Паническая атака.

— Это пианино? — в тысячный раз переспросил Хосок у Намджуна. Он счастливо задирал удлиненный рукав футболки.  — Твоей метке уже год, бро, — младший закатил глаза, — и она все еще не изменилась.  — А твоя метка все еще такая же? — парень весело задрал длинный рукав футболки своего друга. — Всё еще микрофон.  — Вау! — максимально наигранно удивился Ким. — Я в шоке! Хосок его уже устал со своей меткой, от слова совсем, так что Джун порой вообще не хотел приходить на его выступления, чтобы не слышать вопросы об обожаемом пианино. Чону вот-вот должно было исполниться 19-ть. За последние пару лет танцор очень привязался к своей паре, видя ее во снах. Порой эти сны были кошмарами. Примерно год назад Хо вновь заснул, видя то, что делал его Соулмейт. Спали они одновременно только дней 20 в год, что позволяло Чону очень близко познакомиться с жизнью своей пары. Юнги, кажется, был музыкальным продюсером или чем-то подобным. Хосок с Юнги одновременно услышали голоса. Это было похоже на раздвоение личности или на Дьявола и Ангела сидящих на плечах, серьезно. Один пытался успокоить лежащего на диване парня, а второй повторял мерзкие слова. Он морально уничтожал его. «Ничтожество». — твердил один, едва не срываясь на крик. — «Все еще надеешься жить нормально?» «Борись», — умолял второй еле слышным шепотом. «Умри. Умри. Умри.» «Юнги, все в порядке, пожалуйста…» «Твое существование бесполезно.» Это продолжалось некоторое время, пока Юнги не выпил что-то, вырубаясь. Хосок проснулся весь в слезах, крикнув Намджуна. Ким сидел с ним оставшуюся часть ночи без объяснений. Утром старший попытался рассказать, что он увидел в кошмаре. Он правда надеялся, молился, что бы это просто оказалось кошмаром. Его пара не должна так страдать. Чон хорошо чувствовал свою пару. Он очень хорошо чувствовал много ненависти. Ненависти к себе. Это было одновременно странно и до одури пугающе. Пусть Хосок и бывал малость самокритичен, но такой поток злости к себе покрывыл его тело стаей неприятных мурашек.  — Это Юнги? — спросил Джун, наблюдая за тем, как стоя перед зеркалом и поправляя рубашку, его друг передернул плечами.  — Да, — он устало улыбнулся отражению парня, — новый поток самоненависти. Благо, во время самого выступления Соулмейт танцора был спокоен. Хо получил очередную золотую медаль, улыбаясь лучезарной улыбкой на фотографиях. Но дальше начался откровенный пиздец. Ким сообщил другу невероятную новость: он нашел своего Соулмейта! Они долго общались в KakaoTalk, два дня назад решили встретиться и кто бы ожидал, что мгновенно почувствуют тот прилив невероятной нежности, свойственной при встречи с собственной парой. Джун хотел познакомить двух столь важных ему людей. Хосок едва потолок своей головой не пробил пока прыгал от счастья. Он так хотел уже познакомиться с этим Ким Сокджином, но ему нужно было переодеться, так что придется возвращаться домой. Намджун успокоил друга, сказав, что пока заберет Джина и они уже вдвоем встретят его. Только вот после выхода из подъезда Чона начало мутить. Столько людей. Хосок не увидел своего друга с парой, он лишь увидел сотни людей. Они говорили. Кажется о самом парне. «Странный он какой-то». «Выглядит так себе». Эти люди шептались. Сотни людей смотрели на него и шептались. «Танцор? Это все детское баловство!» «Музыка? Он только позорит семью!» «Пора бы повзрослеть!» Их охватила паника и дрожь в коленях. Хосок чувствовал Юнги. Мин стоял за сценой. В его голове всплывали все те слова, что говорили о нем родня, соседи, даже те, кого он не знал. Почему они осуждают его? Он действительно так плох? Им хотелось спрятаться. Чон едва успел открыть дверь в квартиру и добежать до туалета, чтобы выблевать в унитаз завтрак. Их внутренние органы сводило спазмом от страха. Юнги, правда, блевал желчью, так как ел он, кажется, вчера утром? Мин забился в угол ванной комнаты, прикусив губу, чтобы не разреветься. Боль немного возвращала его в реальность. Это помогало хоть чуть-чуть сопротивляться тем голосам, что сливались в единое месиво неразборчивых ругательств и унижений. Когда в последний раз у него была паническая атака? Было бы смешно вспомнить сколько времени прошло с последней, если не было бы так хуево. Держись, Юнги, пожалуйста, держись. Хосок вытер губы рукавом толстовки, отползая к ванной в рыданиях. Его трясло от ужаса перед людьми. И страха за Юнги. Боже мой, что с ним творится?! Что это за блядские голоса?!  — Хо, что случилось, ты дверь не… Намджун с Джином рванули на дикий надрывный крик. Чон сидел в ванной, в грязной одежде, весь в слезах, икая от спазмов по всему телу. Нет, пожалуйста, спасите его! Старший среагировал раньше: он потянул на себя одну из прижатых к голове рук и хлопнул парня в истерике по щеке. Тот наконец обратил внимание на двоих своими огромными от шока глазами, продолжая дрожать.  — Джун, вызывай «скорую»! — крикнул он, вновь обращая свое внимание на Чона. — Постарайся сделать глубокий вдох и отвечай на мои вопросы. Это твой Соулмейт? — Хо кивнул, рвано выдыхая. — Хорошо. Давно случился приступ? Ты не пострадал? — отрицательно покачал головой, пока старший проверял его руки и ноги на наличие ушибов и травм. Но танцору совсем не было хорошо. Он вдруг почувствовал резкую головную боль, вновь хватаясь за виски. Кто-то разговаривал с его парой. Хосок закричал, вновь ощущая сковывающий страх, когда некто хотел схватить Юнги за локоть. Когда приехала «скорая» Чон дрожал на полу ванной комнаты, раскачиваясь и грызя ноготь на большом пальце руки. Фельдшеру пришлось сделать ему укол успокоительного, так как парень вновь впадал в истерику, когда к нему прикасались. Приемный покой. Выписанный курс успокоительного через капельницу. Хосока поместили в палату, разделенную на секторы с кроватями белыми шторками. Врач пообещал отпустить парня завтра утром домой, но сегодня ему нужно было убедиться в том, что у танцора не случится новый приступ. Даже под успокоительным парню было тяжело лежать спокойно, так что он сидел по-турецки, бегая глазами по отведенной ему территории. Маленькая тумбочка, стул для врача и сама кровать-каталка. К нему пришел психиатр, чтобы задать какие-то вопросы.  — Ты знаешь имя и пол своего Соулмейта и род занятий? — немолодой мужчина едва заметно улыбался. Как же хотелось спать.  — Юнги, мужчина, кажется, он продюсер или что-то вроде того.  — Как часто ты его видишь?  — Почти каждую ночь. Возможно мы живем в разных часовых поясах, но мы редко с Юнги спим одновременно.  — Случались ли подобные атаки у тебя из-за Юнги? Хосок рассказал тот случай, когда слышал голоса вокруг Юнги, сливающиеся в один гул. Доктор сказал, что скорее всего у Юнги случился приступ социофобии и паническая атака на фоне этого. Такое случается редко, и именно из-за огромного количества негативных эмоций разумы Соулмейтов смешались. Потому что парню нужна была помощь. В палату, заполняемую голосами психиатра и двух пациентов, привезли еще одного. Худощавый бледный парень. Он сидел в инвалидной коляске, в такой же, в какой привезли Хосока. Парень уже сам пересел на кровать и поздоровался с врачем, которого успел увидеть за не до конца задвинутой зановеской.  — О, Юнги! — мужчина прошел к новому пациенту, попутно извиняясь перед Хосоком. Юнги?.. — Сколько мы не виделись?  — Да пару месяцев уже, — хрипловатый, едва заметно шепелявый, голос вызвал табун мурашек по всему телу.  — Паническая атака?  — Да… Доктор вдруг ойкнул, посмотрел на Юнги и открыл шторку Хосока, чтобы посмотреть на двух парней. Облегчение. Это чувство накрыло двоих теплой волной наслаждения и нежности одновременно. Мин округлил глаза, а Хосок едва смог вдохнуть, вставая и подходя в притык, смотря на пальцы музыканта, которые видел во время работы парня. Это он.  — Мы нашлись, — Чон устало улыбнулся, чувствуя действие успокоительного. Он смотрел на своего Соулмейта, который, кажется, весил в 2 раза меньшего него. Тощий, бледный, сгорбленный, на вид лет 17-ть, не больше.  — Ну, привет, — Юнги неловко улыбнулся, — я Мин Юнги, 20-ть лет.  — Чон Хосок, 19-ть. Танцор правда читал много необычных историй встречи с Соулмейтом: встреча на двойном свидании, когда вы пришли с разными людьми, похороны, стриптиз клуб и т.д., но чтобы кто-то встречал свою пару в больнице после панической атаки — даже подобных историй не было. Была, конечно, грустная история, известная на весь Мир. Соулмейту сделали пересадку сердца его пары, попавшего в аварию. Девушка всю оставшуюся жизнь чувствовала нежность, ведь первая ее встреча со своим Соулмейтом никогда не заканчивалась. Пара через несколько лет лежала на кровати, слушая еще не законченный трек Юнги, ставшего довольно известным продюсером и рэпером (последнее уже было решено PD-нимом, а не самим парнем). Хосок же обзавелся собственной школой искусств (деньги, естественно, вложил Мин, но танцор все вернул после первой же прибыли (опять же решено все было за старшего)), преподавал поппинг, нанял учителей для других направлений, так что его школа насчитывала почти 1000 учеников.  — Еще сыроват, конечно, но идею похвалили буквально все наши продюсеры, — сказал Мин после возникновения тишины, — как тебе?  — Я как и всегда в восторге, — младший действительно был доволен еще только зарисовкой, — как будет называться?  — Agust D.  — Я люблю тебя. Мин привык к таким внезапным признания в любви, к тому, что его Соулмейт ждет этих слов в ответ и поцелую в губы, нос, щеку, уши, да хоть в маленькие пяточки (только потом тебя могут этими самыми маленькими пяточками лягнуть в нос, как настоящая лошадь) — это не важно. Просто ему порой было одиноко просто без причины. И ему нужно было знать, что он не один. Потому что Юнги очень много работает, редко бывает дома, ведь ему порой бесполезно ехать на три часа домой, особенно, если в это время Хо нет дома. У Мина через два месяца камбек, его целую неделю перед ним не будет дома. Чон снова будет один. Возможно он вернется в Кванджу на пару дней, встретится с родителями, сестрой и Микки. Навестит прежнего учителя, погуляет по городу. А возможно он просто останется дома, будет гулять по Сеулу, делать фотографии и отсылать их парню, будет ждать его сообщений или снэпов, слушая «You never walk alone», написанную Мином. Пусть Соулмейты не проводили столько времени вместе, сколько проводили некоторые другие, зато Хо мог слушать песню, написанную для него, а Юнги мог в редкие минуты перерыва просматривать сотни фотографий и коротких видео, устало улыбаясь и вновь возвращаясь к тренировкам. Они всегда рядом друг с другом, пусть и не всегда физически.