I Must Be Lonely

Микки снится охуенно сладкий сон. Большие теплые ладони обхватывают и разводят в стороны половинки его задницы. Горячее дыхание обжигает вход. Руки ритмично сжимаются. Язык дразнит тугие мускулы легкими, мимолетными прикосновениями. Микки стонет и растекается по матрасу. Пока не слышит тихий смех и не начинает понимать, что возможно и даже весьма вероятно, это не блядский сон. Он приоткрывает один глаз и взглядывает поверх своего плеча. Йен лежит между его ног, основательно взявшись за его зад. Микки совершенно точно имеет список вещей, которые не входят в его диапазон приемлемости. И он абсолютно уверен, что это одна из них. По крайней мере была до того, как Йен начал проводить языком широкие мазки, сменяемые проникновением напряженного кончика прям сквозь кольцо мышц.  — Ебать, бо-… Йен снова смеется, тихо и дико возбуждающе. Этот смех расходится по коже Микки волной мурашек и отзывается дрожью во всем теле. В голове смутно бьется мысль, что возможно он провалился в альтернативную вселенную, где горячему рыжему гоу-гоу танцору нечего больше сожрать, кроме его задницы. Своим языком. Вторгаясь, толкая, скользя и облизывая, слегка касаясь и нажимая, губами и всем ртом… Микки пытается представить какой же он на вкус, потому что звучит в процессе Йен одержимо и непристойно. Микки знает, что надо как-то отреагировать. Сказать что-то. Убедить Йена никогда, блять, не останавливаться, но он даже дышит с трудом, что уж говорить о речевых навыках и прочей хуйне, он даже имя своё сейчас не вспомнит. Йен, скользяще ведет ладонями вниз по бедрам Микки, затем снова вверх, ещё шире раскрывая его задницу. До этого никто не совал в нее язык, и уж тем более так глубоко. Микки чувствует, как кончик носа рыжего зарывается в его копчик, а рот будто припечатан к дырке, в вылизывании которой Йен, кажется, внезапно обрел смысл своей жизни. Микки издает звуки напоминающие микс стонов, вздохов и предсмертного хрипа и кончает, сотрясаясь так, будто его тело собирается разлететься в клочья. Только Йен не останавливается. Кажется Микки умоляющее хнычет, пока рыжий радостно урчит и проводит языком по его пояснице, поднимаясь по позвоночнику к плечам. Почти укладывается на его спину и прижимается поцелуем к шее возле затылка.  — А сейчас собираюсь тебя трахнуть, если нет возражений. Вроде бы Микки кивает. Совершенно точно всхлипывает. А Йен снова только посмеивается и вздергивает его вверх за бедра. Микки пытается укротить дрожащие колени и прячет лицо в подушке. Мозг отдаленно отмечает звуки — шелест обертки презерватива, чвоканье смазки, скрип кровати под перемещающимся весом, но все туманно и расплывчато, пока он не чувствует член Йена, входящий в него так, как будто вытаскивать его владелец вообще не собирается. ** Йен не может поверить, насколько хорош секс. Так не должно быть. Они друг друга не знают, не провели месяцы, недели, да даже дни досконально изучая партнера. Более логично было бы колебаться, пряча неудовлетворенность, подавляя желания, но вместо этого он ест задницу Микки на завтрак, а потом трахает его так, как будто они провели вместе всю жизнь. Образно выражаясь, эта черная макушка, зарывающаяся в подушки, вписалась в его кровать как влитая. Йен немного отклоняется назад, одновременно протягивая руку, хватая за темные пряди и чуть притягивая к себе. Все тело Микки отзывается дрожью, срывающейся с его губ низким стоном. Она мгновенно прошивает и Йена внутри, другой рукой он сжимает бедро Микки, чтобы толкнуться жестче и сильнее. Капельки пота переливаются на коже брюнета в рассеянном свете, проникающем сквозь приоткрытые жалюзи, и Йен, наклоняясь, облизывает его плечо. Микки реагирует так, будто по его телу пропускают электрический ток. Йен и сам его чувствует, по венам будто бежит обжигающий бурлящий искрами поток. Он вколачивается в Микки так глубоко, как только может. Вырывая из него ещё один низкий гортанный скулеж, такой что приходится сжать рукой основание члена, чтобы сдержать подступивший оргазм. Охуеть, просто охуеть. — Боже, Микки. Ты просто… бля. Микки не замолкает, он жадно берет все, что может, но, кажется, ненасытно хотел бы еще больше. Йен рискует потерять контроль, но перемещает обе руки на бедра Микки, притягивая его спину к себе и одновременно опускаясь на пятки. Брюнет откидывается назад, укладывая затылок на плечо Йена, продолжая, поднимаясь и опускаясь, вбирать его в себя. Йен скользит руками по напряженным мышцам ног, чувствуя жар и силу движений. Задница Микки такая тугая, как будто он не трахал его прошлой ночью, всего лишь часы назад и не вылизывал только что. Он тесно сжимается вокруг него, будто совсем не хочет выпускать, только взять еще глубже. Йен пытается. Бля, пытается. Ему это нужно. Он бы закопался в Микки целиком так, что понадобился бы гребаный Индиана Джонс с целой экспедицией, — вытаскивать его. Он поворачивает голову и посасывает шею брюнета, чувствуя пульс под языком. Его дыхание оседает на чужой коже и он видит как по ней расходятся мурашки, спускаясь волной по рукам и груди. Йен оглаживает ноги, бока, поднимается руками к груди Микки, прижимает и прищипывает соски, а потом прикусывает вспухшую заласканную горошину. — И-Йен. Если он не был так близко, наверно не услышал бы шепот Микки, но он близко и слышит, делая ритм еще жестче и крепче обнимая грудь соседа, не позволяя ему двинуться. Заставляя принимать каждый толчок со стонами и сбитыми вдохами, а затем и вскриком, когда Йен попадает куда надо. — Бля, бля, да. Он толкается на каждый задушенный вздох, пока Микки не уносит настолько, что он еле может прерывисто дышать. Но по дрожи пробегающей по его телу Йен мог бы сказать, что попадает сто из ста, контроль полностью его и он может делать все, что только хочет. Крышу срывает как со стакана водки залпом, и Йен почти жалеет, что не садист — он бы посмотрел, как Микки может умолять. Он обхватывает ладонью горло своего соседа, откидывая его голову дальше себе на плечо, чувствуя кадык под своими пальцами. И как под ними рождается звук, который он понятия не имеет, как описать. Хриплый, порыкивающий и нежданный, будто вырванный из Микки против его воли. Он сглатывает под его ладонью, словно боится подавиться и так будто хочет, чтобы Йен нажал сильнее. Вот черт, Йен судорожно всасывает воздух и кончает, не в силах контролировать свои движения. Руки и бедра двигаются чисто инстинктивно, пальцы сжимаются на горле Микки, он хотел бы увидеть, на что будут похожи отметки его пальцев на этой белой коже, если вцепиться в неё до настоящих синяков. Содрогаясь, он выдыхает, утыкаясь куда-то под челюсть Микки и обнимает его за талию, склеивая вместе их тела, по которым течет пот. Микки тоже оседает, с закрытыми глазами и подрагивающими ресницами. Его грудь тяжело поднимается и опускается, совпадая с гулкими ударами сердца Йена. Он поворачивает голову и слизывает бусинку пота с шеи рыжего, которого подводит голос, хрипло обрывая стон. — Думал это блядский сон — бормочет Микки. Грудная клетка Йена слегка подрагивает от смешка. — Думаю, я сдох. — Трахаешься ты отлично для покойника. Голос у Микки низкий и прерывистый и Йен чувствует, как он отзывается в его члене. Пиздец, мысль о вызывающе нежном рте Микки и этом разрушенном тоне его голоса теперь окончательно и бесповоротно обосновалась в его рыжей голове. — Ебать у тебя приятные, натуралистичные сны. Микки посмеивается и отстраняется от Йена. — Отлить надо. Я твоим душем воспользуюсь, ладно? — Только, не для того, чтобы поссать. Йен идет за брюнетом, прикованный взглядом к обнаженной заднице, которая направляется в ванную. Микки разворачивает его через плечо и закрывает за собой дверь. Рыжий чувствует соскальзывающую по ноге прохладную жидкость, подхватывает презерватив, прежде чем он шлепнется на пол и окончательно стаскивает его, потом садится на край кровати. Он только что трахнул своего соседа. Несколько раз. Ого. ** Микки пялится на себя в зеркало. Как обычно от недосыпа, он бледный как мертвец и с синевой под глазами. Но на это он клал с прибором, его стандартный утренний вид не включает в себя вызывающие пятна, рассыпанные по шее и плечу, которые прихотливо смешаны со следами зубов. Он прослеживает их пальцами. Йен — не закрывающий рот засранец, более чем в одном смысле этого выражения. Потирая лицо и включая душ, он едва не вывихивает челюсть зевотой. Горячая вода приятно будит, согревая и смывая уже остывший пот. Он проводит руками по телу, ощущая призрачные прикосновения своего соседа. Микки так проебался. Он выходит из душа и стаскивает одно из полотенец, висящих на крючке за дверью, чтобы вытереться. Вот так наверное стоило поступить вчера, воспользоваться душем и воздержаться от траха, учитывая как он теперь… ну, вообще-то это еще не точно. А вот что точно, так это то, что это будет самое эпичное позорное возвращение домой, пусть даже пройти надо будет полтора метра. Он оборачивает полотенце вокруг талии и снова смотрится в зеркало. Волосы слиплись и торчат в стороны, он пытается слегка укротить их пальцами, придав вид поприличнее, хоть и знает, что как только высохнут, опять лягут, как у гребаного дикобраза. Выйдя из ванны Микки облегченно выдыхает, не найдя Йена в постели, и вообще в спальне. Проходит в гостиную и подбирает свои боксеры, натягивая их под полотенцем, а потом заходит в кухню. Белье стало жестким и колючим, особенно по контрасту с задом Микки, который сейчас адски чувствительный впервые за долгое время. Йен у кофемашины, которую загружает, попутно разговаривая по телефону. — Да. — Нет. — Да, Фи. — Все хорошо. — Да. Да. — Нет. Это не так. — Фиона. — Фиона. Он оборачивается и слегка вздрагивает, увидев Микки. Лицо расплывается в улыбке, рыжий слегка закатывает глаза, показывая на телефон. Микки кивает, будто он и впрямь ебет, что там Йен затирает, стаскивает банан со стойки и возвращается в гостиную. Достает ноут и открывает его, едва обращая внимание на рабочий стол. После того как он близко познакомился с хозяйством владельца ноута, заставка в его глазах нервно курит в сторонке. Он заходит в почту и просматривает ее, вполуха слушая треп рыжего. Чудесно, что люди могут болтать, когда думают, что на них не обращают внимания. — Слушай, я осторожен. Да. Нет. У тебя никаких оснований такое заявлять. Его голос падает и Микки не слышит его несколько минут, которые его изрядно развлекают. Йен как ребенок, который в прятки играет, закрываясь ладошками — я тебя не вижу, значит, ты меня не видишь. — Да Боже, Фи! Микки почти слышит, как Йен краснеет. Что бы не спизданула Фиона, наверное это жесть. Он хихикает и пишет боссу в клуб, что не может выйти на работу из-за запертой квартиры. Старается не думать, сколько он денег сегодня теряет. На работе предусмотрены и больничные, но пользоваться такими вещами для Микки адски трудно, потому что он никогда не знает, когда это реально необходимо. Правда, факт того, что он не брал отгулы и больничные не значит, что не возьмет, когда понадобятся. — Прости. Микки задирает голову. Бордовые симпатичные отметки украшают шею Йена, брюнет с удовольствием оглядывает дело своих рук, приятно сознавать, что ты щедро отдал столько же, сколько получил. — Управляющий, вообще, звонил? — Оставил сообщение. Зайдет около двенадцати. — Славно, — Микки посылает второй е-мейл, отменяющий первый. Потерять день оплаты на одной работе лучше, чем на двух сразу. — Хотя ты можешь одолжить мне долбаную отвертку и я сам обо всем позабочусь прямо сейчас. — Сейчас восемь утра. Люди на работу уходят. Хочешь выйти из моей квартиры в боксерах и продефилировать к своей двери? Ты когда-нибудь сталкивался с миссис Финдли? — 7А? — Да. Микки вздрагивает. — Ага. — Поверь мне, лучше останься на кофе. А около девяти можем пойти на взлом и проникновение. — Не думаю, что это так называется, раз это моя квартира. Вообще-то он знает, что вполне могут загрести и за взлом своей хаты. У него есть судимость, он подкован в таких вещах, но Йену не нужно входить в курс его дел. Микки не уверен, что он хоть что-то должен знать. — Ну, наверно, это так. Но если я буду с тобой… — А какого хуя тебе быть со мной? — Потому что это моя отвертка. — Которую я верну, не собираюсь умыкнуть ее и бежать в Мексику. Просто возьму, чтобы взломать мой дверной замок. — Или ты можешь подождать до управляющего, и новый замок покупать не надо будет. Сломаешь нынешний, квартира не будет запираться, и пока ты покупаешь новый замок, кто-нибудь может зайти и стащить твои вещи. — Имеешь в виду, что ты, жопа любопытная, туда сунешься? Йен совестливо краснеет. —Эй, вот я тебе все показал. Микки смеется и трясет головой. — Совершенно точно уверен, чувак, что я тебе тоже все показал, близко и в мельчайших подробностях. — Вообще-то, я про квартиру. Йен старается давить обидку, но с треском проваливается, разулыбавшись на середине предложения. Микки пытается не замечать насколько охуительно мила его улыбка, а также напомнить себе, что он взрослый мужик, и слово охуительно милый стоит выкинуть из своего лексикона до конца жизни. — Ты хочешь кофе? — Как наркоман — гребаную дозу.  — Даже ввести могу, достань шприц из шкафа. Микки следует за Йеном на кухню, и седлает стул перед стойкой. — Как ты предпочитаешь? — Уверен, что и это ты уже знаешь. — Иди нахуй. — Можно и так. Йен смеется, и это глупейший и самый удивительный смех, который Микки слышал в жизни. — Все же твой кофе. Микки прячет улыбку за ладонью и пожимает плечами. — Обычный черный сойдет. Иен наливает две кружки и ставит на стойку напротив Микки, подталкивая одну поближе к нему. — Кто такая Фиона? — Йен лыбит так, будто Микки спросил что-то исключительное, если бы только брюнет знал, что. — Моя сестра. Старшая. Она слышала обо всей этой пожарной заварухе в новостях и хотела убедиться, что все нормально. — Мило. Йен смотрит на него так, будто пытается понять, не издевается ли над ним Микки.  — Что? — А у тебя есть братья или сестры?  — Старшие братья. Младшая сестра. Мы не то, что бы ты мог назвать спаянной семьей. Микки отпивает кофе, прикрывая глаза и вздыхает.  — Бля, я совсем выдохся. — Надеюсь, ты не заболеешь из-за того, что стоял столько под дождем. — Надеюсь я немного подрыхну перед своей ночной сменой, - он потирает свою шею и отпивает еще глоток, взглядывая на Йена поверх чашки. — Спасибо, между прочим. — За…? — За приют в момент катастрофы. — Я мог иметь скрытые мотивы. Микки пожимает плечами.  — Планировал выпнуть меня, если бы я с тобой не переспал? — Нет! Негодование в голосе Йена заставляет брюнета улыбнуться. — Тогда спасибо. ** Йен не знает, что делать с благодарностью. Кажется… будто что-то пошло не так. Как будто он воспользовался преимуществом или надавил, хотя он уверен, что Микки пытается сказать, что такого не было. — Ты же знаешь, что легко мог бы отказаться, да? — О, я бы мог свернуть твою шею и оборвать яйца, если бы был против. Но раз такого не случилось, можно предположить, что я абсолютно точно не хотел отказываться. Йен открывает рот, затем закрывает и кивает. — Достаточно честно, — он вдыхает запах кофе, беря чашку. Смотреть на Микки - бодрит и возбуждает его охуенно сильнее, чем кофе. И стоит завязать с такими мыслями, у Йена удивительный талант вляпываться в ситуации, которые оказываются совсем не теми, что он считал. У него склонность… привязываться. Лип говорит, что он как бездомный щеночек, который вечно ищет хозяина. И Липу же в качестве ответа на эту заяву досталась рассеченная губа и свихнутая челюсть, но это не значит, что предположение не правдиво. И что Йен этого не осознает. — А почему? — Почему я не стал отказываться? — Микки поднимает брови так, что они почти сливаются с его шевелюрой. — Ты, блять, на комплименты набиваешься? — Нет. Я просто… нет! Просто не казалось, что я тебе особо нравлюсь. — Ты невыносимо болтливый умничающий зануда, упертый как танк. С чего бы ты должен мне нравиться? — Микки долго держит невозмутимый покер-фейс, но затем ухмыляется. — Правда, та еще горячая штучка. Типа, хороший парень и, между прочим, с отличным членом. — Но ты же не мог об этом знать с самого начала. — Йен, твои штанцы так промокли под этим ебучим ливнем, что я мог бы сказать обрезанный ты или нет. Глаза рыжего становятся по полтиннику, затем он усмехается. Стук в дверь прерывает его, когда он открывает рот ответить. Нахмурившись, он отодвигает кофе и идет посмотреть кто это. Посмотрев в глазок, вздыхает.  — Управляющий пришел. — Да? — Микки спрыгивает со стула и спешит к двери. — О, бля, футбу какую-нибудь одолжишь? Йен поднимает ту, что была на нем вчера, с пола и кидает Микки. Она еще немного влажная, пахнет как белье, которое забыли в стиралке. Брюнет морщит нос, но быстро натягивает ее, пока Йен открывает дверь. — Милкович здесь? Йен растерянно моргает.  — Милк…о! О, Микки. Да. Микки здесь. — Отлично. Наверно ты хочешь выставить его задницу сюда, чтобы я наконец-то открыл его гребаную дверь. — Придержу твою хренову футболку, — бурчит Микки, протискиваясь за Йеном и следуя за управляющим к своей двери. Рыжий стоит на пороге, наблюдая. Спустя короткое время, дверь открывают, Микки хлопает управляющего по спине, а потом резко закрывает дверь у него перед носом, без «спасибо-до свиданья» и прочей хуйни. Управляющий поворачивается и смотрит на Йена. — Все меня спрашивают, зачем я торчу на этой работе. ** Микки прислоняется спиной к двери, как только она закрывается и пытается отдышаться. Потирает глаза костяшками пальцев и идет в спальню, снимая одежду. Шмотку Йена, блять. Хватает с тумбочки свои очки и надевает, уже зная, что поздняк метаться и боль в основании черепа никуда не исчезнет. Он мог бы отправиться на работу, но после свободного утра, мысль до конца использовать отгул кажется совсем неплохой. Он натягивает джинсы, которые снял прошлой ночью и чистую футболку. Вот его кровать занимает значительно меньше места, чем у Йена, да у рыжего даже презики были, значит, он пиздец как активнее эксплуатирует свою койку, не то, что Микки. И в плане сна, кстати тоже, наверное. Он надевает носки и рабочие ботинки, хватает куртку и бейсбольную кепку, вместе с ключами и кошельком, пригнувшись и ссутулившись вываливается из квартиры, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что Йен его не подкарауливает. Спускается вниз, прислоняется к стене и поджигает сигарету. Он почти бросил курить, правда, определение «почти» у него довольно толерантное. Он глубоко вдыхает всю горечь дыма поглубже в легкие, чтобы потом быстро выдохнуть остаток. Выудив из кармана телефон, звонит Мэнди. — Не говори, что тебя уволили. — Иди нахуй. Минутка есть? — Ну, когда ты так мило спрашиваешь, трудно отказать. Что там у тебя? — Я переспал с тем, кто живет в соседней квартире. — Слушай, отец умер. Заканчивай потрахивать девочек для вида! — Мэнди! — Микки прерывает ее, прежде чем сестра войдет в раж. — Я переспал с соседом. — С кем?.. это не девка? Микки потирает переносицу, пальцами, зажимающими сигарету. — Да ебаный по башке, Мэндс. — Нифигасе — Мэнди смеется. - Я думала, ты уже забыл, как парням дают. — Ты не могла бы сосредоточиться? Что мне нахер делать? — Ну и… было круто? Микки резко выдыхает и стукается затылком о стену здания. — Я бы тебе звонил, если было бы отстойно? — Ага. Узнать, как его динамить, чтобы он снова не полез к тебе в трусы. — Зачем ты думаешь, я и звоню? — Ты сказал, что секс был крутой. — Крышесносный. — И ты хочешь его игнорить? Ты что, ебнулся совсем? — Микки слышит, как она стукает чем-то по телефону, вероятно воображая, что это его голова. — Когда находишь парня, от которого у тебя пальцы на ногах поджимаются, ты вцепляешься в него обеими руками, приковываешь к койке, и так далее. — Я не говорил, что у меня пальцы поджимались, я не блядская телка. — Ладненько, на которого у тебя встает. — У меня на многих вообще-то вста-… — Заткнись, ради Бога. Чем меньше я знаю о твоем члене, тем лучше нам обоим. Ты почему собрался его динамить? Микки немного молчит, прежде чем сказать. — Он милый. — И? — Я… ну… он мил со мной. — Так это он ебанутый. — Ты худшая сестра в этом хреновом мире. Мэнди фыркает и Микки слышит, как она вытаскивает сигарету. Это напоминает ему о том, что он курит, и он стряхивает нагоревший пепел. — Ты работаешь на двух работах. Дома не бываешь. Все будет нормально. — Точно, да. Я могу и на третью устроиться. — Чтоб было на что спиды покупать, на которых ты и будешь вертеться 24 часа в сутки? Мэнди вздыхает. — Слушай, игнорь его. Не контактируй. Избегай. Он поймет намек. Микки слышит, как кто-то обращается к сестре на заднем плане. — Ну ладно, давай иди. — Как ты с ним познакомился-то? — Давай, Мэнди, пока. ** — Вы знаете тут какие-нибудь стрип-клубы? — Йену приходиться повышать голос, чтобы перекрыть шум бара. Он на перерыве и зависает в задней комнате с двумя другими парнями. — Типа… с девочками? — ребята дружно поднимают брови, и рыжик закатывает глаза. — Мой сосед работает в одном, и я просто хотел бы знать… — Тот самый сосед - аппетитная попка? Йен краснеет и пожимает плечами, отводя взгляд. Оба парня тут же начинают его подкалывать и рыжий демонстрирует им средний палец. — Раз так, фигли вам чего расскажу. — Да хуйня, Галлагер. Ты же не можешь не растрепать, даже под страхом смерти. — А вот и посмотрим. Йен возвращается на платформу и показывает высший класс, только чтобы выбросить Микки из головы. Потому что он работает, Йен слышал, как он уходил, так что все эти мелькающие в темноте клуба брюнеты не могут быть им. На секунду Йен представляет, а если бы все-таки сосед пришел и он танцевал бы для него — заканчивается все стодолларовой купюрой в его шортах. Вероятно, быть разрушаемым фантазиями о Микки потенциально прибыльно. И это хорошо, потому что не думать о Микки, Йен не собирается в ближайшем обозримом будущем. К тому времени как его смена заканчивается, он зарабатывает как никогда раньше. Заглядывает в круглосуточный магазин и покупает упаковку пива. Оставит её у двери Микки. Как благодарность… Или как приглашение… Он прихватывает стикеры и ручку, чтобы написать записку. Просто вдруг Микки не догадается — от кого это. Он поднимается по лестнице и останавливается, сразу выйдя с площадки. У двери Микки уже стоит нечто. Или кто-то. Йен подходит разузнать и округляет глаза, когда понимает, что это Микки. — Ебаны… ты в порядке? Голова Микки прижата к двери, сам он покрыт потом так, что рубашка прилипает. Взгляд кажется стеклянным, когда он открывает глаза, чтобы взглянуть на Йена, и, кажется, он его не узнает. — Температура? Ты же не мог заболеть из-за дождя. Никто от такого не болеет. Ключ торчит в замочной скважине, Йен поворачивает его и открывает дверь, целиком взвалив Микки на плечи, как профи-спасатель, потом заносит его внутрь. Захлопывает дверь позади и нащупывает выключатель. У квартиры Микки такая же планировка, на этом все сходства и заканчиваются. У соседа стоит диван, покрытый тощим пледом. Три этажерки в гостиной целиком заставлены книгами, которые еле в них помещаются. Йен подходит и сгружает Микки на подушки дивана. Сосед тихо стонет и дрожит, так что рыжий прикрывает его пледом, стащив его со спинки. Кстати диванчик, честно говоря, дряхлее, чем сам плед, и вероятно, старше Микки. А может древнее, чем даже и Микки с Йеном вместе взятые. Как будто его притащили сюда с помойки. Черт. Он идет в кухню и открывает шкафчики. Находит в том что справа от раковины два стакана, две тарелки и две чашки. Наполняет один из стаканов водой и идет обратно в гостиную. — Тебе надо попить. Йен опускается на колени перед диваном и подсаживает Микки, прижимая стакан к его губам. Он наклоняет его так, чтобы вода смачивала губы брюнета, чтобы хотя бы облизывая их, он приоткрывал рот и пил. — Вот и хорошо. Мм, давай я отнесу тебя в постель. Пойду, разберу ее. Но сам себе он признается, что в спальню к Микки его больше всего влечет любопытство. Там есть шкаф и двуспальная кровать, настольная лампа прямо на полу возле изголовья. Йен знает, каково это — расти в бедности. Ему интересно как же, блять, тогда рос Микки. Он стаскивает покрывало и взбивает подушки, и очень-очень пытается не пялиться по сторонам. Бросает взгляд в гостиную на Микки - его глаза закрыты, рот расслаблен. И зависает, просто стоя в проеме двери и смотря на него. Есть что-то… абсолютно невинное в таком Микки, что кажется глупым, но Йен это видит сейчас в расслабленном спящем лице, в смешливых морщинках вокруг глаз. Бодрствующий, он пугающий и сильный, как в любой момент готовый сорваться тяжелый удар. Но сейчас выглядит маленьким и одиноким. Йен завязывает с разглядыванием и заходит в ванную, находит полотенце и смачивает холодной водой. Возвращается в гостиную и чуть поднимает брюнета так, чтобы он сам мог присесть и уложить его голову себе на колени. Микки дрожит, когда Йен кладет ему на лоб полотенце, и Йен убирает пряди его челки спадающей вперед. Волосы потно влажные, так что послушно заглаживаются туда, куда он их отвел. Рыжий кладет руку на макушку Микки, придерживая край компресса, а другую опускает на его грудь, поверх пледа. Он знает, что надо отнести Микки в кровать, там теплее, но брюнету кажется удобно и Йену уютно. И он устал. И скорее всего, обтер свои блестки для тела по всей мебели соседа. Микки тихо вздыхает и Йен улыбается, поглаживая его грудь и прикрывая глаза. ** Три вещи не в порядке, когда Микки просыпается. Во-первых, он весь потный, как лошадь, во-вторых, он не в своей постели, и еще кто-то склонился над его книгами. — Если перепутаешь книги, я тебя убью нахрен. Голос у него скрипит как несмазанная калитка, что угрозы ему совсем не добавляет. Правда, обычно Микки и говорить не надо, чтобы кого-то напугать. — А тут есть система? Потому что насколько я заметил, их отдаленно можно объединить в группу по тому принципу, что в них есть слова. Ни по алфавиту в заголовках, ни по автору, ни по цветам или размерам. Если тут есть какой-то порядок, ебите меня семеро, если я знаю, какой. — Йен? Ты, бля, что делаешь в моей квартире? Микки вроде садится, но оказывается в коленно-локтевой перед диваном, с которого навернулся. — Блять. — Да, лучше не присаживайся. Ты немного не в себе. — Нахуй. Микки ложится на пол, и удивляется, как это здорово. Пол прохладный и приятный. — Нет, нет. Не укладывайся на полу. Я уже натаскался тебя, я слишком стар для такой романтики. — И сколько тебе? Двенадцать? Йен поднимает брови и окидывает взглядом свое бренное тело. — Я выгляжу на двенадцать? — Ты выглядишь, как будто потерялся по пути домой? Какого хера ты тут? — Я нашел тебя в коридоре, в отключке. И каким это не было искушением, оставить тебя там, с ключом в замочной скважине, я предпочел быть добрым самаритянином. Втащил тебя внутрь, закрыл дверь. Это было прежде, чем я понял, что единственная вещь, которую тут можно стащить это «К востоку от рая» в твердой обложке. — Это прекрасная книга, мудачина. Йен подходит и встает на колени рядом с Микки, наклоняется к нему и кладет его руки себе на шею. — Поверю тебе на слово. А теперь мы с тобой встанем на наши две. — Не думаю, что я сейчас могу хоть где-то приподняться. Микки смеется над собой и прижимает лицо к плечу Йена. Оно удивительно прохладное и теплое одновременно, и ощущается… приятно. Йен хорошо пахнет. И поблескивает. — Ты что?.. В блестках? — Ну, мне казалось грубым влезть в твой душ без разрешения, и оставлять одного тебя не хотелось, вдруг опять попытался бы встать. Ты словил в награду несколько нехилых синяков, когда пытался попасть в ванную. — Чееерт. Я что?.. — Нет, ничего такого. Ты сказал, что собираешься в душ, смыть пот и спросил, не хочу ли я присоединиться, и получить минет. — О, блять, как. Йен устраивает Микки на диване и тот откидывается на подушки. Мозги превратились в желе и все скачет перед глазами, уносясь на полметра вправо. — И что, ты хотел? — Вообще, да. Но хотеть и действительно тебе это позволить — две разные вещи. Йен проводит по взъерошенным волосам Микки. — Хочешь, отнесу тебя в кровать? — Я хочу раздеться. — Я же сказал, ты не в том состоянии, чтобы со мной флиртовать. — Боже, какая ты заноза в заду. — И повторюсь, ты не в форме для грязных намеков. Рыжий улыбается и Микки выставляет ему фак, пытаясь сдержать ответную улыбку. — Давай, я помогу устроиться в постели. — Мм, — Микки закрывает глаза, когда Йен к нему наклоняется, подтягивает его вверх и близко к себе. Йен хорошо пахнет. Такое приятное чувство. Вот черт. — Я могу идти. —Только не сам, ты не можешь. Рыжий обнимает его за талию. — Это то, что делают друзья, Микки. Ну, соседи. Не уверен, если мы разок потрахались… — Три раза. — Два. — Член. Язык. Член. Три раза. Рыжий смотрит на Микки с широченный лыбой. — Ведешь счет, да? —Дохуя пиздишь. Йен вносит его в спальню и оглядывается на ванную. — Хочешь в душ? Или сразу в постель? — Лучше в койку. Йен кивает. — Руки вверх. Микки делает, как сказано, но только руки Йена на торсе удерживают его от того, чтобы не рухнуть на кровать. Тот поддерживает его, усаживая на краю кровати, и стягивает рубашку. Брюнет падает на спину, пока Йен занят штанами, расстегивая ремень и молнию, прежде чем стянуть джинсы с ног. — Отстойно, что я не в состоянии этим наслаждаться. — Вау. Как будто моему эго отсосали. Йен спихивает одежду в сторону и встает прежде, чем им овладеет побуждение начать выцеловывать внутреннюю поверхность бедра, положить на плечо ногу Микки, покусывать и вылизывать пока он не начнет умолять, а по его телу не потечет лихорадочно горячий пот. Он только помогает приподняться и устроиться в постели, подтыкает одеяло, у Микки так и закрываются глаза. — Поспи немного, Золушка. — Не та долбанная сказка — бормочет Микки. — Лучше без пробуждения под поющих мышей. — Твое знание диснеевских мультиков пугает. Йен наклоняется и отводит со лба потные пряди. — Что-нибудь нужно? Он ждет ответа, но брюнет уже провалился в сон. Йен берет ключи Микки и торопится к себе, по-быстрому принимает душ, прежде чем собрать пару вещей. Он закидывает свой ноут и смену одежды в соседнюю квартиру и направляется пополнить запасы. Что-то ему подсказывает, что поп-тартс и куриные наггетсы не самый хороший вариант для поправки здоровья. Йен выбирает четыре вида супа, хлеб, немного арахисового масла, апельсиновый сок, гаторейд, витамин С, упаковку адвила, и 2 пузырька найквила. Он направляется к кассам, когда мешкает, идет обратно к аптечной секции и прихватывает две упаковки кондомов и смазку. Не потому что думает их скоро пустить в дело. Просто они с Микки извели его заначку, а это то, что всегда стоит иметь. Йен возвращается к Микки и раскладывает еду, закидывая вместе с ней и презики со смазкой. Брюнет спит и он проверяет его лоб, он еще горячий и на горле собрались капельки пота. Йен строго напоминает себе, что его сосед болен и облизывать его шею не то, что доктор прописал. Вместо этого он встает и оглядывается кругом. Не разнюхивая. Вынюхивал бы он, так порылся бы в ящиках и под кроватью. Он просто… оглядывает пространство. В ящиках. У Микки впечатляющая коллекция ношеных клетчатых боксеров и футболок с оторванными рукавами. Ни следа компьютера и порно. Это странно. Как будто он тут и не живет, никакого присутствия. — Почему так? — тихо срывается с губ Йена. — Ты мои вещи обыскиваешь? — голос у Микки грубый, хрипящий и раздраженный. — Любопытный засранец. — Почему ты так живешь? — Йен в курсе, что вопрос бестактный донельзя, но ему действительно хочется знать. — Ты как будто мимо проходил. — У меня три шкафа с книгами под завязку. С «мимо проходил» не вяжется, их, сцуко, тяжело таскать. — Я принесу тебе попить. Йен идет и открывает бутылку гаторейда, приносит ее в спальню. Микки даже не двинулся, лицо бледное, только на щеках горят лихорадочные пятна. Рыжий присаживается на край кровати и помогает сесть Микки, держит бутылку, пока он пьет, медленно, маленькими глотками, опустошая её почти на четверть. Йен отпускает его, и Микки снова опускается на постель, пока его надоедливый сосед просто сидит, рассматривая его. — Не говори, что все так только из-за двух работ. — Йен. — Нет, ну ладно тебе. Ты в бреду от лихорадки — это мой единственный шанс узнать правду. Он открывает бутылочку найквила и наливает приличную дозу в крышку. — Ты сейчас это примешь и отрубишься на день или пару, так что уж удовлетвори мою любознательность. Пожалуйста? — Нахуй…- Микки вздыхает. — Вырос в нищете. Отца убили в тюрьме. Братья застрелены во время ограбления банка, которое пошло не по плану. — Черт… — Я должен был быть с ними, но занимался тогда выбиванием дерьма из одного ублюдка, поднявшего руку на мою сестру. Спасло ее, спасло меня. Не спасло их. Йен хмурится и дает Микки лекарство, стараясь не залыбить, когда брюнет морщит рожицу. — Так ты себя наказываешь? — Нет. Просто…- он вздыхает и снова откидывается навзничь. — Стараюсь не быть слишком привязанным к вещам. —Типа соседей, — Йен наклоняется и снова убирает ему челку. — Давай спи. Я тебе суп сделаю, когда проснешься. — Разве у тебя не работа? — Я дал тебе полторы дозы найквила. Ты проспишь всю ночь как ангел. —Ангел? — Микки ржет. — Какое-то у тебя ебанутое представление об ангелах. — Дьявол когда-то тоже был ангелом. — Йен наклоняется и целует Микки в лоб, — Спи. Он смотрит на засыпающего Микки и медленно выдыхает. Черт. Черт. Черт. ** — О боже. Ты их действительно носишь? Йен разворачивается на месте. Микки еще чувствует себя сваренным вкрутую дерьмом, но это точно не галлюцинация. Рыжий в его спальне, одетый только в коротенькие золотые шортики в облипку. — Я думал, ты мне паришь. Йен не двигается, пялясь на Микки, как олень в свете фар. Спустя пару секунд он отмирает, наклоняя голову. — Я хотел у тебя в душ заскочить. — Блестки и золотые шорты… Охуеть, были бы соревнования на самого гейского гея, ты бы точно притащил домой радужную ленточку. Голос звучит, как хрип, но мысль о том, чтобы сесть и попить, кажется тошнотворной. Просто убийственной. — Идюда. —Что? — Иди сюда. Йен подходит опасливо, как будто думает, что Микки сейчас его пырнет. Брюнет хватает его за руку и дергает, заставляя сесть на кровать. Поднимает руки и ведет ими по груди, цепляясь за соски. — В моем клубе нельзя трогать девушек, только если всовываешь банкноту в их стринги. Если кто-то распускает руки, я ломаю им костяшки, потом запястья, а потом и шею могу. Йен закрывает глаза и быстро всасывает воздух. Соски твердеют под прикосновениями Микки, тот проводит по ним снова, затем потирает большими пальцами вверх и вниз. Дыхание Йена совсем сбивается и он облизывает губы. — О-и?.. — А тебя там трогают? — Нет. Нет. Только… деньги за резинку шорт. Если закажут приват на коленях, могу потереться о клиента. Руки… все обязаны держать при себе. Йен кусает нижнюю губу, откидывая назад голову. Микки уводит одну руку за его спину, притягивая ближе, и ловит языком твердую бусинку соска в промежутках между скользящими по ней растирающими движениями большего пальца. — Бляаа… ах… — Что насчет меня? — Я… что? Микки не уверен, что действует осознанно. Голова как в тумане. Может, он вообще спит. — Ты позволишь себя трогать? Или позовешь вышибал, что бы мне кости переломали? — Ты больной. То есть, я имел в виду… ты не в нормальном состоянии для этого. Микки снова облизывает сосок. — Боже, Миикки… — Проверь, — он берет руку Йена и кладет себе на пах, на твердый бугор под тонким одеялом. Откидывает его и простыни, оставаясь только в боксерах. Улыбается, прикрывая глаза и прижимаясь лбом к плечу танцора. — А ты сам в состоянии для этого? — Господи, — Йен пыхтит как паровоз и вырывается. Подтягивает Микки повыше, чтобы тот сел и всовывает ему бутылку попить. Последнее, что Микки сейчас хотел бы видеть в своем рту, но он глотает, мятежно пялясь на соседа. После того, как Микки опустошает бутылку, Йен укладывает его обратно под одеяло. —Это уебищная идея. Ты после оргазма впадешь в кому, и что я буду врачам рассказывать, когда повезу тебя в больницу сдавать? — Дохуя пиздишь, — Микки чувствует себя обдолбанным и лениво лыбит. Найквил делает мозг неповоротливым, а кровь еле текущей, правда, исключая область члена.— Займи свой рот чем-нибудь полезным. Йен хрипло-нервно смеется и снова стаскивает одеяло с Микки. Тот вздрагивает от ветерка по коже, но теплый рыжий совсем близко. Стаскивает боксеры и отбрасывает их куда-то, затем укладывается между ног Микки, заводя их себе за плечи и прижимаясь ближе, разводя так, что брюнет чувствует себя открытым и беззащитным. Первое прикосновение языка острое, как шок, рассеивает часть тумана, окутывающего мозг. Зато его сразу сменяет похотливый дурман, расстилающийся от каждого движения языка по промежности. Микки стонет и Йен отвечает тем же, звук вибрацией расплывается под кожей. Медленно. Охуеть, как медленно. Как будто проходят часы, пока Йен вылизывает его, ритмично врываясь языком внутрь колечка мышц. Вылизывая и посасывая яйца. Облизывая член, так будто это чертово мороженое, собирая языком капли предэякулята. Микки пытается на него смотреть, потому что зрелище пиздецки горячее, но голова тяжелая, а глаза режет от усталости. Как только Микки их закрывает, рыжий берет его в рот и сосет. Мокро и шумно, медленно и умело. Попеременно, то целиком заглатывая, то посасывая головку, не давая привыкнуть к ритму. И дышать невозможно не из-за дурацкой простуды, а из-за него. Его рта. Рук, что обхватили Микки за задницу так, как будто их хозяин читает его мысли. Микки открывает рот, пытаясь добыть немного воздуха, горло сухо дерет и сжимает, будто он пытается сказать — остановись. И только не останавливайся. Его глаза открываются, когда Йен приподнимается, толкает его ноги повыше, а сам опирается на колени. По пошлым звукам, что раздаются, Микки теперь может сказать, что ему реально отсасывают и, что рыжий начинает дрочить себе. Микки видит приподнятую задницу Йена, еле прикрытую тесной золотой материей над изгибом его спины, и если бы голова так бредово не кружилась, пожалуй, поклялся бы ей в вечной верности. И его рту тоже. А может быть уже и делает это, потому что этот пиздливый рот такой горячий, тесный, мокрый, дразнящий и выдаивающий, что Микки даже не соображает, что кончает, пока не начинает содрогаться в оргазме. Все его тело трясется, а потом дрожит уже от смены температуры, когда кожа начинает остывать. Глаза так и закрываются, и он держит в голове, что надо бы убедиться, что Йен тоже кончил, но мозг, кажется, забыл, как складывать слова в предложения, а буквы в слова. — Ночи, — выдыхает он. Йен целует внутреннюю сторону его бедра и укладывает на него голову. — Ночи. ** Йен не шевелится, пока не слышит легкого, чуть гнусавого от простуды посапывания Микки. Тихо лежит еще немного, прежде чем отстраниться и встать с постели. Подтыкает одеяло больному и идет в ванную. Смотрит на себя в зеркало. Кажется, он определенно трахается со своим горячим соседом. И это не то, что есть на самом деле. Он влюбился. Он любит влюбляться, и столько ошибок наделал, думая, что вот оно, то самое. Эверест ошибок. И он знает Микки только неделю. Неделю назад прозвучала пожарная тревога, и они провели вместе двое суток. Йен не влюблен. Если не принимать во внимание, что он втюрился по уши. Черт. Он выкручивает горячую воду на максимум, и стягивает шорты, залезая под лейку. Шипит и вздрагивает, привыкая к горячим струям, наклоняет голову вперед-назад, в стороны, вращает плечами, разминает суставы, до тех пор, пока они не щелкают. Сплетает пальцы в замок и вытягивает руки над собой, растягивая позвоночник. Ничего из этого не избавляет его от эрекции, которую он заработал, отсасывая Микки, и до этого, когда тот его трогал. Йен хотел бы, чтобы она пропала, но теплый влажный пар и воспоминание о Микки, кончающем глубоко в его глотке, означают, что на это рассчитывать не приходится. Он опускает одну руку на член и сжимает его, начиная поглаживать. Опирается другой рукой на прохладную, несмотря на горячий пар плитку и дрочит себе. Закрывает глаза, представляя себе Микки так, как делал это уже с первой проведенной ими вместе ночи. Обнаженным, распятым под собой. С его членом во рту. Перекинутым через его кресло и трахнутым так жестко, чтобы остались царапины на полу от поехавших ножек несчастной мебели. С коленями, прижатыми к собственным плечам, когда Йен вбивается в него лицом к лицу. Его собственные начинают дрожать, когда он кончает и выключает воду, а легкое головокружение не дает сразу выбраться из душа. Ему нужно выпить, выкурить сигарету и найти в голове голос разума. Жестко растерев себя полотенцем, он натягивает спортивки и направляется в гостиную. Останавливается на пороге, смотрит на Микки пару секунд, прежде чем схватиться за мобильник. — Тебе лучше быть на грани жизни и смерти. Йен вздрагивает от стонущего голоса Липа и смотрит на время. Ебать. — Бля, прости. — Ты же не помираешь там, да? Черт тя дери, Йен! — рыжий по голосу слышит, как Лип приподнимается с кровати, садится, поджигая сигарету. — И лучше тебе не быть пьяным в хламину, или я приеду и реально надеру твой зад. — Я тебя тоже люблю, — Йен вздыхает и вытягивается на диване. Пиздецки неудобном, особенно вторую ночь подряд, — Мне нужна твоя помощь. — Я завязал с избавлением от трупов. — Я кое-кого встретил. Лип снова стонет. — Йен, нет. Не делай этого, чувак. — Он милый и горячий. — Слишком много интимной информации. — Я даже не начал описывать каков он в постели! — Йен прикусывает нижнюю губу на секунду, — Но он охуеть какой невероятный в койке. — Я тебя сейчас просто ненавижу, — вздыхает Лип. — Как долго вы знакомы? Когда Йен не отвечает, Лип что-то неразборчиво бормочет, и рыжий рад, что не понимает ни слова. — Где ты с ним познакомился? — Он мой сосед, следующая дверь по площадке. — Сколько ему лет? Йен шумно фыркает, но Лип ничего не добавляет. — На пару лет наверное старше меня. — Реально на пару лет старше, или на такие, типа пару лет, что у него дети нашего возраста? — Он примерно наш ровесник. — Как долго вы встречаетесь? Йен знает, что этого не избежать, — Не так уж долго. — Как долго, Йен? — Неделю? — произносит он тихо и готовится к потоку гнева. Лип только вздыхает и Йен бросается в нападение-защиту. — Мы были соседями около года! Он скромно умалчивает, что они не говорили друг с другом, или в случае Микки, кажется и не подозревали о существовании друг друга. — Он сейчас болен, в постели. — Типа болен, правда болен, или болен, типа болен. — Болен, правда болен. Болен с куриным супом. Он мне нравится, Лип. — Ты всегда, раз и как будто молния ударила. Или в твоем случае, жопа в глаза бросилась, — Йен слышит, как прикуривают следующую сигарету и выдыхают дым. — Ты ему нравишься? — Думаю, да? — Просто трахай его, Йен. Не проеби хороший секс, дав волю своим дурацким чувствам. Тебе же не нужны проблемы. Ты работаешь и учишься. Этого же достаточно, не считаешь? — Прав, ты прав. Я знаю, что ты прав, — Йен вздыхает и закрывает глаза, кладя лоб на подлокотник дивана. Лип действительно прав, у Йена нет времени для отношений, так же как у Микки. Просто трахаться — это наилучший выход для обоих. — Спасибо, Лип. — В следующий раз, когда надо будет так попиздеть самому с собой, можешь это делать, блять, не в три утра? — Да, прости. — Было круто, — Лип вздыхает и тихонько кашляет. — Хэй, Йен?.. — Да? — Ты можешь поручиться, что он точно не женат? — Всего один женатый мужик… — Два. — Я тебя ненавижу. — Потому что я голос разума. — Отвали, засранец. ** Микки чувствует себя почти по-человечески, когда просыпается. Ну, не совсем. Все еще дерьмово и башка кажется увеличенной раза в четыре. Он потирает лоб, нащупывает очки на тумбочке, надевает их и смотрит на часы. На них семь, но он не знает утра или вечера. И не уверен в том, какое сегодня число. И хотел бы знать, есть ли еще у него работа. Выбраться с постели занимает больше времени, чем обычно, но он может встать на ноги. Ему холодно, но натянуть одежду кажется невероятно амбициозной задачей, так что он просто заворачивается в одеяло и тащится в гостиную. Йен спит на диване, с ногами, задранными на подлокотник с одной стороны, и шеей согнутой под таким углом на другом, что Микки готов поклясться, болеть она будет адски, когда он проснется. Его спортивные штаны низко сползли на бедра и Микки отлично видны их острые очертания. И он игнорит часть себя, которая предлагает подойти и провести по ним языком. Вместо этого он доходит до кухни, достает апельсиновый сок и открывает адвил. Наливает два стакана сока, высыпает на ладонь 4 таблетки, добавляет столько же. Опять перемещается в гостиную и садится на пол перед диваном, смотря на Йена. Микки никогда не рассуждает. Он просто действует. И с хуя ли ему сидеть как кретину и пялиться на красивого парня на его диване. Во-первых, никто еще не был удостоен чести лицезреть его диван, во-вторых, «красивый парень» не то словосочетание, что он мог бы или хотел выдать окружающему миру. Но другого описания Йену он не может придумать. Микки быстро сглатывает первые четыре таблетки адвила и сжимает кисть в кулак, чтобы не протянуть ее и не коснуться рыжего. Провести по острому изгибу скул, или по пухлой нижней губе. Вот охуеть, как он вляпался в этот любовный роман, это же полный пиздец. Надо звонить Мэнди и посылать ее нахуй, вместе с ее Сандрой Баллок и прочей поеботой. Йен слегка возится на боку во сне. Его голова со стуком приземляется на облысевший, потерявший поролон участок подлокотника и вдобавок он долбится макушкой об деревянные боковые балясины. — Ой, блять. — Тебе надо было прийти спать в постель, — Микки протягивает стакан сока и адвил, — Тебе точно понадобится. — Боже правый, этот диван — гребаное пыточное приспособление, — Йен садится и тянет шею, забирая стакан и пилюли у Микки, — и совсем не в хорошем смысле этого слова. — А есть хороший вид пыток? Слова слетают с языка, прежде чем Микки осознает, что ляпнул, и взгляд, которым его пожирает Йен, заставляет тепло спиралью раскручиваться вдоль позвоночника. — Откуда у меня апельсиновый сок? — Я сходил за покупками. — Сколько я должен? — Нисколько. — Прекрати, Йен. — Нет, я серьезно. Ты бы для меня это тоже сделал бы? Если бы нашел меня в коридоре без сознания, почти умирающего, ты бы спас мою жизнь, разве нет? — Тебе бы в актеры, хуле такой драматический талант пропадает, — Микки закрывает глаза и наклоняется вперед, прижимаясь лбом к колену Йена. — Я, кстати, сказал спасибо? Я отстойно это делаю, но раз я тут бредил, подумал, может я уже говорил. — Не помню, так что тебе лучше повторить, — Йен улыбается, ухмыляясь еще шире, когда Микки наклоняет голову, чтобы взглянуть на него. Он бы сам себе улыбнулся, зараза, его улыбка это то, что может скосить сильнее, чем какая-то инфекция, которая когда-либо укладывала Микки в койку. Пусть лучше сам уложит Микки в постель. Он уже в пух проебался. — Спасибо. — Я накормлю тебя супом. — Ты… что? — Если ты не встанешь сейчас и не съешь что-нибудь. Я накормлю тебя супом, мне стоит этим заняться. Ты пару дней не ел. Я кстати, позвонил на твою работу. Сказал, что ты болеешь. — Ты такой гейский гей. — Ты поимел мой член в своей заднице. Уверен, гейство у нас взаимное. — Мне не нужен бойфренд. — Я не говорил, что хочу им быть. Я внимательный сосед. Друг. Так получилось, что мальчик. Парень. Чувак. Мужская особь. Плевать. Микки морщится в улыбке и скользит рукой по голени Йена, пальцы забираются в ямку под коленом. Брюнет фыркает, когда срабатывает рефлекс и Йен пинается, дергая ногой. — Щекотно? — Да нифига. Ты больной и слабенький. А я просто не собираюсь пользоваться своим преимуществом. Микки выпрямляется, все еще стоя на коленях и целует Йена, медленно, глубоко и сильно, он такой приятный на вкус. А Микки так невероятно проебался. Где-то на середине поцелуя, рыжий отклоняется, едва успевая отпрянуть от лица Микки, прежде чем оглушительно чихнуть. Микки ржет, падая на задницу. — Эй, мальчик-парень-чувак. Кажется, суп нужен нам обоим. ** Йен не болеет. Просто не болеет и все. У него непредрасположенная к этому конституция. Просто сопли. И кашель. И может чуть-чуть жар. Но он не болен. Свернувшийся дрожащим клубком под одеялом, он лежит на диване, когда слышит скрежет за своей дверью. Рыжий встает и достает бейсбольную биту из подставки для зонтов, готовый ко всему, когда замок вываливается внутрь и дверь распахивается. Йен роняет биту на плечо.  — Боже, Микки. — Ты не отзывался. — Я просто не успел. — Нет. Вчера и прошлой ночью. Микки снова вворачивает ручку, собственной отверткой, Йен так и не дал ему увидеть свой экземпляр. — Догадался, что и ты подхватил заразу. — Наверно минет был ужасной, негигиеничной затеей. — Более чем уверен, что в моей сперме микробов нет. Так что брать мой член в рот как раз не может быть ужасной затеей. Микки втаскивает что-то из коридора и закрывает дверь, поворачивая засов. — Всегда закрывай его, придурок. Откуда тебе знать, кто может вломиться в следующий раз. — Наподобие моего соседа. — Заткнись. Я принес суп, и гаторейд, — Микки ставит пакет на стол в кухне, вместе с коробкой. — И пончики. — Откуда ты знаешь, что я люблю пончики? — Потому что их любят все. И может, они даже и не тебе. Микки подходит к Йену, сидящему на диване и забирается к нему на колени, больше опираясь на свои, чем седлая его. Откусывает кусок кленового лакомства, что держит в руке, оставляя на верхней губе крошки глазури. Йен облизывает свои губы, смотря вверх на Микки, наклоняющегося за поцелуем. — Может, это я люблю сладкое.