Проклятие Рэйджу

      Усопп полвечера делал просящие глаза, а еще минутами не спускал глаз с Куины. Санджи вздохнул: чего не сделаешь ради друга? Даже придержишь ручного цербера в лице гиперопекающего братца, как бы больно ни было находиться рядом с Зоро, когда реальность залепила ему пощечину, напомнив о свадьбе. Напомнив вообще обо всем. Потому-то Санджи и не пошел сегодня утром к Зоро, из страха, что будет еще хуже. И он собой не гордится. Потому-то и нужно было подготовиться, чтобы не сломаться прямо перед Зоро. Он налил себе еще вина, мысленно поднимая тост за Усоппа и любовь, которая сделает его друга решительнее. Санджи надеялся, что сделает все же. Иначе бедная Куина-чан, ведь он тоже ей нравится…       Потому, когда все стали расходиться, слегка опьяневший, чтобы ни секунды не колебаться, Санджи дернул Зоро за плечо. — У Усоппа есть джип, он подвезет Куину-чан, а к тебе у меня пара замечаний по планировке, хотел бы сделать смотровые окна в крыше… — Что?! Сейчас, почему посреди проекта?! — как любой имеющий отношение к строительству человек Зоро всякий раз был возмущен правками уже в середине процесса до глубины души. Даже забыл ухватиться за ручки подогнанного к дверям кресла Куины, она медленно катила по недавно сооруженной дорожке к машине Усоппа. Зоро возмущенно смотрел на Санджи. Тот сглотнул — врать, так врать, считай, пригодились твои уроки, Усопп, ради твоего же счастья. — Я видел недавно в одной передаче, через такие стекла ночью видно звезды, а когда идет дождь… — Санджи потянул Зоро за плечо внутрь недостроенного ресторана, бросая взгляд в темноту — Куина и Усопп барахтались, пытаясь пересадить ее на сиденье. Он хмыкнул — такие забавные трудности, где Усоппу будет нужно поднять девушку на руки, только сближают. Главное, чтобы Маримо это не узрел. — Фрэнки будет реветь, — вздохнул Зоро, но поплелся вслед за вдохновенно вещающим про романтику косых окон прямо в крыше Санджи.       Завитушка был немного пьян, от него пахло вином, табаком, и, наверное, всеми пороками, почему-то оказалось, что это любимый запах Зоро. Впереди маячила обтянутая рубашкой спина… — Заладили все как один — достроить ресторан до свадьбы, достроить ресторан до свадьбы. Далась мне она? — буркнул Зоро, потому что эту тему нужно поднять, Зоро не из тех, кто тянет кота за хвост. Спина впереди резко выпрямилась, как струна. Дурацкий Завитушка, ты же знаешь, что одно твое слово, и Зоро наплюет на все обязательства помолвки. — А что, уже назначена дата? — Ну так… полгода типа считается приличным после помолвки… Но я не думаю, что вообще… — О. Значит, довольно скоро, — тихо, но упрямо перебил его Санджи, включая свет в переносной лампе на верхнем этаже. Посреди неотделанной комнаты, где были только голые деревянные полы и балки для поддержки крыши, лежал матрас с аккуратно сложенными рядом одеялом и пара книг. — Что это? — удивился Зоро. — Моя постель, — махнул рукой Санджи, будто это самая обыденная вещь в мире. — Но почему она здесь?!       Белый матрас, выхваченный светом неяркой лампы посреди пустынной чердачной комнаты смотрелся жутковато. — Потому что из бара ты меня выдавил, а из ресторана из-за тебя меня выставили. Я решил вплотную заняться «Барати», но ренту комнаты продляют не за красивые глаза. Так можно сэкономить на проживании, больше на еду останется. Все равно это будет моей комнатой, когда вы достроите. Смотри лучше сюда — как думаешь, максимально какого размера окна реально сделать? — Санджи подошел к косому из-за ската крыши потолку. — Большие окна означают холод или повышенную плату за отопление… — начал было Зоро, но Санджи его перебил. — Он ведь уже совсем скоро будет готов? «Барати»… Почти год прошел, не думал, что без него будет так тяжело. Черт, строим все заново, а будто домой возвращаюсь… Жалко, что Рэйджу не увидит. Может, начнется совсем другая жизнь, как с чистого листа. И ты, Маримо, как раз женишься. Хех, — тон голоса у Завитушки изменился, но он настойчиво стоял лицом в стену, не оборачиваясь. — Ты уж не накосячь там. В этот раз. Узнай свою жену поближе, действительно узнай. Начни все с нуля. Черт возьми, мы снова запустим наш «Барати»…       Мысли Завитушки как-то странно скакали, наверное, из-за пары бокалов вина. Зоро не знал, что делать в этой пустой комнате с одним матрасом посередине, потому прислонился к стене. — Что молчишь, — теперь Завитушка почему-то вскипел. — Обещай не накосячить!       Зоро дернул плечами. — Я это жене обещать должен, если спросит, а не тебе. Тебе-то я почему должен отчитываться. — Придурок, — зло буркнул Санджи, а потом резко повернулся в сторону Зоро и решительно шагнул вперед. Зоро даже не успел отреагировать и разжать сложенных на груди рук, когда Санджи протянул руку, схватил его за загривок и страстно поцеловал. Конечно, тело Зоро отреагировало быстрее разума, он тут же ответил, позволяя вжать себя спиной в стену в этом поцелуе. Санджи держал его за шею, а большой палец играл с тремя сережками в ухе, они издавали мелодичный перезвон. Свет от переносной лампы был слабый, Зоро стоял прижатым к чужому телу, и это все напоминало их первые поцелуи в подсобке Океанариума. Зоро отдался ощущениям полностью: тогда, в подсобке, счастье было абсолютным. Он даже не сразу заметил, что руки Санджи забрались ему под футболку, пробежались вокруг талии, проскользили вверх по спине до лопаток. Воздуха не хватало, но Завитушка не отлипал, тяжело дыша через нос, и Зоро сдох бы, но не прекратил поцелуй первым.       Когда Зоро наконец удалось расцепить прижатые к груди руки и тоже схватить Санджи, прижимая еще плотнее, тот отпустил его рот и тут же скользнул в сторону, прихватывая губами мочку уха с сережками, играя с ними языком во рту. У Зоро перехватило дыхание — неужели утренние встречи починили мозги Завитушки, и теперь он сам хочет быть с Зоро, не хочет, чтобы тот женился. Потому что Зоро и не собирается…       Губы Санджи скользнули с мочки уха на шею, двигаясь ниже мучительными миллиметрами. Его ногти намеренно слегка царапали спину Зоро, и тот застонал от внезапно навалившихся чувственных ощущений. Схватил Санджи еще крепче, прижимая его плотнее всем телом к себе, вжимая бедра. Внезапно Санджи отстранился так быстро, что легкий ветерок остудил влажную дорожку на шее, оставшуюся после поцелуев. Зоро снова не успел среагировать, как Санджи упал перед ним на колени. Ловкие пальцы быстро расстегнули ремень. — Ты что творишь! — зашипел удивленно Зоро, хватая его за макушку ладонью. — Воспоминания, — уперся Санджи, не давая отстранять себя далеко. Руки расстегнули ширинку и оттягивали вниз виднеющееся через нее белье. — Скоро мы оба начнем с чистого листа. Ты женишься, а у меня будет новый дом. Пусть у меня останутся воспоминания о том, что творилось в этой комнате, пока у нее не было ни обоев, ни мебели. Это хорошая память. Она останется на голых стенах и не исчезнет, если сделать ремонт.       Санджи дернул головой, высвобождаясь из хватки Зоро и припадая губами чуть выше линии лобковых волос. Зоро ожидал чего-то более очевидного, того же минета, и ощущения от поцелуя в неожиданном месте заставили его содрогнуться. Это было в сто раз чувственнее любой прямой стимуляции. — Зоро, — сказал глухо Санджи, но не вопросительно, его тон не требовал ответа. — Зоро, — повторил он еще раз и поцеловал чуть левее, — Зоро… Зоро, Зоро.       Он выдыхал его имя между поцелуями, и Зоро не находил причин снова пытаться отвести голову Завитушки. Был только один минус, свободные руки и губы, он был не против наслаждаться расслабленно ласками от Санджи, будь у них длительные отношения. Получай он сполна каждый день сколько угодно Санджи. Но сейчас, когда у него выпадал такой шанс доступного, жаждущего большего Завитушки, стоять и просто получать поцелуи, не целуя в ответ, было растратой. — Зоро… — рвано прошептал в очередной раз Санджи, снова оттягивая вниз резинку белья, и Зоро дернулся вперед. Он подхватил Санджи подмышки и выдернул вверх, тот поддался его порыву моментально, обхватывая талию Зоро ногами, цепляясь руками за плечи. С обвившим его ногами Санджи Зоро не останавливался, его понесло дальше, к белевшему в полумраке комнаты матрасу. Он уронил на него Завитушку с размаху спиной, сам аккуратно падая сверху, сразу начиная жадно хватать губами его шею, дергая без смысла все еще наглухо застегнутую рубашку.       То, что они наконец слились в одном порыве, что Завитушка жаждет его прикосновений так же яростно, как он его, сводило Зоро с ума. Он нашел руку Санджи, прошелся по ней ладонью до кончиков пальцев и переплел их со своими у того за головой, как давно хотел. Но когда он спустился в поцелуях по шее до ключиц и посасывал сильно выпирающую у худого Санджи косточку, вдруг оказалось, что рубашка на Завитушке расстегнута. Как только сумел?! Зоро же держит его правую руку! — Опять твоя уличная магия, — хмыкнул Зоро, слегка приподнимаясь. — Не завидуй талантам, — хохотнул Санджи, его голова была запрокинута назад от удовольствия, а провернувшая все за пару секунд рука мяла футболку на спине Зоро. Он двинулся ниже, целуя через всю грудь до пупка, щекоча его носом. Санджи хихикнул и толкнул голову Зоро рукой, чтобы тот перестал его смешить. Конечно Зоро повторил так еще раз, Санджи выгнул спину, чтобы избавиться от щекочущих ощущений. Этим моментом Зоро и воспользовался, чтобы стянуть с того брюки. Теперь он целовал там, где пару минут назад целовал его Завитушка — над самой линией волос. Целовал он, а шептать продолжал Санджи. — Зоро, Зоро, Зоро, — с каждым поцелуем, оставленным на его теле, с его губ слетало имя. Рука бесцельно металась по зеленым волосам, то закапываясь в них пальцами, то слегка оттягивая от удовольствия. Зоро больше не мог выносить.       Он подтянулся вверх, снова нависая над Санджи лицом к лицу, аккуратно поглаживая его лицо руками. — Завитушка… — Не болтай, — перебил его Санджи. — Мы делаем воспоминания, а не ссору. Потом ты будешь жить совсем другой жизнью, женишься, но в этой комнате останутся воспоминания. Зоро не занимался самообманом больше ни секунды. Он злился на Санджи, все эти месяцы он не находил просто другого выхода эмоциям, но никогда не ненавидел. Он готов был простить Санджи что угодно, прощать сотни, тысячи раз, стоило Санджи только поманить пальцем. Нет, даже манить не нужно, достаточно просто посмотреть на Зоро из-под своих завитушчатых бровей… Как Зоро может отпустить его сейчас? — Ты же знаешь, Завитушка, — Зоро принялся целовать того в подбородок, случайно захватывая нижнюю губу. — Ты же знаешь, одно твое слово, что ты отказался от своего безумного решения… кивок головы, и я не женюсь. Пошлю это все к черту… Только останься со мной, нет, просто скажи, что ты мог бы остаться со мной… Ты мой Завитушка…       Санджи пытался вертеть головой, чтобы увернуться не от поцелуев, а от слов Зоро, что вылетают между поцелуями. Его руки давно уже цеплялись за плечи Зоро, чтобы оттолкнуть его. — Нет, нет, прекрати, Зоро. Это невозможно. Нельзя. Прости, я забылся. Я виноват, опять виноват, — сбивчиво шептал он, перебивая просьбы Зоро остаться с ним. Они шептали каждый свое, и каждый не желал слушать слова другого. — Нет, прости, я забылся. Я не должен был такого желать, снова я совершил ошибку. Мне просто хотелось, чтобы что-то осталось в этой комнате, когда тебя уже не будет. Когда у тебя будет новая жизнь. Я не подумал о тебе, я дал слабину… Зоро!       Санджи наконец догадался не пытаться оттолкнуть за плечи превосходящего себя по силе мужчину, а схватить его обеими руками за лицо, чтобы остановить рваные отчаянные поцелуи. Он постарался поймать взгляд чужих глаз и проговорил как можно более четко. — Зоро, я не могу быть с тобой. Я хотел бы, если бы все было иначе… Я не смогу, и ты знаешь, почему.       После такого страстного и нежного поведения Санджи разбившие почти год назад сердце слова ударили по Зоро с новой, удвоенной силой. Год назад Зоро не был в отчаянии, до того, как услышал их. В этот раз было больнее, потому что в последние дни в нем зародилась надежда. И вновь — удар под дых. Кровь вскипела от злости на Санджи, на собственную тупость, что он так легко начал надеяться, шептал эти жалкие слова «одно только твое слово… дай мне шанс». Санджи даже испугался, когда увидел, как темнеют от гнева глаза Зоро. А потом тот резко отбросил себя, садясь на матрасе, схватил Санджи за бедра и рывком перевернул на живот. Еще один рывок, и Санджи стоит перед ним на коленях, сильная рука упирается ему в лопатки, так что лицо Санджи вжимается в матрас.       Как Зоро сейчас ненавидит все — себя, Завитушку, весь мир, поставивший его в такие условия. Надо было четче придерживаться изначального плана — отомстить бровастому за боль. Он зло сдергивает с себя уже расстегнутые брюки, прижимается к оголенным ягодицам Санджи. Тот хрипит что-то в матрас: «Зоро… погоди… не так быстро». Но у Зоро в ушах от ярости стучит кровь, заглушая голос сильнее матраса, он вдавливается в Санджи до конца. Скоро тот перестает мычать что-то в матрас, смиряясь с положением, но Зоро и не думает отпускать вдавливающую вниз лопатки руку. Ему нравится, что Санджи не может даже дернуться, даже попросить быть нежнее в этой позиции. Нельзя забывать, что он ненавидит Санджи, и ему нравится, что получая наслаждение, он делает Санджи больно. Потому что в том, что Зоро больше не видит ни в чем смысла, виноват Санджи.       Вдруг на поясницу Санджи капает капля. Она теплая и не липкая, как пот. Почти сразу же совсем рядом капает вторая, дрожащий от напряжения в вынужденной прижатой позе Санджи замирает. Останавливается и Зоро, он больше не двигается и не сжимает до боли второй рукой его бедро. Он просто замер в темноте и тишине. — Почему она такая злая, — лицо Санджи все еще вжато в матрас, он не может видеть Зоро, но сдавленный голос, эти две теплые капли на его пояснице… Зоро ни за что не отпустит его сейчас, потому что он плачет. — Почему Рэйджу такой жестокий человек? Ее уже давно нет, но она все равно не позволяет мне быть счастливым. Не позволяет тебе. Если бы ее не было, все было бы иначе. Если бы она была жива… Думаешь, я смог бы жить с ней в браке и постоянно видеть тебя? Ты правда думаешь, что я захотел бы всю жизнь прожить с Рэйджу, хотя бы немного узнав тебя?! Да я бы не стал! Я бы не смог! Я бы творил глупости, как делаю это сейчас. Я бы рассказал все Рэйджу и попросил прощения. А потом еще раз, снова и снова, пока она не простила бы меня. Но она мертва, Завитушка, мне не у кого просить прощения. И не за что! Разве я совершил преступление, увел женатого из семьи, обманул кого-то? Я просто увидел человека и полюбил его. Почему это зло? Почему Рэйджу не может позволить нам быть вместе?!       Теперь Зоро понимает, что по его подбородку текут еще теплые капли. И чтобы они не капнули предательски на спину Санджи, ему приходится отпустить руки и утираться ими, как разревевшемуся ребенку. Санджи наконец может дышать полной грудью, но он не смеет двинуться, все еще утыкаясь в матрас -… не она… — выдавливает тихо Санджи. — Что? — Это не она, — Санджи смотрит вниз, в матрас, потому что его лицо пылает от чувства вины, он виноват теперь не только перед Рэйджу, но и перед Зоро. — Рэйджу была прекрасным человеком, самым лучшим, кого я знал. Она не была жестокой, она никогда не была бы жестокой к тебе. Так что… не обвиняй Рэйджу. Это я. Это все я. Не она запрещает нам быть вместе — я сам так решил. Потому что я виноват, это я лишал Рэйджу всего и ничем никогда за это не поплатился. Сначала мамы, и она выросла такой одинокой. Ей так хотелось уметь быть к кому-то близкой, к кому-то, кроме меня… А я лишил ее тебя, и она умерла одинокой, потому что… почему Рэйджу не заслуживала ответной любви?! Если кто и заслуживал, так это она, а не я! Я ничего для этого не сделал, а для Рэйджу это было как кислород… Она же умерла, Зоро, и перед смертью так и не… Я никогда себя не прощу. И не смогу цинично брать то, что сделало бы ее самой счастливой пред концом. Рэйджу была самой лучшей на свете, она до сих пор самый важный для меня человек… — Она мертва! — кричит Зоро, он не скрывает больше слез в голосе. — Она год как в могиле! — И до сих пор для меня нет никого важнее! — Санджи упирается лбом в матрас. — Разве есть что-то, что ты бы не сделал из-за самого важного для тебя человека?! — Ты! Ты самый важный сейчас для меня человек! — вырывается из горла Зоро. Санджи распахивает широко глаза, перед ними только белая ткань матраса, но даже она какая-то мутная, подернутая пленкой против воли начавших собираться слез. Он для Зоро самый важный… Как бы ему хотелось позволить себе ощущать то же самое, заполнить ту сквозящую дыру потребности в по-настоящему близком человеке, которая выстуживает все внутри Санджи с момента смерти сестры. Если бы это был другой человек, если бы жених Рэйджу и Зоро, спасающий Санджи от ноющей дыры внутри, были разными людьми. Но это один и тот же человек, и Санджи никогда не спасется снова за счет Рэйджу. Он лучше умрет. — Зоро, Зоро, — хрипит он, совсем не скрывая, что плачет, это же очевидно. — Нет никакой преграды, которую тебе нужно пробить. Тебе не нужно добиваться, чтобы я любил тебя, я уже люблю тебя. Тебе не нужно добиваться, чтобы я признался тебе, я только что опять признался тебе. И я хотел бы быть с тобой, плевать, что сказал бы Зефф, даже не стал бы бояться реакции Куины-чан. Но я не могу. — Нет, — шепчет Зоро. — Не могу второй раз взять все у Рэйджу и жить счастливо. — Прекрати. — Я не буду счастлив так. — Заткнись, — Зоро трясет головой. — Я так хочу, чтобы ты смог быть счастлив. — Тупой бровастый. — Потому пожалуйста, Зоро, женись на хорошем человеке. Не хочешь на Пероне — на другой девушке…       Что бы Зоро ни говорил, Санджи продолжал свою речь о том, что он любит Зоро больше, чем всех вместе взятых девушек, в которых успел влюбиться за свою жизнь. Но быть вместе с Зоро он не может. Не будет. — Ты можешь делать все, что захочешь сейчас. Но мы не будем больше видеться, когда ты женишься, — говорит Санджи, он все еще покорно лежит под Зоро, уткнувшись лицом в матрас. На бедре у него красные пятна от пальцев Зоро, потом они потемнеют до синяков. Зоро смотрит на эти пятна с отвращением к самому себе. Ему не нужно то, что Санджи предлагает, пользоваться Санджи для траха. Завитушка — не секс-кукла, Зоро это не нужно, ему нужно быть с Санджи. Он нужен ему не чтобы согревать постель, а чтобы согревать жизнь.       Зоро бессильно падает лбом вперед, утыкается им промеж завитушкиных лопаток. Тот чувствует влажную кожу на щеках Зоро. — Я разрываю наш договор. Ты больше не должен мне подчиняться. Страховая еще не все перечислила, но мы достроим «Барати» без твоего залога. Ты мне больше ничем не обязан. Я не хочу этого, как ты не понимаешь?! Ты чудовище, Завитушка. Сожравшее и переварившее меня чудовище. Но когда я уйду, кого ты будешь жрать потом?       Зоро с силой отталкивается от матраса, заставляет себя подняться, слепыми движениями пытается застегнуть джинсы, бросает это дело. Нужно идти, у него компания, у него на руках Куина и разбитый от горя отец. Зоро был идиотом, вновь влипнув в Завитушку, позволив дать надежду и опять разбить себе сердце. Он поплатится за свою глупость болью, которая, кажется, будет с ним всегда, но — только он, это не скажется на жизни его семьи. Потому он должен заставить себя, вытянуть прочь из этой комнаты самого себя за волосы. Он бросает свое тело корпусом вперед к двери, оттуда по инерции в коридор, цепляясь руками за стены.       Только когда шаги Зоро стихают на лестнице, Санджи позволяет себе свернуться в клубок на матрасе и всхлипнуть. Он хотел наполнить свою одинокую комнату воспоминаниями о Зоро, который скоро исчезнет из его жизни. И вот — наполнил, слезами и криками, ссорой и чувством невосполнимой потери. Санджи поджал колени к лицу и забился в судорогах бесконечных всхлипов, брюки болтались где-то на лодыжках. Но он не обращал внимания, он сам все испортил, впустив горе и сюда, — «Барати» больше не был его защитным куполом.       Зоро выскочил из «Барати» в теплый сумрак конца лета. Он на ходу набрал в телефоне чей-то номер. Скорее, скорее, нужно за что-то зацепиться и не утонуть. — Алло, да. Я тут подумал… все формальности соблюдены, осталось только назначить дату свадьбы. Да, нет смысла затягивать.       По крайней мере в ушах наступила тишина. Бьющийся весь день стакан наконец звякнул — и разбился.