожидая благодарности или награды. Просто потому что героем быть прикольно. Генос любил греться в его лучах и старался запечатлеть каждый луч, пробивающий завесу апатии, на шуршащих страницах бесчисленных тетрадей. Когда Генос впервые встретил Сайтаму, ему вспомнилось, как он сидел далеким призрачным апрелем на уроке биологии. Мальчик моргал, разморенный теплом и свежестью воздуха. Биолог что-то монотонно вещал, нагоняя дремоту. А на листе учебника, еще пахнущего типографской краской, был изображен мужчина, подписанный как «модель идеального человека». Мальчик тогда подумал, что таких людей не бывает, и заснул, прикрыв ореховые глаза тонкими бледными веками. Его солнечное божество не получило ни единой подпалины от устроенной киборгом геенны огненной, и одним взмахом идеально пропорциональной ладони превратило монстра в потеки алой крови на бетоне. Его Солнце постепенно подпускало Геноса ближе к себе. А тот и рад. Мотыльком, сжигающим крылышки в пламени свечи, он летел на его свет. Эта радость омывала его сущность, такая мягкая и тихая, как неспешно тающий в чае сахар. Чем дальше, тем слаще. Ведь сахар на дне. Одна квартира. Несколько метров. Расстояние вытянутой руки. Первое случайное касание ладоней. Пара сантиметров меж губ. Бездумное, горячее, как раскаленная лава, свивание в тугой клубок влюбленных змей. Цветущее молниями, на кончиках пальцев, электричество, перемежаемое признаниями, похожими на мантры и нежными как крылья сизой моли. Его Солнце гортанно стонет от жадных прикосновений, приоткрыв тонкие бледные губы и почти жалобно сведя брови к переносице. Геносу кажется, что внутренности его плавятся. Нелепый парашютный костюм Сайтамы кажется киборгу одеянием буддийского монаха. Его темные безразличные глаза, полным звезд космосом и бездной смотрящей в ответ. И ты сидишь, обхватив колени, где-то там, на краю Вселенной, а гулкое сердцебиение фантомного сердца (которое по-прежнему нельзя кантовать) оглушает тебя, рвёт силикон барабанных перепонок и наполненные маслом сосуды. Камеры золотых глаз киборга всё время щедро рассыпают вокруг Сайтамы шестигранные паетки бликов-боке. А когда учитель улыбается, всё становится таким ярким и светлым, что Генос думает, что у него сбоит оптика. Он хочет сгореть от температуры своего Солнца, раствориться в нём, и отдает всего себя, всё что может отдать. Солнце по-прежнему не понимает, за что его можно любить, но отвечает своей Луне.