Emotional support

— Надеюсь, — начал Барри, пробираясь между рядами к своему месту, — полет будет нормальным. Никак не могу выкинуть из головы тот раз, когда мы с Айрис летели к тебе и оказались рядом с разводившейся женщиной. Она напилась и плакала, а закончилось все тем, что она начала показывать нам их с мужем фотоальбом и пересказывать историю каждой фотографии. Оливер хмыкнул. — Это влияние Айрис, — сказал он. — Она выглядит готовой выслушать и пожалеть. Вряд ли кто-то захочет плакаться тебе в плечо, если рядом буду я. — И это делает тебя моим героем, — благодарно выдохнул Барри. — Вон наши места. Они остановились в проходе; Оливер сел в середину, а Барри — рядом с ним, около прохода; сосед Оливера сидел спиной к ним, отвернувшись к окну и что-то бормотал себе под нос. Мужчина бросил на него взгляд и тут же повернулся к Барри. — Лететь чуть больше часа, — сказал он. — Можем посмотреть что-нибудь, если хочешь. — Не знаю. Может, позже, — Барри обнял его руку и положил голову ему на плечо, а потом переплел их пальцы и вытянул руки, любуясь их обручальными кольцами. — Никак не могу привыкнуть, если честно, хотя уже год прошел. Оливер сдержал улыбку. Несколько минут они сидели молча; объявили взлет и команду пристегнуться. Барри закрыл глаза и словно бы даже начал засыпать, но минут через десять отстранился и обернулся, ища стюардессу взглядом. — Будет неплохо что-нибудь перекусить, — пробормотал он. — Ты не голоден? Оливер открыл рот для ответа... и вместо этого громко чихнул. — Будь здоров, — сказал Барри, не поворачиваясь, и махнул рукой, привлекая к себе внимание стюардессы. — Спа-апчхи! Барри с подозрением и интересом уставился на него. — Ты в порядке? — поинтересовался он. Ответить Оливер не успел: во-первых, подошла стюардесса и отвлекла Барри. А во-вторых, его сосед, до этого сидевший к ним спиной, вдруг медленно и церемонно повернулся; его губы были плотно сжаты, а горящие гневом глаза, не мигая, остановились на Оливере. — Вы пугаете Цезаря, — чопорно произнес он. Оливер опустил взгляд. На коленях мужчины сидела огромная, жирная, очень пушистая и кипельно-белая кошка с такой озлобленной мордой, словно она была перерождением какого-нибудь воинственного демона в аду. Оливер готов был поклясться, что кустистая шерсть, нависшая над злыми желтыми глазами, была бровями и придавала хмурой кошачьей морде такую мрачную ненависть, что, посади ее на лошадь, и она бы являла собой всадника апокалипсиса. Оливер прямо почувствовал, как это отродье наверняка злобно усмехается в своих мыслях, выпуская в него свои аллергены-феромоны-гормоны-неважно! Забитому носу явно было плевать на уточнение, а, следовательно, и самому Оливеру. — Я пугаю Цезаря? — переспросил он, чеканя каждое слово, и поднял взгляд на лицо мужчины. — Цезаря? Цезарь был изображен на римских монетах в профиль, а не в раздавленный анфас. Казалось бы, дальше некуда, но губы незнакомца сжались еще тоньше, а взгляд стал едва ли не злее, чем у фурии на его коленях. Исследование «питомцы похожи на своих хозяев» вдруг подтвердилось с самой неожиданной стороны. — Кто вообще пустил в салон животное? — возмущенно добавил Оливер. — Это не животное, — сухо ответил незнакомец. — Единственное животное здесь сидит рядом со мной, а Цезарь мой компаньон. Если бы за твоей симпатичной мордашкой крылось хотя бы немного мозгов, ты бы знал, что некоторые авиакомпании разрешают брать с собой в салон эмоциональную поддержку, чтобы избежать страха полетов. Оливер прищурился. — Что, непривычно летать самолетом? Метлой удобнее? Глаза мужчины округлились от подобной наглости. — У твоей эмоциональной поддержки, — добавил Оливер, подчеркнув это интонацией, — проблема: она вызывает у меня аллергию. — Это не ее проблема, а твоя, — мужчина вскинул подбородок. — Не нравится — пересядь. Поменяйся с кем-нибудь местами. На худой конец, вернись в каменный век, из которого ты вылез, и оседлай птеродактиля. Оливер уже было угрожающе наклонился к нему, но кошка, посчитав это за вторжение в свое личное пространство, раздутое так же, как ее туша, раскрыла свою демоническую пасть и издала странный, низкий, гортанный звук, похожий на то ли на рев демона, то ли на ворчание дракона в период размножения; звук быстро сменился змеиным шипением, и Оливер едва успел отдернуться, когда длинная когтистая лапа замахнулась на него. Прищуренные желтые глаза под бровями, словно у Винни-Пуха, превратились в две узкие озлобленные щелочки. — Успокой свое чудовище, — брезгливо бросил Оливер. Мужчина оскорбленно накрыл ухо кошки ладонью и отвернул ее от Оливера, не сводя с него взгляд, полный ужаса и тихой ненависти, и неожиданно они с котом стали еще более похожи. — Ты не чудовище, — пробормотал он, нежно целуя кошку в белый пушистый лоб. — Этот абориген ничего не понимает. — Ей место в Аду, — поморщился Оливер. — И не только ей. — Что происходит? — закончив говорить со стюардессой, Барри повернулся и перегнулся через мужа, с любопытством переводя взгляд с Оливера на соседа, а потом увидел быстро мелькнувший белый, пушистый хвост, напоминавший ёршик для пыли. Глаза Барри восторженно распахнулись, а рот приоткрылся. — О нет, — пробормотал Оливер. — Кошечка, — выдохнул Барри. Кошечка?! Оливер поморщился, будто от боли. Это кошкотерминатор! Кошкокрюгер! Кошковейдер! Но никак не «кошечка». Отвернувшись, мужчина продолжал что-то нежно бормотать кошке на ухо. Барри похлопал мужа по плечу, не сводя с нее взгляд, как будто она могла бы исчезнуть, если бы он отвернулся. Оливер бы этого хотел. — Поменяйся со мной местами, — пробормотал Барри. — У тебя все равно аллергия. — Это кусок Люцифера, — возразил Оливер. — Она на тебе живого места на оставит. Барри, игнорируя его слова, еще сильнее и нетерпеливее похлопал его по плечу. Понимая, что его не переспорить, Оливер со вздохом поднялся и вышел в проход, пропуская Барри на свое место. Барри плюхнулся в его кресло; Оливер сел у прохода и повернулся к нему, но не был уверен, что, занятый своим восторгом, Барри услышит хоть слово. — Это не спасет меня от аллергии, — напомнил он. И правильно думал: Барри, даже не услышав его комментарий, подался чуть ближе к незнакомому мужчине. — Можно ее погладить? — просяще спросил он. Мужчина повернулся; увлеченный утешением кошки от незаслуженного оскорбления, он не заметил, как они поменялись местами. На мгновение его чуть удивленный взгляд метнулся за спину Барри, на Оливера, неестественно выпрямившегося в своем кресле с красным носом и покрасневшими глазами, но, недолго думая, он развернулся корпусом, и кошка, которую он нежно обнимал, перевела свой озлобленный взгляд желтых, будто фонари, глаз на Барри и недовольно махнула хвостом, но ничего не предприняла. Мужчина повернулся так, чтобы Барри без труда мог погладить кошку. Барри протянул к ней руку; Оливер с замиранием сердца ждал — или его муж резко отдернется и зашипит от боли, либо жирное исчадие ада издаст еще один устрашающе-угрожающий вопль, — и тогда придется свернуть шею несчастному чудовищу, но ничего не произошло; скосив глаза, Оливер с удивлением увидел, как Барри самозабвенно чешет тонкую кошачью шейку, утопив пальцы в густой шерсти, и на его лице застыл такой восторг, словно у ребенка. Оливер подавил вздох. Барри, как обычно, легко находил общий язык со всеми монстрами и исчадиями ада. И пошутил про себя — естественно, чего еще он ожидал, ведь они же поженились. — Какая ты прелесть, — пробормотал Барри, почесывая белый подбородок; маленькое жирное чудовище прикрыло озлобленные глазки, наслаждаясь лаской, и стало напоминать бесформенный белый мешок с торчащей в разные стороны шерстью. — Ты такое чудо. Оливер поморщился, словно у слов Барри был горький привкус. Чудо? Прелесть? Он чуть было не развернул Барри к себе за плечи, чтобы убедиться, что его глаза на месте и они с Оливером все еще видят одно и то же. Продолжая прислушиваться к их разговору, Оливер остановил проходящую мимо стюардессу и попросил у нее таблетки от аллергии. Мужчина, наблюдая за искренним восторгом Барри, вроде бы даже оттаял. — Ты ей нравишься, — заявил он и улыбнулся, с интересом рассматривая дружелюбное лицо Барри. — Ужасно хочу кошку, — пожаловался Барри, не отрывая взгляд от белого исчадия. — Но не могу завести из-за мужа... — Он, наверное, мудак, — доверительно сказал мужчина. Оливер перегнулся через Барри, чтобы бросить на него испепеляющий взгляд покрасневших от аллергии глаз, которые, наверное, выглядели так же жутко, как комок смерти на коленях мужчины. Мужчина, к слову, этот взгляд не заметил, наблюдая за тем, как Барри восторженно гладит его кошку. Барри издал короткий смешок. — Он аллергик, — сказал он. — Одно другому не мешает, — мужчина пожал плечами. — Предлагал завести собаку, — продолжил Барри, будто бы не слыша его, — но это ведь другое. Кошки такие чудесные, обожаю кошек. — Мы уже четыре года с Цезарем, а кажется, будто всю жизнь, — мужчина опустил голову и поцеловал кота в макушку. — Он везде со мной. Во всех командировках и поездках, мы уже полмира вместе повидали. — Конечно, — громко сказал Оливер. — Ему же надо знать, что разрушать, когда другие три всадника присоединятся. Мужчина вскинул на него пылающий взгляд. — Ты сейчас прозвучал как франшиза Гарри Поттера, — ядовито ответил он и прищурился, когда Оливер недоуменно повернулся к нему. — Как будто тебе пора закрыться. Кот, потревоженный повышением голосов и накаляющейся атмосферой, приоткрыл свои сияющие адским пламенем фонари и уставился на Барри. Не опознав в нем угрозу (в конце концов, Барри все еще чесал тонкую шейку, по которой, конечно, по мнению Оливера, плакала чья-нибудь крепкая рука), кот перевел взгляд на своего хозяина, а потом, будто прочитав его мысли, посмотрел на Оливера. Ёршик на пушистой заднице кота непроизвольно и очень агрессивно дернулся, хлестнув в воздухе, будто плетью. Оливер незаметно отодвинулся ближе к проходу, опершись на подлокотник. — Такой красивый, теперь я вижу, почему тебя зовут Цезарем, — пробормотал Барри, почесывая кота за ухом. Оливер открыл рот. Барри, не поворачиваясь, лягнул его ногой по лодыжке. Оливера это не остановило. — И я даже знаю, какой ингредиент он мог бы заменить. Мужчина подался вперед, перегибаясь через кресло; кот, который, наверное, спланировал это в своей пушистой башке и манипуляциями добился перемены положения, оказался ближе к Оливеру и уставился на него так озлобленно, будто понимал каждое слово. Барри, не замечая накаляющейся обстановки, продолжал самозабвенно чесать мохнатого демона. — Мы с Цезарем, — жарко прошептал мужчина, — таких, как ты, растаптываем. — С его жирными лапами это даже неудивительно, — ответил Оливер, отодвигаясь еще чуть дальше. — У тебя две ошибки в слове «жирный». Он не жирный, а дивный. — Две ошибки я вижу, они передо мной сидят. — Вы нервируете котика, — миролюбиво сказал Барри. Мужчина поднял брови. — Ты нервируешь котика, — повторил он, сильнее прижимая кота к груди. — И оскорбляешь его чувство прекрасного своим присутствием. — Чувство чего? Мужчина открыл рот, чтобы ответить, но в этот же момент Барри выпрямился, закрывая Оливера собой, и протянул ему руку, отвлекая от споров. — Я Барри, кстати, — он дружелюбно улыбнулся. Мужчина бросил горящий взгляд на Оливера, но смягчился и улыбнулся в ответ. — Я Эдриан, — он пожал протянутую руку. — Эдриан Чейз. Ты мог слышать обо мне, я известный адвокат... — Пока я только слышу утробный звук, — отозвался Оливер. — Да, я слышал что-то в новостях, — Барри прищурился, вспоминая. Чейз задержал на его лице заинтересованный взгляд. Оливер перегнулся через Барри, чтобы посмотреть на него, и сжал челюсть. Если выбирать, на чьей теперь мордашке он бы охотнее оставил фиолетовый «автограф», то неожиданно мерзкий кот даже начал проигрывать. — И куда вы летите теперь? — поинтересовался Барри. Его пальцы переместились на живот чудовища и, неожиданно, оно с громким утробным ворчанием перевернулось, подставив жирное сферическое пузо под ласку и растопырив длинные когтистые лапы. Оливер не знал, какое чувство сильнее — напряжение или удивление. — У нас небольшой отпуск, — Чейз улыбнулся. — Собираемся провести его на пляже. — Как бы чайки Цезаря за мусор не приняли, — закатил глаза Оливер. Чейз или не расслышал, или сделал вид, что не расслышал. — А ты? — любезно поинтересовался Чейз, наклоняясь чуть ближе к Барри. — К отцу, у него юбилей. — О, мои поздравления. — Я передам. Оливер поморщился. Или Барри умело игнорировал, или правда не замечал, но этот черт из «Инспектора Гаджета» недвусмысленно с ним флиртовал. В любом случае, нужно было что-то предпринять. Оливер зло скрестил руки на груди, но тут же чихнул от аллергии. — Ого, — Чейз перегнулся через Барри, чтобы посмотреть на него. — Тебе не идет красный цвет, ты знал? Оливер очень медленно и очень зло повернулся. Барри запаниковал. — Я, кажется, забыл, что это за порода, — выпалил он, судорожно соображая. Магическое упоминание кота отвлекло Чейза, зато взгляд Оливера Барри ощущал даже затылком, как если бы его глаза и в самом деле прожигали. — Ты не спрашивал, — внимание мужчины снова обратилось к Барри. — Это персидская. Я сразу влюбился в него, как увидел еще котенком — у него тогда были пронзительные голубые глаза... Я увидел и подумал: «как одуванчик!». — Одуванчик это сорняк, — сухо сообщил Оливер и подпер голову рукой. — Будь здоров, — зло ответил Чейз, сверля его взглядом. — У моей сестры была персидская кошка, — быстро произнес Барри, снова пытаясь отвлечь Эдриана. — Помесь персидской с какой-то еще... точнее, это была наша кошка, но после того, как я вышел замуж, кошку пришлось отдать сестре. — Ох, — Чейз нахмурился. — Должно быть, нелегко было расстаться с ней. — Я предпочел мужа, — хмыкнул Барри. Вот спасибо. Оливер поморщился. Таблетки, которые он попросил у стюардессы, так и не подействовали. Он хотел было подозвать ее и попросить еще, но тут вдруг прозвучало объявление о том, что самолет идет на снижение и всем нужно занять места и пристегнуть ремни. — Уже прилетели, — Барри недоуменно моргнул. — Так быстро... — он повернулся и наклонился, почти целуя сплющенную кошачью морду. — Я буду скучать по тебе, Цезарь, ты такой милый. Оливер брезгливо отвернулся. — Если вдруг с мужем не сложится, — вкрадчиво произнес Чейз и вытащил из нагрудного кармана визитку, протягивая ее Барри. — Навести меня. Мы с Цезарем будем тебе рады. Барри не успел взять визитку: Оливер перегнулся через него и вырвал ее из рук Чейза. — Спасибо, но у нас дома уже есть коврик для ног, — язвительно ответил он. — Это Оливер, мой муж, — смущенно сказал Барри. Чейз уставился на Барри с выражением ужаса на лице, а потом перевел взгляд на Оливера. Что-то в его голове сложилось и щелкнуло, видимо, потому что его рот приоткрылся в немой догадке и глаза расширились. — И ради него ты оставил кошку? — в ужасе выдохнул Чейз. Оливер прищурился. Барри мягко похлопал его по колену. — Он не всегда такой злой, — примирительно ответил Барри. Чейз недоверчиво посмотрел на него, прижимая кошку к себе, а потом отстранился. Барри откинулся на спинку и перевел взгляд на Оливера. — Не так плохо, как с разводившейся женщиной, — признал он. — По крайней мере, я погладил котика. Оно того стоило. Челюсть Оливера сжалась. Барри потрепал его по колену и подался к нему, но Оливер уверенно отстранился, не сводя с него взгляд. — Ты не будешь целовать меня после того, как целовал это, — брезгливо произнес он. Барри смиренно откинулся на спинку кресла, так и не убрав руку с его колена. — Не злись, — сказал он. — Злость тебе точно не к лицу. — На его каменном лице это единственная адекватная эмоция, — подал голос Чейз. Рука Барри вовремя легла на грудь резко подавшегося вперед Оливера. Чейз ядовито улыбнулся, поглаживая своего кота, будто злодей из фильма. Мигнули желтые глаза и уставились на Оливера с неприязнью. — Обратно поедем на поезде, — произнес Оливер, не сводя пристальный взгляд с кошачьей морды. Барри вздохнул, сдерживая улыбку. — Как скажешь, — ответил он.