Розы для Джонхёна

18 декабря 2017 года. «Пожалуйста, отпусти меня. Скажи мне, что я справился. Это последнее „прощай“.» 20 декабря 2017 года. Единственное, что я помню с того дня это серое тяжёлое небо, давящее нас всех. Я помню как, нам в лица, капал дождь, смешиваясь с нашими слезами. Его родители так горько плакали, так же горько как и я. Я плакал очень-очень долго и всё не мог понять от чего же мне так больно. И даже сейчас, я до сих пор плачу. 21 декабря 2017 года. «Если я не могу помочь сам себе дышать свободно, то лучше вообще не дышать.» 24 декабря 2017 года. Вот уже три дня я не выхожу из дома. Мне слишком тяжело двигаться, дышать и вообще что-либо делать. На улице всё так же идет дождь, кажется вся Вселенная сейчас опечалена. Весь мир притих и только где-то, в отдалённых уголках, слышны тяжёлые, рваные всхлипы. Даже природа угнетена обстановкой, не говоря уже о слабых и беззащитных людях. На краю моего стола лежит телефон и издает какие-то слабые звуки. Это играла музыка, и голос, что доносился оттуда, раздирал мне душу. Ощущение было, будто с ног и рук сдирали кожу, протыкая ножами голые раны, а сверху насыпали соль. И так я сидел уже третий день. 30 декабря 2017 года. Впервые показалось солнце. Сегодня утром мне позвонила Содам и сказала, что хочет навестить могилу. Я согласился. Не оттого, что мне надоело сидеть дома и гробить собственную жизнь, не оттого, что голос в телефоне засел в голове до такой степени, что по ночам я задыхался, а под утро меня рвало, не оттого, что я хотел поддержать Содам, а оттого, что я хотел увидеть его могилу и наконец убедиться, что всё это — правда. Прийдя на могилу, Содам долго плакала. Я держался, но потом заплакал тоже. Мы оба принесли по букету белых цветов. Оба сложили их около могилы, и утирая свои солёные слезы, которые порядком начали печь, ушли. 31 декабря 2017 года. Сегодня я напился. Содам позвонила мне и сказала, что тоже пьяна. Впервые за эти дни я услышал её смех. Сиплый и такой тяжёлый, но я ликовал, что осознание того, что мы оба пьяны, заставило её рассмеяться. Когда у нас закончилась выпивка, мы просто начали разговаривать. Я думаю, это было необходимо нам обоим. - Простой разговор иногда может спасти человеческие души. — сказал я и в ту же секунду замолчал, потому что заплакал. Содам заплакала тоже. Так мы просидели до утра, пока один из нас не сказал: «С добрым утром». На часах было около шести, а в сердце поселилось дикое отчаяние и пустота. Это нельзя было вылечить дулом пистолета, моя боль была совсем другой, более холодной и отчужденной. Во мне царила полнейшая пустота, но с этой пустотой я наконец-то почувствовал себя умиротворенно. Когда-то я испытывал нечто подобное. Ощущение похоже на то, что обычно бывает после долгого бега, когда ты уже изнемождён до такой степени, что готов упасть прямо посреди дороги, но вдруг видишь свой дом и из последних сил добираешься до квартиры и истекая потом, с ноющими ногами, ты всё-таки садишься и пьёшь, так долго, пока тебя не начинает тошнить. Вот только сейчас напилось мое сердце. 1 января 2018 года. «Я никогда не знал, как превратить эту изматывающую боль в радость. Но ведь боль есть боль.» 2 января 2018 года. На улице выпал снег. Стало так красиво. Всё теперь белое и от чего-то манящее. Я проснулся в поту, мне было так жарко, а в горле неприятно сушило, даже казалось, будто меня вот-вот вырвет. Когда я встал, я сразу же распахнул окно и тут же успокоился. В комнату ворвался ледяной воздух, так приятно обжигающий лёгкие. Такой бодрящий. Я не стал закрывать окно: оставил его чуть прикрытым, чтобы, вскоре, вся комната насытилась зимним запахом. Запахом, который бывает только зимой и только утром. Впервые мне захотелось нормально позавтракать. Не просто сидя в углу или где-нибудь под столом, вдыхая запах сырости и сдирая с щёк горячие слёзы, поперхнуться куском засохшего хлеба и глотком холодного молока, а на самом деле приготовить себе завтрак из свежих продутков, которых у меня к сожелению не было. Тогда, немного подумав и полазив по карманам, я насобирал несколько тысяч вонн и отправился в ближайший магазин. -Эй, Ю Ша Вол! — когда я был в овощном отделе, меня кто-то позвал. Я увидел высокого парня в черном пальто и каштановыми вихрями на голове. Это был мой давний приятель, которого я знаю ещё со средней школы. Омлет, который я приготовил из овощей и пары яиц получился отменный. 3 января 2018 года. «Они говорили не делать этого, пытались заставить одуматься, говорили не накручивать себя. Почему они упорно искали какую-то болезнь у меня? Зачем это всё? Почему я просто не могу покончить с этим, если я так этого хочу? Они говорили мне понять смысл моей боли. Но я и так прекрасно знаю. Мне больно из-за себя самого». 4 января 2018 года. Мой приятель, которого я встретил в супермаркете пару дней назад, пригласил меня на ужин в бар, находящийся неподалеку от самого супермаркета. Мы заказали две порции чачжанмёна и бутылку соджу. Мы долго болтали и мне показалось, что все хорошо, что он мой друг и, что уже совсем скоро, а может быть даже завтра, я смогу снова улыбаться и быть счастливым, но он рассказал мне, что знает о произошедшем. -Я соболезную. — он выпил последнюю рюмку соджу и громко опустил её на стол, томно выдыхая. В воздухе я почувствовал дурманящий запах спиртного и собственной злости. Мне показалось, что я настолько сошёл с ума, что начал чувствовать запах собственной злости или же я просто перепутал чувство с запахом. Я резко встал, но голова тут же закружилась и я упал. Я помню, что когда падал, рукой задел стол, и вместе со мной упало ещё четыре бутылки и тогда я понял, что алкоголем пахнет именно от меня. 6 декабря 2018 года. Позавчера меня привезли в больницу и я был в таком состоянии, что казалось сам вот-вот отдам концы. Медсестра вколола мне какое-то лекарство и я, мирным сном, проспал до самого обеда. Всё это время и до сегодняшнего момента я был зол, на своего приятеля, на медсестёр и на врачей, на всех людей, что окружали меня. После его смерти они постоянно твердили мне и его родителям: «Соболезнуем. Вам сейчас так тяжело. Мы понимаем ваши чувства». И меня мало-помалу начало тошнить от этого. Да, нам тяжело! Но как вы можете говорить, что понимаете нас и наши чувства. Это так раздражало меня. Люди такие бестолковые. Вместо того, чтобы просто заткнуться и тихонько рыдать в платочек, они, то и время, подходили к нам и, легонько обнимая за плечи и похлопывая по горбатым спинам, говорили, что всё будет хорошо, но я не понимал их. Они были мне чужды, так же, как и всей его семье. Его мать плакала всё время, а сестра плакала вместе с ней, иногда поглядывая на счастливую улыбку на портрете в конце зала, утопающую в цветах и чёрных лентах. Мне так было жаль Содам и себя, но почему-то со временем я начал думать, что всё это свойственно людям и что все мы на это заслужили. 7 января 2018 года. Врач сказал, что у меня было пищевое отравление из-за того, что я около месяца почти нечего не ел и мало двигался, а потом вдруг взял и напился. И я тогда подумал, что наверное выглядел жалко в глазах врача, но в своих собственных я казался себе каким-то сильным и возможно даже крепким и надёжным. В больницу приехала Содам и отвезла меня домой. Она приготовила мне рисовую кашу, а вечером, после работы, завезла мне немного продуктов. Я был ей за это безумно благодарен. 10 января 2018 года. Я пригласил Содам на ужин, чтобы отблагодарить её за помощь. Мы весь вечер разговаривали о чём попало и Содам, даже, пару раз смеялась. Её звонкий, чистый и такой от чего-то природный смех, похожий на лучи солнца и манящее пение птиц по утрам, залёг мне глубоко в душу, постепенно замазывая глубокие раны чём-то теплым, похожим на растопленный мёд. В тот момент я вспомнил улыбку своего милого друга, который вот уже сколько дней совсем один, скучает под грудами снега в могиле, и тоже поневоле улыбнулся и громко засмеялся. -Давай на выходных навестим его могилу. -Да, давай. — ответила мне Содам, все еще тихонько посмеиваясь. 11 января 2018 года. «Так странно болит там, внутри. Люди, которым было сложнее, чем мне, живут счастливо. Люди, которые были слабее меня, живут счастливо. Не знаю, может это все чушь. Нет ни одной живой души, которой было бы хуже чем мне, нет никого, кто был бы слабее меня». 14 января 2018 года. Утром мы навестили Его могилу и принесли ещё два букета. Я расчистил снег, а Содам соскребла лед с эпитафии. Мы долго стояли и смотрели на лицо, изображённое на этом холодном сероватом камне. Ноги у меня начали потихоньку каченеть, вокруг носа давным-давно мокро и кончики рукавов тоже мокрые, волосы скрутились в сосульки, но Содам продолжала смотреть и улыбаться. Я хотел предложить ей прийти сюда как только потеплеет, но она вдруг заговорила: - Он был настолько светлым человеком, что ему было сложно переживать скандалы и обиды. Он не понимал, почему люди ругаются, расстаются и предают. — она сказала это так тихо, что казалось даже я, стоявший позади неё, мог не услышать этих слов. Она томно выдохнула, посильнее обернулась в шарф и ушла, легонько толкнув меня плёчом. Я отшатнулся и быстро пошёл за ней, я вдруг подумал, что она уходит навсегда. 16 января 2018 года. «Но я всё равно должен жить? Я спрашивал себя тысячи раз, почему же я должен? И ответ был, не потому что я так хочу, ответ — потому что этого хотите вы. Ничего не говорите, если вы не в состоянии понять. Знаете, почему мне так плохо? А я ведь говорил почему. Это так не правильно, страдать из-за этой боли, но какие причины вам ещё нужны? Какие-то особенные? Я уже говорил вам. А слушали ли вы? То, что вы можете преодолеть не сможет истерзать вашу жизнь.» 17 января 2018 года. Проснувшись рано утром, я смотрел в окно и наблюдал. Птица сидевшая на ветке была совсем маленькой, размером в мой кулак. Она несколько раз подпрыгнула на месте, два раза в лево, четыре вправо, и всего один ко мне лицом. Она смотрела на меня так долго, что казалось, целая вечность успела пройти за это время. Она моргала четко и размеренно. Я моргал вместе с ней. Тогда она вдруг склонила голову на бок и, как мне показалось, улыбнулась. Я встрепенулся, сорвался с кровати и босыми ногами, топая по деревянному полу, подбежал к окну, да так, что ударился об него лицом. Я упал, а птица улетела. И тогда я понял. Это был он. 18 января 2018 года. "Даже удивительно, что я смог так долго продержаться. Что я могу сказать теперь? Просто скажите мне, что я всё сделал правильно. Этого будет достаточно. Просто скажите "ты усердно трудился". И если вы не можете улыбаться сейчас, не обвиняйте меня ни в чём. Скажите мне на прощание "ты сделал всё правильно, ты через многое прошёл"." 19 января 2018 года. Я позвал Содам на прогулку и рассказал ей о случае с птицей. Она снова засмеялась и добавила, что я чокнутый. - Я испугался, что забуду его, представляешь. Эта птица, она словно новое начало в моей жизни. Какое-то иное, совершенно другое начало! — радостно лепетал я, но Содам вдруг остановилась. Её лицо было мрачнее грозовой тучи, она крепко сжала кулаки, чтобы не ударить меня лишний раз прямо в лицо. - Ю Ша Вол! — она громко и очень сердито прокричала мое имя, от чего птицы, засевшие где-то далеко в гуще деревьев, встрепенулись и стаей, взлетели вверх. - Он нашел своё место, место куда стремился. Там ему не будет тяжело и грустно, он не будет плакать и чувствовать вину, не будет переживать всю ту боль и страдания. И даже если всем нам тяжело, мы должны отпустить его, улыбнуться и с легким сердцем сказать, что он поступил правильно, ведь он этого так хотел. Где бы он ни был, он навсегда будет жив в наших сердцах, поэтому чтобы не случилось мы должны помнить его! Я убью тебя, Ша Вол, если ты забудешь его имя! Тогда я почувствовал огромную, горячую боль в сердце. Я заплакал. Содам мягко улыбнулась и обняла меня. - Ну и, чего ты плачешь? - Прости меня. - мямлил я себе под нос, утыкаясь лицом в её плечо. 20 января 2018 года. «Я задавался вопросом, а почему они все живут, почему живу я? Ответ был проще некуда: они просто живут. Живут потому, что так принято. А когда задумался, почему тогда умирают люди? Ответ был ещё проще. Они просто устают. И если вы спросите, почему я умер, я отвечу вам, потому что я устал». 21 января 2018 года. Я понял. Я всё понял. Я наконец понял, что мне говорили люди на похоронах. Я понял, что имел ввиду тот парень, с которым я выпивал. Я понял, что сказала мне Содам. И я понял Его. Все люди в этом мире, когда-то что-то теряли. Они так громко плакали и страдали, но я не слышал их. А теперь, когда плакал я, они вдруг услышали мой душевный, сиплый крик. Когда люди говорят, что соболезнуют тебе, это значит, что они плачут вместе с тобой, это значит, что им тоже тяжело и они, пусть в половину или в четвертину, чувствуют то же, что и ты. Когда Содам, сказала, что мы не должны забывать Его, я понял, что наконец смогу отпусть Его. Моя боль испарилась, а на её месте распустились прекрасные розы, издающие запах эйфории и счастья. Я понял почему он так поступил и я не виню его. Это выбор, который он посчитал правильным. Выбор, который мы должны уважать. И даже если нам тяжело, хочеться плакать и раздирать кулаки в кровь, мы вынуждены будем посмотреть на небо и убедиться в том, что мы, наверное, полнейшие дураки. Допив свой кофе я вышел не улицу и громко-громко прокричал, смотря в небо и щурясь от зимнего солнца и мороза, что моментально пробирался под кожу: - Ты сделал всё правильно, Джонхён! Я никогда не забуду тебя! Это твой выбор, друг мой! Я буду любить тебя ещё очень-очень долго! — девицы, возращавшиеся из школы, тихо хихикали, проходя мимо меня, а я просто был счастлив, потому что перестал винить его, себя и всех окружающих. Я наконец смог смириться с этим. 22 января 2018 года. «Прощайте». 7 февраля 2018 года. Мы снова навестили его могилу, но уже вместе с его родителями. Содам и я снова пришли с букетами, но сегодня я принес для него алые, такие мягкие и тёплые, розы. Это мои — «Розы для Джонхёна».