"Трое"

- Вааадик! Вааадик! – орал пьяный Глеб, он же Ахиллес, стоя у вагончика Вадима. Не было никого. Сбежала от поклонниц в гостиницу Юля. На просторах интернета общался с оргами Снейк. В далекой Америке тосковала по Даммеру Таня. - Вааадик! Вааадик! Охранники, переглянувшись, пошли искать кого-нибудь из руководства. - Вааадик! Вааадик! Тишина. И только звездное небо над головой. - Выходи биться или мириться! – неожиданно гаркнул Глеб слышанную где-то фразу. Дверь вагончика открылась. Они долго смотрели друг на друга. - Как ты постарел, - сказал Глеб. - И ты. Давно не виделись, - ответил Вадим. Похоже, он тоже был пьян. В темноте его черты смягчились, была видна крайняя усталость. На лице блестел пот и… - Это кровь? – спросил Глеб. - Да. - Откуда? – снова спросил Глеб, понимая, что говорит не то. Но выяснять отношения сейчас было невозможно. - Автограф-сессия. С обнимашками. - Ты же не хочешь сказать… - Нет, конечно. Сосудик лопнул от напряжения. Глеб, их тысячи. - Понимаю… Сочувствую. - А… сам ты как? - Нормально. Матричные альбомы каких-то триста человек купили. За час управился. - У меня вообще продавать нечего, - сказал Вадим, и Глеб ощутил, как внутри шевельнулась неприязнь. Он вспомнил, зачем пришел сюда и что хотел сказать - но тут подоспел вызванный охранниками режиссер, а за ним целая свита. - Батюшки мои! Помирились! – радостно запричитал помреж. Глеб яростно оглянулся. Вадим уже открыл рот, чтобы резко ответить, но: - Вот! Вот же она, настоящая Брисеида! - заголосил режиссер. – Какой типаж! Какое лицо! И, конечно, черные кудри так идут только вам. Снимите с Радченко парик! - Ай! Пустите! Это мои настоящие волосы! - Нет! Я не буду играть Брисеиду! – на самой высокой ноте перекричал всех Вадим. – Я уже играю Гектора. - Брисеида сестра Гектора, они и должны быть похожи. Мы вас загримируем так, что родная мать не узнает. - Мать все узнает, - тихо сказал Глеб и громче, во всеуслышание добавил: - Я не нанимался играть Ахиллеса с этим… с этой… с этой Брисеидой! - Контракт, Глебыч, контракт, ничего не поделаешь, - начал гасить конфликт Снейк. - Нам нечем платить отдельному артисту за роль Брисеиды, - заметил продюсер. Невинность его лица зашкаливала. Вадим слабо махнул рукой. - Делайте что хотите. За несколько минут вся группа переместилась в павильон. Гримеры спешно преобразили Вадима в нежную Брисеиду. Разорванная туника, парик, напоминающий ту шевелюру, что он носил еще несколько лет назад. С лицом не делали почти ничего – лишь слегка прошлись кистью с тональным кремом. И вот из шапки кудрявых волос на Глеба взглянула измученная Брисеида с припухшими губами, то ли в поту, то ли в слезах, и в крови. Глеб невольно отметил, что ему нравится видеть Вадима таким, и сам удивился. Посмотрел еще раз. Нет, это определенно то, что надо. - Начинайте, Глеб Рудольфович, вы в кадре, - прошипел ассистент. - Аа… Ну что, Брисеида? Как тебе понравился плен у царя Менелая? Говорят, он отправил тебя к своим воинам для развлечений? - Неправда… Мной только любовались… Охраняли от чужеземцев, давали мне апельсины, - пролепетала Брисеида. - Стоп! – закричал утомленный круглосуточными съемками режиссер. – Где ваш текст, вы читали текст? Вы же бред какой-то несете! - Конечно - нажрались, - примирительно сказал Чача. Как ни странно, он держался на ногах и разговаривал внятно. - Соберитесь, вы, оба! Это эротическая сцена, не можете запомнить текст – меньше слов, больше дела! Нажрались они… Глеб внезапно почувствовал, что хмель ударил в голову с новой силой. Камера «поехала» на него. - Вот теперь, Брисеида, ты мне за все заплатишь, - сказал Глеб и попытался снять штаны, но в костюме греческого героя таковых не оказалось. – Тем более ты мне сейчас за все заплатишь, стер… - Глеб Рудольфович! Очнитесь, Глеб Рудольфович! – кричал ассистент и тряс его за плечо. «Фу, сволочи, такой сон не дали досмотреть», - подумал Глеб и спросил: - Что вы меня все будите? - На съемочной площадке не хватает только вас. Осталось снять бой Ахиллеса с Гектором – и освободить место для Нашествия.