will you stay?

У подростков всегда так: кто-то чиркнул спичкой – и вот уже все летит на воздух. Никаких прощаний, просто пара слов через общего друга и бутылка крепкого ему в качестве благодарности. Возможно, не правильно, но. Вот они сейчас сидят напротив друг друга прямо как противоположные миры, в которых существуют. Кажется, из общего – только разрешенная проблема да пачка кента , хотя, если подумать, поискать, то что-то общее точно найдется. Хотя бы и то “ не выхожу из дома, пока не стемнеет” или скетчбук с пустой гелькой на дне рюкзака. – Думаешь, ничего не изменится уже? – Точно тебе говорю, – с её губ срывается долгожданный дым и тает в темноте прохладного мая. Прошло много времени, и она думает, что так даже лучше. – Ты изменился. Стал… потерянным, что ли. В дали за спиной парня лабиринт фонарей петляет меж окнами многоэтажек, а их стол в парке освещает только свечение близлежащей улицы центра. Он опускает голову, натягивает рукава толстовки пониже, закапывается длинными пальцами в светлые волосы. – Откуда ты знаешь? – У тебя в глазах пусто, – её стриженые темные колышет ветер, и кажется, будто стало теплее из-за присутствия вот его рядом. Нет, не то, чтобы в кожаной куртке холодно, но чувство, что ты нужен, щекочет где-то в гортани, пусть и с этим вечным молчанием между. – Пойдём. И он уже даже знает примерный маршрут. По улочкам города и площадям к холмам, что к западу, подразумевается. И парень понимает. Понимает, что так проще, чем под желтым светом и в раздумьях об. Немного медлит, поднимается и следует за её фигурой, боясь потерять последнюю опору, что не даёт утонуть. Он думает, что девушка понимает его больше, чем кто-либо последние месяцы. Не потому, что “о, чувак, прости, это сложно, я понимаю ” , а просто “мне жаль” прозвучало из её губ только один раз. Она хотела передать всё раньше, он понял. В воздухе тянет ночью и травой, этот запах он никогда не спутает, проводя параллели с часами, безветренными и яркими от ламп ближайшего маркета в округе, где катали, и пили, и пели, и… Рваный выдох, неглубокий вдох. “Пора бросать курить” – думает он про себя, не утруждаясь воздержаться от очередной. “Пора бросать спрашивать о ней” – думает он, продолжая сидеть в своей голове, вытягивая воспоминания о карих глазах и их любви к пончикам. – Спрашивай уже, – девушка рядом далеко не та его кареглазая, но спасительный якорь на все случаи. И на один определённый. – Как она? – его голос хриплый, чуть надломленный так, что ощущается волнами по коже. – Хорошо, лучше, чем раньше. Эти слова как-то успокаивают. Ветер с реки залезает под рёбра, и на мосту никого. Парень вылезет как-нибудь за ограждение от проезжей части и повторит их легендарный забег по прямой. Обязательно повторит, думает он, если выживет, конечно. Они сворачивают, и мимо деревянных домишек им совсем не близко. В конце концов, куда и спешить? За временем не угонишься, время только даст тебе оплеуху ощущением прошлого на твоих костях и горечью на языке, затеряется где-нибудь в книгах по философии Средневековья. – Я провожу тебя, – срывается с языка, и, шаркая кедами, парень тащит девушку через дорогу, потому что её дом вот точно там, не раз приходилось забирать забытые пластинки. – Поднимайся в квартиру, я скоро приду, – оставляет девушку рядом с подъездом, уходит в круглосуточный неподалёку, потому что в пачке одна последняя, а к бутылке в его рюкзаке явно должен прилагаться аспирин. Девушке не хочется домой, в четыре стены, пусть даже и с надеждой на завтра ( поправляет сама себя – сегодня). Она просто отходит немного, потом еще чуть-чуть. Шум на фоне погромче, кому придет в голову искать тебя на заброшенной автостоянке за пустырём. Но человек придёт, сядет рядом на асфальт, по хозяйски так достанет её гармонику со дна рюкзака, потому что иначе тишина залезет голову и не найдёт выход , пока ты не найдёшь его сам. – Как ты? Забавно, такой простой вопрос, но почему ответить тогда так тяжело. Рискованно. Когда сильно переживаешь, трясёшься над ответом, ничего не получается. Но в этот раз получится, он уверен. После короткого “ как ты”, а не “тебе плохо?”, “как ты себя чувствуешь?”, “я волнуюсь за тебя”, “ всё хорошо?” . Поразительно. – Вкратце? Паршиво, – снова делая глоток обжигающего горло. Вот вам еще наблюдение: не смотря на человека, говорить легче. – Почему ты её помнишь? До сих пор. – Это моё прошлое, и оно не отпускает,– парень играет какую-то мелодию, и ветер приносит запах грозы и цветов, и всё кажется таким большим и таким правильным, когда сидишь вот так у домика сторожа. Шрам на его ладони привычен до безобразия, думает девушка, и просто наблюдает за ним, за небом, за машинами там вдалеке на трассе, которые всё едут и едут, и только они остаются. Ни жёлтого света, ни вкуса пончиков с пекарни у института. Только они: их детские фото, их юношеские воспоминания. Скоро уже рассвет, и идти куда-то нет ни смысла, ни желания, поэтому они останутся, чтобы закончить всё, чтобы начать всё заново, ведь им не нужен кто-то, кто разделит их безумие, это заезженное ,как пластинка на бабушкином граммофоне, выражение, такое глупое, но так им подходящее.