Одуванчик

17. Ступени Я шел вперед, все сильнее ускоряясь, и с каждым шагом водоворот моих мыслей закручивался с новой силой. Уж не знаю, в какой момент у меня зародилась эта идиотская привычка уходить подальше каждый раз, когда, количество информации для переваривания становится слишком большим. Может быть, неправильно сбегать и закрываться, наверное, это даже эгоистично. Однако, с этой привычкой я пока ничего не мог поделать. Всё глубже погружаясь в свои мысли, я тянул и мял рукава толстовки, обвязанной вокруг пояса. Выходит, почти всю жизнь Дан играл роль некоего терпилы. Это ужасно. Мне было до боли жалко парнишку, но в то же время меня брала злость при одной мысли о том, что он никак не давал сдачи. Это неправильно. Он жил в холоде и... Насилии... Но ничего не делал с этим. Или не мог сделать? Это страшно. Я думал, что никогда больше не оставлю его одного (хотя сам именно так и поступил. Какая ирония, какой поворот), обещал себе, что стану стараться сделать его счастливым с еще большим рвением. Что-то мерцнуло в небе, но я не обратил на это внимания, лишь сильнее закручивая витьеватые узоры мыслей Однако, не только тяготы прошлой жизни так сильно потрясли меня. Данделион может родить ребенка. Может, Дан, и вовсе не относится к тем, кто имеет подобную особенность? А вдруг недавнее происшествия могло оставить какие-то последствия?! Как на такое будут реагировать местные врачи?.. Что мне вообще делать в такой ситуации? И что, если...? "Невозможно. Неестественно" — твердил внутренний голос. "Волшебно. Прекрасно" — убеждал его я. Но тут мысли оборвались, поток остановился, а я потерялся стоя на месте. Кто-то со всей силы врезался в мою спину, боднув чуть ниже лопаток. Помедлив всего с несколько секунд, я быстрым движением развернулся, готовый возмутиться или и вовсе дать отпор. Я ожидал увидеть кого угодно, но... *** Пф. Нет. Сидеть и ждать Андрэ снова я не собирался. Даже не став тратить время на решение, я оделся и выбежал вслед за парнем. Далеко уйти он не мог за такой небольшой промежуток времени, но на виду парня не было, потому я отошел за угол и обратился в енота в надежде найти Андрэ по запаху. К счастью, инстинкт не подводил меня, от слова никогда. Я тут же рванул вперед, почти сразу обнаружив свежий и, главное, самый знакомый запах. Как оказалось, все оказалось совсем просто, он не только не успел скрыться, так еще и шел, почти не сворачивая, догнать его оказалось самой легкой из проблем. Совсем скоро в толпе показался знакомый силуэт, быстро и решительно шагающий вперед. Совсем забыв об осторожности, я быстро перекинулся в свою человеческую форму и с резбегу врезался в Андрэ, не успев замедлиться от инерции превращения. Брюнет пошатнулся, чуть было не рухнув на землю вместе со мной, но таки смог удержаться на своих двоих. Он развернулся слишком резко и на этот раз на ногах не удержался уже я сам, шлепнувшись на асфальт пятой точкой. В первые секунды от него так и разило недовольством, я поскорее поднялся, потирая ушибленное место. Тогда то парень и разглядел меня, сразу меняясь в лице. — Ты тут откуда взялся? Я же попросил ждать меня дома, — он был не особо удивлен или зол, но в голосе чувствовалось легкое раздражение. Сначала я растерялся, не зная, что и ответить, или, скорее, не решаясь произнести хоть что-нибудь. Уши словно сами собой прижались к голове, а хвост боязливо обвился вокруг ноги. Наверное, на этом бы все и закончилось. Андрэ бы снова отправил меня домой,ма я бы, не сопротивляясь, ушел, но в сознании мигнуло одно единственное слово: "трус", и его вполне хватило для мощнейшего толчка к действию. Я выпрямился, глубоко вдохнул и быстро, чрезмерно резко даже, выпалил: — А я не хочу ждать дома. — Не совсем то, что я хотел сказать, но должен же я начать с чего-то! — Чт— А если бы по дороге что-то случилось? Ты сам знаешь, что... — Не случилось бы! — и опять слишком резко. Я пришел не для того, чтобы слушать нравоучения, не для того, чтобы понять, что не прав, не для того, чтобы уйти. — Я уже много что понял с тех пор. И... И вообще...! —внезапно мной овладело странное, непривычное и не особо приятное чувство. — Я пришел не для того, чтобы отчитываться! — Андрэ опешил. Видно, что он не ожидал такого: вид у него стал растерянный, но в то же время раздражение медленно вырисовывалось в мельчайших деталях его лица. — Да? Для чего же ты сюда явился в таком случае? — Андрэ никогда не был на меня по-настоящему зол, но сейчас я на самом деле испугался. Неприятное чувство вмиг исчезло. Повисла чересчур долгая пауза. — Почему... Почему ты снова убежал? — в горле пересохло. Голос стал звучать хрипло, с необычным, удивительным для меня самого сипом, — Почему ты всегда уходишь, когда я говорю тебе о чем-то важном? Ты ведь сам спросил... Ты ожидал другого ответа? Ты напуган? Тебе неприятно? Что... Что я должен думать? Это неприятно. Я знаю, что всё это, наверное, мерзко, и я бы понял, если бы ты сказал об этом. — я постарался не отводить взгляда, постарался не дрожать, продолжать говорить. Андрэ же выглядел так, словно его облили холодной водой. Его голос прозвучал оглушающе тихо и на самом деле слабо. Не обессиленно, не напуганно, а слабо. — Это просто привычка. — и тут прорвало какую-то эфимерную плотину. Я не унимался. Я не мог. — Что это за привычка? Привычка бросать? Привычка сбегать? Привычка прятаться? — Привычка думать в одиночестве. Так легче, ясно?— парень выглядел уязвленным, задетым. — Я не могу думать в присутствии кого-либо. Когда рядом посторонние кажется, что мысли могут подслушать, уничтожить. Они исчезнут, и, тогда, я уже никогда не вернусь к ним. — Но я не посторонний! Я рассказал тебе об этом всем! — Я знаю! — Андрэ вскрикнул так яростно, неожиданно и громко, что я осекся и отступил от него на шаг. Парень заметил мой испуг и поспешил исправиться, повторяя уже тише. — Я знаю. Прости. — Но меня уже перемкнуло от шока и бури эмоций, пронесшихся всего за несколько минут... *** Енот неподвижно замер, не издавая ни звука. Его глаза широко раскрылись, испуганный взгляд устремился прямо на меня, в уголках глаз начали собираться слезы. Он в любую секунду был готов расплакаться. Не представляю, что нашло на меня, на него, но всё это — не то, чего я хотел и добивался. С чего я так раскричался, зачем? Вновь затеплилось это ужасное, противное, липкое, как холодный пот от ночного кошмара, желание убежать. Я заставил себя в кои то веки остаться на месте, сделал шаг в сторону енота, применительно протягивая руки в единственном желании — успокоить. Рыжик дернулся и взглянул на мои руки тупым, почти невидящим взглядом и отшатнулся от меня еще сильнее. — Нет, подожди, Дан. Я не хотел, прости... — я снова попытался приблизиться, еще медленнее, еще осторожнее, но, к сожалению, так же тщетно. Парень сделал резкий рывок в сторону, намереваясь совсем сбежать. — Да погоди ты, — аккуратно, но цепко схватив парня за руку, я медленно повлек его к себе. Дан съежился, поджимая хвост и уши и замер на месте, не поддаваясь мне. Блестнула молния, оглушительно грянул гром, енот еще более дерганно вздрогнул в испуге. Стена из ливня тут же обрушилась на улицы, не давая и секунды на раздумья. Великолепно. Звучит, как идеальная сцена из мелодрамы, ммм. С тяжёлым вздохом я приложил небольшое усилие и притянул Рыжика к себе, пряча в объятиях, склонился к нему и мягко уткнулся лбом в макушку. Парень все еще не подавал никаких признаков облегчения. — Данделион, прости. Последнее, чего бы я хотел, это — срываться на тебе. Всего за пару минут мы успели промокнуть до нитки. Но я не двигался с места, давая парнишке придти в себя. Спустя какое-то время я почувствовал, как его пальцы сжали мою одежду, Дан тихо шмыгнул носом и прошептал, прижимаясь ко мне продрогшим торсом: —Я... Я сам виноват. Ты тоже прости меня. — я только кивнул, боясь сказать что-то лишнее, — П-пойдем под навес. — енот отлип и потянул меня в сторону, я поддался, и мы скрылись от дождя под кронами огромных многолетних деревьев, нависшими над широкими бетонными ступенями в самом безлюдном уголке парка, в который мы ненароком забрели. До дома сейчас идти было бы слишком опрометчиво под таким ливнем. Тем более, что такие дожди всегда заканчивались так же быстро и неожиданно, как начинались. Мы решили дождаться его конца в своем импровизированном укрытии. Но отчего-то на этот раз дождь затянулся гораздо сильнее, чем это было обычно. Я всё смотрел наверх, стараясь найти среди густых туч хотя бы малюсенькие проблески светлеющего неба. От наблюдения меня отвлек Рыжик, всё это время жавшийся ко мне от холода, он потянул меня за край одежды. — Андрэ, я совсем замерз... — дрожа, тихо произнес он, — Идем домой? — Так ты намокнешь и замерзнешь еще сильнее, — и лишь тогда я вспомнил о той самой толстовку, чьи рукава я так измял в пути, — Хотя, подожди. Отпустив парня, я стянул с себя толстовку, успевшую подсохнуть, пока мы стояли. На удивление енот нахмурился и запротестовал, стоило мне попытаться накинуть одежду на него. — А как же ты? — Я обойдусь. Мне нормально, — я фыркнул и отмахнулся, вновь предпринимая попытку закутать парня в толстовку. — Нет. Ты же опять заболеешь! — Рыжик вильнул в сторону, уворачиваясь. — А вот и нет. Прекрати сопротивляться. — я вновь начинал сердиться. Однако, в моей голове начал созревать новый план. — А вот и да, — парень тем временем сложил руки на груди и вздернул носик, — Я отказываюсь. — Да кто тебя вообще спрашивает? — недовольно цокнув, я в последний раз повторил попытку. Дан снова ловко увернулся и, довольный собой, победоносно показал мне язык, игриво завиляв кончиком хвоста. Что я могу сказать? Он сам напросился. Быстрым движением я перехватил парня и подался к его лицу, утягивая енота в долгий поцелуй. Дан замешкался, весь краснея, и наконец сдался, поддаваясь мне. Тогда то, воспользовавшись таким удобным моментом, я быстро накинул толстовку на его дрожащие плечи и плавно отстранился, ехидно ухмыляясь. Парень тихо фыркнул, еще сильнее краснея. Ну, теперь мой черед смеяться.