Границы разумного

Редкие солнечные лучи запутываются в волосах Елены. Она со свистом втягивает воздух и идёт лишь на несколько миллиметров впереди Майского. Каблуки её стучат по плитке, и звук этот кажется ему до спазма в груди знакомым. Он, сунув руки в карманы, кривит улыбку, которая вроде бы не совсем к месту. Или это просто его дежурное выражение лица. Голова от метаний сознания горячая, воротник непривычно давит на горло, словно сжимает в тиски. Хочется пить, но вместо мимолётной мысли о воде Сергей вопрошает, привлекая внимание женщины: - Елена Аркадьевна, у Александры были враги? – голос звучит поставленно, фраза – заученно. Сейчас майор сбивается со счёта, сколько раз ему приходилось бросаться в родственников и друзей погибших этими полицейскими допросниками. Потому что все ощущения серьёзности сбивают её сладкие духи. Он втягивает в себя этот аромат, словно безумный. Дышит им, дышит, но никак не может надышаться. То ли места в лёгких не хватает, то ли рефлекс этот безусловный оказывается бракованным. - Если Вы соберётесь проверять всех её врагов, Вам жизни не хватит, чтобы закончить это. Она была звездой. Бурей в стакане — слишком громкая в таком городе, в такой стране, – Елена, разрезая воздух копной волос, откидывает их назад. Открывает шею, открывает ключицы, которые оплетены созвездием родинок. Сергей нервно сглатывает, силой заставляя себя опустить взгляд под ноги, а не в вырез её бирюзовой блузки. – Успешная и популярная, она пользовалась своим положением. Поэтому ей многие завидовали, многие её ненавидели, – женщина кивает, чтобы подтвердить сказанное не только для себя, но и для Майского. Её слова отпечатываются в его голове неоспоримыми. Фактом, который он ни за что не поставит под сомнения. Сергей снова окидывает Елену беззастенчивым, но совершенно коротким взглядом. Её лицо никак не выдаёт её эмоций: она спокойна, она контролирует себя. И это даже несмотря на то, что её лучшей подруги не стало всего несколько дней назад. Будто механизм, в который встроена жизнь женщины, не потерял ни единой детали. Крутится, болтается и абсолютно не сбивается с работы. И Майский должен бы ловить такие мелочи, должен бы серьёзно её подозревать. Но он уже не думает о работе. Он думает, что готов согласиться с ней во всём. Ведь она до опьянения мила – со всей её наигранной серьёзностью и внутренней грустью, которую она зачем-то не проецирует на окружение. Она красива, потому что её по-королевски правильным чертам лица и фигуре позавидуют сами создатели. Она умна, и её поведение в парадигме их привычного мира – вишенка на торте. Исключительное торжество разума над чувствами. Он бы голову на отсечение дал, возьмись кто с ним спорить и бить кулаками в грудь, что она не такая. Майский чувствует жар в области затылка, поэтому стаскивает кепку. Она влажная, а он ещё больше усугубляет ситуацию – вытирает об неё покрывшиеся испариной ладони. Ветер шумит в ушах, стараясь выгнать сумбурно бродящие там мысли и вернуть здравый смысл. И как только это происходит, Сергей вспоминает, что пока что не получил оснований снять с Елены все подозрения. Она ведь была лучшей подругой, могла иметь мотив. - Елена Аркадьевна, а где Вы были и что делали в вечер убийства Александры? – получается с хрипотцой, отчего женщина полностью оборачивается на майора, вскидывая бровь. А он мнётся, точно, ей-богу, первоклассник на линейке. Просто потому, что чувствует, как её взгляд медленно и настойчиво крадётся от головы до ног, захватывая всё видимое и невидимое. Заплывая за условные преграды. Если бы однажды земля раскололась на две части, то, Майский уверен, она бы разъехалась под его ботинками в эту самую секунду. А то вряд ли можно представить апокалипсис, который начинался бы не с такого проницательного взгляда невероятно прекрасной женщины. Женщины равны катастрофе. Хотя бы — для мужчин. - Я была у Вадима, мужа Сашки. Пыталась спасти его от первой стадии алкоголизма и, одновременно с этим, присматривала за детьми, – снова и в голосе, и в чистых васильковых глазах сквозит хладнокровие. Но уже более мягкое, уютное, и под него Сергей неожиданно для себя успел подстроиться. Он ощущает, что движется по одним с ней волнам. Что их ритмы накладываются без зазубрин друг на друга. И когда он одаривает её по-чеширски смешной улыбкой, она оказывается не в силах сдержать своей ответной. Которую, впрочем, прячет за ширмой вьющихся волос. - А сегодня вечером Вы что делаете? – Майский более смело берёт ситуацию в свои руки, на полпути останавливая женщину и вынуждая её наконец напрямую упереться взглядом в его взгляд. Кажется, его разум ликует. Ещё немного, и в голове начнут бить салюты на любой цвет и размер. Сотни раз ему удавалось сразить наповал девушек и женщин. Сейчас он этого не сделал, потому что таких, как она, нужно не сражать наповал. С ними нужно просто один раз рискнуть и снести все границы дозволенного. Разумного, коими они руководствуются по жизни. - Сегодня вечером я перехожу с Вами на «ты», – шепчет она вполголоса, когда ветер подхватывает рукава её блузки. Ей нравится этот флирт. Ей нравится этот разговор. Ей нравится улыбаться мужчине, сорвавшему с неё маску. И чтобы добавить интимности в их отношения и расстояние между ними, она делает шаг ему навстречу. Потом – ещё половину. Теперь они стоят критически близко друг к другу. А в её голове рождается фраза, которая срывается прежде, чем весь мир принимает их спешку: – Хотя... зачем ждать до вечера? И они оба понимают, что рванули с места в карьер. С места за границы разумного.