***
Покрасневшие из-за полного отсутствия сна миндалевидные глаза Такао встретились с озабоченными зелеными глазами. Атакующий защитник пытался определить, в состоянии ли их десятый сегодня вообще мыслить логически. Казунари все еще был слишком бледным, но твердо стоял на ногах, как бы бросая вызов противникам напротив. До игры осталось несколько минут, зеваки и фанаты уже начали сбиваться в небольшие стайки в уголках зала. Куроко подергал Мидориму за рукав. — Ваш разыгрывающий совсем не спал, похоже, он чем-то обеспокоен, — вынес вердикт мудрый игрок-призрак, главный Капитан Очевидность этого города. Шинтаро только цыкнул и отошел в сторону. Обычно такой задорный взгляд небесно-синих глаз был наполнен нерешительной безысходностью, какая бывает только когда долго не можешь сделать правильный выбор. — Такао, ты как? — тренер Накатани оценивающе оглядел своего слегка шатающегося от возбуждения подопечного. — Все хорошо! — рассмеялся Казунари. Казалось, весь состав Шутоку выдохнул от облегчения, как только услышал этот заливистый неудержимый и даже слегка истеричный хохот. Но только Мидорима все с тем же недоверием наблюдал за их «ястребом», уголки губ которого не вернулись в то приветливо-теплое положение, всегда принимаемое после удачной шутки, забавного события или очередного заброшенного в кольцо мяча. Такао все еще был во взвинченном состоянии, но сделал усилие над собой только ради поддержания боевого духа команды. Конечно, заслуживает похвалы, но… Прозвучал свисток. Собравшаяся толпа зашумела, когда судья выпустил мяч, тут же захваченный асом Сейрин. Кагами уверенно направлялся к их кольцу, но не учел того факта, что ракам, у которых с собой есть деревянный болванчик Иватоби, сегодня сопутствует невиданная удача, львам в такой день не стоило даже пытаться противостоять им. Мидорима с невероятной легкостью перехватил мяч и тут же открыл счет. Миг, когда цифры на табло впервые меняется в пользу своей команды, он всегда воспринимал как особую победу. Тайга, пышущий гневом, вернулся на свое место. — Как всегда потрясно, Шин-чан, — тихо сказал такой родной звонкий голос. Такао вовсю улыбался обернувшемуся Шинтаро, и на этот раз искренне. — Если продолжишь и дальше так радоваться моим броскам, я буду делать их каждую минуту, — пообещал Мидорима, у которого уже отлегло от сердца. Казунари покраснел и поспешил ретироваться. Атакующий защитник почувствовал себя удивительно неловко, когда все еще пунцовый десятый впился в него взглядом в ожидании нового выпада. Две команды сражались честно, ни одна не уступала ни по физической форме, ни по умениям, ни по теоретической подготовке. Однако никому так еще ни разу и не удалось остановить трехочковый Мидоримы, а защита Шутоку не справлялась с бешеными данками Кагами. Куроко сновал между соперниками и союзниками, словно тень, мастерски перенаправляя мяч и каждый раз вызывая у Шинтаро желание поставить ему подножку — такая игра всегда казалась ему нечестной. Хотя, если подумать, то его атаки тоже можно было прировнять к абсолютному читерству. С отрывом всего в одно очко, Шутоку сумела-таки одолеть своего главного соперника. Хюга, до недавнего времени сверливший Мидориму взглядом «я-убью-тебя-и-всю-твою-семью», с неохотой подошел к нему и пожал его руку. Капитан Сейрин заслуживал большого уважения, которого к нему почему-то обычно не проявляли. Однако именно он был тем железным стержнем команды, поддерживающим всех остальных игроков. Тецуя пытался успокоить бушующего Кагами, с остервенением пнувшего скамейку, отлетевшую на несколько метров вперед. — Хватит вымещать свою злость на мебели, — как всегда спокойно сказал Куроко, с легкостью выдерживая испепеляющий взгляд своего напарника. Любой нормальный человек уже побежал бы прятаться в бункер. — Ничего, это лишь тренировочный матч! — подбодрила поникших парней тренер Рико. Раздосадованные старшешкольники медленно удалились. — Шин-чан, ты сегодня был в прекрасной форме! — вернувшийся в свое нормальное настроение Такао чуть ли не прыгал от радости. Невольно Мидорима улыбнулся — его друг больше не забивается в угол и не смотрит на всех с опаской. — Давай отпразнуем? — предложил он неожиданно даже для самого себя. Казунари сосредоточенно посмотрел на него и резко приподнял очки так, чтобы они не закрывали зеленые глаза. Загадочное пятно, на месте которого только что был Такао, заговорило: — Надо же, не врешь! Ты в курсе, что только что сам позвал меня позависать с тобой? — шутливо-насмешливый тон вызвал в Шинтаро небывалый задор. — Да! И мы даже можем устроить этот небольшой праздник прямо у меня дома, — предложил он говорящему пятну. Очки шлепнулись на место, и взгляду Мидоримы представился совершенно озадаченный Такао Казунари. — Куда ты дел моего Шин-чана? — погрозил он кулаком. После осознания сказанного его щеки снова покрыл легкий румянец смущения.***
Всего полчаса прошло с тех пор, как они сражались со своими врагами на баскетбольном поле. Такао бешено носился взад-вперед по супермаркету, скидывая в подставленную корзину все, что попадало под руку. Парень с кучей разнообразных вкусностей вызвал у Мидоримы невольную ассоциацию с Атсуши. — Только ростом недотягивает, — пробубнил он, осматривая прямо-таки светящегося Казунари. — Ты что-то сказал? — спросил живчик и, не дождавшись ответа, рванул в отдел с алкоголем. — Эй, постой-ка! — схватил его за шиворот Шинтаро. Уходить в запой он не планировал, а с этим человеком пить вообще было ужасной идеей. Мало ли, во что это все может вылиться… — Да ладно тебе, Шин-чан! Мы уже совершеннолетние! — запротестовал его любимый (и, пожалуй, единственный) друг, и Мидориме ничего не оставалось, как согласиться на бутылку какого-то шампанского, а Такао только ехидно улыбался. Двое вышли из магазина с большими пакетами, неприятно давящими на пальцы. Хорошо, что они догадались закупиться возле дома, а не зашли в какой-то торговый центр рядом со школой. Мидорима нутром чуял неладное, но отступать было поздно — обещание дано, Такао повеселел, теперь никто и ничто не сможет остановить его запал. Нагруженные парни подошли к небольшому домику на улице Киритано. Аккуратное строение, своей серьезностью и чинностью напоминавшее самого Мидориму, состояло всего из двух этажей. Ровные чистые стены, выкрашенные в зеленый цвет и декорированные каменными фресками, приветствовали прохожих, будто бы приглашая зайти. Уютный маленький садик, в котором хозяин даже умудрился разместить пруд, был обустроен согласно всем правилам феншуя и рекомендациям лучших астрологов. Шинтаро остался доволен произведенным впечатлением, и открыл деревянную дверь. — Чувствуй себя, как дома, — царственно повел он свободной рукой и указал на специально приготовленные гостевые тапочки с цветочком. От такого зрелища Такао не удержался и залился своим звонким заразительным смехом, вызывавшим улыбку даже на лице вечно хмурого Мурасакибары, с которым ему приходилось несколько раз пересекаться. — Шин-чан, ты один здесь живешь? — задал вполне резонный вопрос Казунари. Вероятно, такой вместительный по японским мерками дом мог быть пристанищем большой семьи, но вряд ли кто-то выдержал бы длительное общение с чопорным, сдержанным и нудным гением баскетбола. — Да, мои родители отказывались делать перестановку в доме по гармоническим правилам, соответсвенно, мне пришлось переехать, — на полном серьезе заявил Мидорима и фирменным движением поправил свои прямоугольные очки. Его глаза угрожающе блеснули, и Такао представил себе, как этот парень спорит с родителями насчет места, где должен находиться шкаф. Еле-еле сдержавшись от очередного приступа хохота, он проследовал в кухню дабы подготовить приобретенные изысканные яства к употреблению. Просторная комната, отведенная под кухню, кажется, была самым любимым местом Шинтаро в доме. Нежно-зеленые фотообои, на которых были изображены молодые стебли бамбука, вызывали самые приятные эмоции, а идеально подобранная под светло-оранжевые шторы посуда радовала глаз. Шкафчики наполненны разномастной утварью, настолько аккуратно уложенной, что было страшно нарушить великолепный порядок. Такао разложил покупки на столе и внимательно осмотрел все, что они принесли. Многочисленные пакетики и баночки теперь осуждающе глядели на него, и он не могу понять, как им это всё съесть. Больше всего воображение Казунари волновала возвышавшаяся над цветастым хаосом бутылка шампанского. Он практически чувствовал, как внутри лопаются пузырьки газа, и это заставило его сглотнуть. Признаться честно, он никогда не пил ничего крепче кофе, но желание попробовать запретный плод все время не давало ему покоя. — Шин-чан, а где у тебя бокалы? — напевно спросил Такао и легонько провел пальцем по еще закрытому горлышку. — В холодильник поставь, дурень! — донеслось из ванной. — Откуда такие познания, алкаш? — засмеялся Казунари и последовал совету. Профессионально расставив приборы и посуду, парень принялся открывать приобретенные упаковочки и вытряхивать их содержимое на подготовленные блюда. Большой его опыт в этом был обусловлен полным неумением готовить — рис, который он пытался сварить, слипался и превращася в кашу, блины сворачивались в ком, даже обычный омлет предательски пригорал к сковороде. Поглощенный мыслями о собственной несостоятельности как повара, Такао слишком сильно тряхнул пакетиком с маринованными водорослями, и все они шмякнулись на идеально чистый пол. — Шин-чан!!! — в ужасе завопил он, наблюдая ужасную картину. Однако тарелка, которую он успел взять в руки, чуть не отправилась следом за морской капустой, когда в комнату влетел еще мокрый Мидорима в одном полотенце, слабо прикрывавшем все его прелести. — Ты чем думал?! — уже начал орать Шинтаро, но увидев искренне огорченное лицо, остыл, — Ничего страшного, просто убери и все. Салфетки вон в том шкафу, — и он указал на один из настенных ящичков. Аполлон удалился обратно в душ, Казунари же еле привел себя во вменяемое состояние и занялся исправлением своей оплошности, однако перед глазами у него еще стоял обнаженный торс и упругий зад. Лицо покраснело от стыда и беспомощности, ведь перестать думать о таком было чрезвычайно трудно. Собрав с кафеля все до последней капли соуса, Такао вернулся к шампанскому. Фужеры он успел найти сам во время небольшой устроенной себе «экскурсии» по запасам Шинтаро, так что в третий раз звать хозяина на помощь не пришлось. Золотистый напиток играл в выбранных хрустальных бокалах, пузырки медленно поднимались со дна к поверхности. — Шин-чан, иди сюда… — вновь тягуче и ласково позвал Казунари. Его тон уж точно не предвещал ничего хорошего. — Ты действительно этого хочешь? — в последний раз спросил вошедший Мидорима. Любопытство в нем тоже разыгралось, и теперь так и подмывало узнать, что же будет. — Да, — взволнованно выдохнул Такао и подал другу фиал. Обоих слегка трясло от нетерпения. Они переглянулись и отпили понемногу. — Сладкое, — прокомментировал Шинтаро. На этом его познания в алкогольных напитках заканчивались, и больше он ничего сказать не мог. Судя по всему, Казунари вообще ничего не знал, так что добавить свое слово тоже не решился. Они залпом допили свои порции и замерли в ожидании прилива новых ощущений. — Ничего не изменилось, — чутка разочарованно сказал Такао. — Нужно подождать, оно ж не может вот так сразу… — попытался объяснить Мидорима и, вновь поправив очки, подцепил палочками кусочек рыбы, который сразу отправил в рот. — Уже закусываешь? — хохотнул его баскетбольный партнёр (с которым они какого-то хрена сейчас пытались напиться) и взял онигири. Следующие полбокала уже чуть больше подействовали на их организмы — стало жарко, Такао расстегнул рубашку, а Шинтаро остался в одной майке. Кроме того, горячительное расшевелило обычно сдержанного Мидориму, и сейчас он болтал наравне с другом, хотя обычно их «разговоры» больше напоминали монолог. — Шин-чан, ты девственник? — порозовевший Казунари покачивался в такт поющим на улице птицам, что абсолютно не соответствовало заданному только что вопросу. — Ну… — протянул Мидорима. Девушки у него никогда не было, поэтому… — Значит, да! — успокаивающе похлопал его по плечу Такао, очевидно, наслаждавшийся всем этим мракобесием. — Можно подумать, что ты нет! — разозлился раскрасневшийся хозяин дома. Теперь была очередь его гостя побагроветь от смущения. За разговорами игристое было прикончено, а через час Казунари снова повело в интимные темы: — А целоваться умеешь? — подмигнул он собеседнику, который уже успел избавиться и от майки. — Конечно умею, — неубедительно соврал он. — Я же вижу, что обманываешь. Шин-чан совершенно не умеет целоваться! — начал дразнить его Такао, не ожидавший какого-то серьезного действия в ответ, и, кстати, очень зря. Оскорбленный Мидорима схватил его за воротник и, притянув к себе, прильнул к только что растянувшимся в усмешке губам. В затуманенном разуме Казунари вдруг на долю секунды прояснилось, он побелел. — Ты что делаешь? — отодвинулся он от Шинтаро, своими слабыми попытками пытавшегося хоть как-то удивить друга, но безуспешно: — Вот так же надо! — теперь ведущая роль принадлежала Такао. Он прижал своего оппонента к стенке, бесцеремонно орудуя языком — в этом деле опыт у него был. Долгий французский поцелуй заставил обоих зардеться, но отступать никто не хотел. Мидорима, который сначала был неописуемо шокирован таким поведением, постепенно втягивался в ритм и начал отвечать. Их тела будто слились в одно целое, а мир вокруг отключился. Темноволосый парень отпрянул и дрожащим голосом сказал: — В-вот к-как надо! — от смущения он был готов провалиться сквозь землю, однако сделанного уже не отменишь. Его возлюбленный сидел в десятке сантиметров от него, сам Казунари расположился сверху в позе наездника, оба были возбуждены до предела. — Я, кажется, гомосексуалист, — покраснев, выпалил Шинтаро. — Прекрасно, потому что я тоже.