Тот самый Марк

Я стоял, согнувшись над грязной раковиной, и изо всех сил пытался сдержать болезненные рвотные позывы, вызванные явно нездоровым непрекращающимся кашлем. Горло горело огнем, а легкие словно свернулись в тугой комок. Желтоватую керамическую поверхность покрывали тёмные брызги моей крови и редкие лепестки каких-то неприглядных мелких цветов. Я точно знал, кто виноват в том, что я хватаюсь за горло и задыхаюсь в загаженном туалете дешёвой загородной заправки. В том, что я испачкал свои единственные джинсы, падая коленями на немытую кафельную плитку этого мерзкого места. В том, что я плююсь белыми лепестками, словно кто-то сумел затолкнуть мне в глотку целый букет. Марк. Грёбаный Марк с его дурацкими глазами цвета моего любимого кофе, тупой белоснежной улыбкой и ненавистным мне низким, теплым смехом, вызывающим мурашки по всему телу. Тот самый Марк, который трахнул меня в прокуренной комнате дешёвого мотеля где-то под Новым Орлеаном, а потом собрал свои вещи и ушел, даже не дождавшись, пока я засну. И при этом он не подумал о том, чтобы заплатить за номер, в который меня притащил, из-за чего с утра мне пришлось разыграть целое представление перед хозяином мотеля, ведь денег, которые я имел при себе, едва хватило бы даже на сигареты. Тот самый Марк, который по счастливой случайности зашел в бар в Хьюстоне, где меня под всеобщие выкрики одобрения пытался пырнуть «розочкой» один из местных пьяниц. Никто не просил его меня спасать, но он, уворачиваясь от слабых ударов здешних любителей выпить, лишь самоуверенно хмыкнул и сообщил, что «выручать таких привлекательных ирландцев — дело чести». Впрочем, вытащив меня из-под осколков стекла и обломков хлипкой мебели, что остались после непродолжительной драки парня с посетителями бара, он вытолкнул меня на улицу и поспешно скрылся в ночи, захватив с собой пару уцелевших бутылок с алкоголем сомнительного качества. Тот самый Марк, который застукал меня сливающим бензин из бака чужого обшарпанного «Форда» на парковке в Остине и, чёрт бы его побрал, предложил свою помощь. После этого он попросил подвезти его до дома его старого друга, и я, вот же идиот, согласился, решив отплатить услугой за услугу. Только вот, приехав по нужному адресу, мы обнаружили лишь обугленный каркас маленького одноэтажного здания. Мой не слишком раздосадованный этим открытием попутчик пробормотал себе под нос что-то вроде: «Бродяга Тайлер частенько исчезает, сжигая за собой мосты», хохотнул над ироничностью своего же высказывания и обратился ко мне, нагло сообщая, что эту ночь он проведет со мной в этой машине, ведь ему больше некуда идти. Я не пожалел о том, что согласился, когда мы просидели несколько часов, болтая обо всём на свете и смеясь даже над самыми несмешными вещами. Я не пожалел о том, что согласился, когда стёкла моей старой развалюхи запотели — совсем как в «Титанике» — из-за того, что на заднем сидении парень с животной страстью вбивался в мое разгорячённое тело, срывая с моих губ самые развратные стоны, на которые я только был способен. Я пожалел о том, что согласился, когда утром проснулся в пустой машине, из бардачка которой пропала последняя пачка сигарет. Причиной моего пробуждения стал уставший полицейский, который стучался в окно, прося меня убраться отсюда к чертям собачьим, ведь я припарковался прямо напротив знака, запрещающего парковку. Тот самый Марк, который стоял за дверью этого проклятого туалета и спрашивал, в порядке ли я, когда я, чёрт возьми, буквально подыхал, не имея возможности выдавить из себя ни звука, чтобы сообщить, что я далеко не в порядке. Даже если бы я и мог сказать ему правду, я бы ни за что этого не сделал. Тот самый Марк, который каким-то образом сумел открыть запертую дверь и нерешительно подошел ко мне со всё тем же идиотским вопросом. Тот самый Марк, который всё понял. Тот самый Марк, который долго смотрел, как я блюю кровью и цветочными лепестками, а потом достал из заднего кармана моих джинсов ключи от машины, кинул мне напоследок тихое «извини» и ушел, крикнув заправщику, что в туалете кому-то стало плохо.