***
Все началось практически полгода назад. В тот день Леон впервые перешёл порог городского детского дома. Он навсегда запомнил, что творилось в этом небольшом здании… Его взгляд всматривался в глаза каждого ребенка, и его сердце сжималось от того, сколько в них было грусти, страданий и огромной печали. Они издавали немой крик о помощи, они были в огромном отчаянии от ужасной судьбы и бессмысленного времяпровождения здесь. Внешне они оставались спокойными, но внутри их маленькая душонка разрывалась на мелкие частицы… Эти глаза Леон запомнил на всю оставшуюся жизнь. Осмотрев каждого ребенка и пообщавшись со многими из них, он внезапно остановился возле неё… Пятнадцатилетняя девушка поразила его больше всех. Она обладала бледным лицом, на котором ярко отражались тёмные мешки. Русые волосы были взлохмачены, а на шее красовался огромный шрам, оставленный ужасной матерью-пьяницей. «Возьмите кого-либо другого отсюда, они больше нуждаются в отце, нежели я.» — такие были её слова. Тогда мужчина взял её за ужасно-ледяные руки и увёл, поняв, что эта фраза была лживой до самой последней буквы. Она никогда не имела настоящих родителей, никогда не знала ласкового слова матери или крепкого отцовского плеча. Никто никогда не утешал её в трудные времена и не защищал от воздействия этой сложной жизни. Отец умер в автокатастрофе, когда малышке было 4 года, а мать спилась, каждый день вымещая всю злость и горе на единственную дочь. Позже несносную женщину лишили родительских прав, а девочку отправили сюда, обрекая на беспросветное будущее. Леон дал ей большую надежду на него, забрав с собой домой и оформив документы на опекунство, и она всегда чувствовала себя в огромной долгу перед ним.***
Сначала всё не ладилось. Леон был слишком суровым отцом, забывая, чего действительно не хватало девушке. Он всерьез занимался её воспитанием, иногда даже берясь за ремень из-за неоднократного непослушания. После таких мер она подолгу не выходила из своей комнаты и могла появиться на глаза лишь на следующий день. Светловолосый мужчина был всегда скуп на эмоции и никогда не говорил ничего лишнего, и поэтому приёмная дочь чувствовала себя ещё более одинокой, тихо плача в подушку. Но позже Леон увидел последствия своей суровости и впервые обнял девочку, почувствовав, как билось сердце, отстукивало бешеные ритмы. Тогда он впервые почувствовал, что они сблизились, его чувства возросли, достигли нового уровня, и теперь он был для девушки не просто опекуном, а отцом. Но, увы, девочка до сих пор обращается к нему на «Вы», а теплое слово «папа» никогда не дотрагивалось её сухих и бледных губ, заставляя задержать дыхание и хотя бы сделать попытку сказать его. Из-за этого в сердце Леона поселился мрачный холод, порождающий ледяной айсберг, о который никогда не разобьется Титаник, сделанный из любви и нежности. Но он продолжал заботиться о своей приёмной дочурки, не обращая внимание на такое огромное расстояние между ними. Несмотря на огромные пороки в поведении и характере, на её небрежность в одежде, предпочтения спускаться на дно, нежели совершенствоваться и бороться, он заботился о ней, отдавая почти всего себя ей. Ведь он любил её — всем своим отцовским львиным сердцем, любил в ней все: и плохое и хорошее. Леон чувствовал, что радуется, когда девушка получает хорошие оценки в школе или просто находится в хорошем настроении, когда изредка рассказывает ему какие-нибудь истории из жизни, но и знает, что его сердце разрывается от горя, когда она плачет или просто отмахивается от помощи, которую он предлагает… И он любил её имя — такое красивое и нежное, пропитанное чем-то сладким, пахнущее прекрасными цветами камелии… — Айя… Где же ты?.. — тихо прошептал Леон, докуривая последнюю сигарету, в который раз набирая номер девчонки. Но, потеряв надежду на то, что она ответит, он позвонил своего давнему другу, который уж точно сможет найти её. — Грей, — обратился мужчина к нему. На другой линии послышался хриплый и сонный бас. — Только не говори, что снова, — раздался недовольный голос Фуллбастера, — Пятый раз за месяц, следи сам за своей девчонкой. — Грей, не будь черствым и помоги, — также резко попросил Леон, услышав недовольное бормотание в трубке, а потом милая просьба: «Джувия, я скоро вернусь, обещаю». Сердце Леона резко затрепыхалось, хоть и внешне светловолосый мужчина был спокоен. Джувия… Конечно, он никогда не забудет её, каким дураком казался, когда отчаянно ухаживал за ней, приносил прекрасные цветы, говорил нежные слова… Но её чувства всегда оставались неизменными. Грей был тем, кому она навеки отдала своё сердце, и когда на их пальцах в один дождливый день засверкали обручальные кольца, он сдался. Та часть последней надежды исчезла, и Леон больше никогда не говорил с ней, никогда не упоминал её имя, полностью замкнувшись в себе, убив в себе, казалось, последнюю часть человечности, став одним их тех несчастных людей, которые больше никогда не найдут ту настоящую любовь, которую так хотели. Или, может, произойдет какое-нибудь чудо?..***
Грей работал оператором сети, и поэтому ему не составило никакого труда узнать, где в последний раз телефон Айи находился в сети. И как только он доложил Леону приблизительно местонахождение девочки, Леон долгое время молчал в трубку… — Леон, ты хотя бы «спасибо» скажи, — этот голос вывел мужчину из транса. И, быстро поблагодарив друга, он завершил разговор. Девушка находилась на кладбище покойного отца. И только эта информация выводила его из себя. Быстро одевшись, он сел в машину и поехал, совершенно не понимая, что он скажет ей, что она ответит… Это не было похоже на реальность. Леон чувствовал некую малозначительность ситуации, происходящее казалось ему не настоящим. Но как только машина оказалась рядом с могилой бывшего отца девушки, то это ощущение прошло. Возле каменного памятника на корточках сидела девушка, опустив голову и тихо плача… И снова это ужасное чувство отчаяния от её горя. Оно сковало всё тело Леона, не давая ему делать вдохи. Но первое, что бросалось в глаза — это покрашенные синие волосы, которые так небрежно лежали у нее на плечах, были растрепаны сильным ветром. Это вновь напомнило ему о Джувии, и именно поэтому тот шаг, который он хотел сделать навстречу дочери, был так и не сделан. А Айя как будто бы не замечала его, не слышала грозное ворчание автомобиля. Она была полностью погружена в свои мысли. Умиротворенное лицо отца было единственной точкой, на которую смотрела девочка. Даже когда на плечо опустилась тяжелая и крепкая рука Леона, она не обратила на него никакого внимания, продолжая неподвижно сидеть. — Айя, поехали домой… — тихо произнес Леон, так же холодно и мрачно, как и всегда. Его интонация никогда не изменялась. — Я никуда не пойду, — отозвалась девочка после недолгой паузы. Она не смотрела на своего опекуна, а лишь неловко повела плечами, убирая эту теплую руку, которая была для неё самой родной на земле. — Прекращай. Пошли, уже темнеет. — Нет. Я больше не вернусь к Вам, извините. Эти слова… Черт, эти слова острым кинжалом вонзились ему в сердце, заставляя его прекратить биться, убивая мужчину полностью. Он действительно не понимал, что происходит, а его разум затуманился лишь одной этой фразой, которая так сильно ранила его, заставляя сдерживать всю злость и горе в кулаке. — Почему? — спросил он, садясь рядом с девушкой. Он знал, что это всего лишь эмоции. В глубине души он надеялся, что девушка изменит своё мнение. Но… Зачем эта надежда? Ведь тогда он тоже надеялся, он думал, что Джувия сможет полюбить его. Но все разбилось лишь в одно мгновение. Так зачем мучить себя этой ужасной надеждой, которая потом все равно исчезнет?.. — Вокруг меня все несчастны. Кто-то умирает, кому-то просто плохо… Они исчезают… А я не хочу, чтобы Вы исчезли… Вы достойны лучшего, — тихо шептала она, чувствуя, как из груди вырывается болезненный стон. Казалось, что сейчас она упадет наземь от грусти внутри её маленького хрупкого тела. — Почему ты так решила? Есть люди, которые любят тебя. Я не могу быть несчастен с тобой. Я вкладываю в тебя всю свою душу, — его рука потянулась к синим волосам Айи, но дернулась и вернулась. Он не мог больше дотронуться до них. В его голове возникал прекрасный лик Локсар, как бы он ни хотел этого. — Я знаю… Но я все время лгала Вам… Настало время признаться, хоть это и перечеркнет все время, что мы провели вместе. Леон замер. Казалось, что время остановилось, как и его сердце. Конечно, он был готовым ко всему, особенно к тому, что она скажет, что не любит его. Это ужасно давило, но мужчина уже переживал этот ужасный момент, поэтому считал, что сможет выдержать ещё раз, хотя и знал, что ошибается. Но ему придется это принять… — Я люблю вас не как отца… — прозвучал тот ответ, которого Леон никак не ожидал. Что это?.. Что с его сердцем происходило сейчас? Оно… Забилось снова, но теперь уже с таким бешеным ритмом, с которым оно не билось никогда. В душе заселилось некое тепло, а дыхание перехватило на столько, что он просто думал, что задохнется. Но почему? Почему он реагирует именно так, когда он должен был наоборот — поникнуть, душевно истощиться? Почему он счастлив?.. На его губах проскочила мимолетная улыбка, которая появлялась очень редко. Быть может, он тоже любил её все время не как дочь?.. Этого Леон пока не знал. Но определённо у него будет ещё много времени в этом разобраться. Взяв девушку на руки, он с умиротворенной улыбкой нежно прижал её к себе, чувствуя, как девушка мгновенно обретает тепло. Её щеки покрылись пунцовым румянцем, а в глазах читалось недоумение. — Поехали домой, — с улыбкой произнес Леон, целуя маленькую синевласуюпринцесску в нос, — И перекрась волосы обратно в русый, он мне нравится больше. — Но у Джувии синие волосы… — Но ты же не Джувия. Мы попробуем вместе уйти от нашего прошлого и жить счастливо, правда? А теперь тебе нужно отдохнуть. Он посадил девушку на заднее сиденье черного автомобиля, заметив на её лице огромную радость, которой он был безумно счастлив. Сев за руль, он повел машину обратно домой, уже зная, чем накормить Айю… Этот вечер был действительно волшебным. Он заставил души двух несчастных людей обрести совместный покой… Теперь у них действительно всё будет хорошо. Даже в самом непроглядном холодном мраке есть тёплый свет.