Чувства-это ложь

      Снова. Снова. Снова. Он снова давит на меня. Я больше так не могу…       Тогда я думал именно так. Видите ли, в своей жизни я успел ощутить всё: предательство, ненависть, пустоту, боль, любовь и снова боль, которая продолжалась. Она просто съедала меня изнутри — вина. Все, абсолютно все говорили, что я ни в чём не виноват, но они-то совсем ничего не знают.       Мне было всего 16, я и не думал, что все обернется так. Родителям, как я помню с самого детства, было плевать на всё, что связано со мной. Хоть то была грамота, хоть то была двойка. Не имея любви с детства, я рос и понимал, что чувства — это ложь и они вовсе не нужны. Скажу так, это и послужило началом моего убийства.       Так вот, у меня был брат… «Ха… Смешно! Был?! Да он и сейчас есть, только… он не должен быть здесь»       Зовут его Чон Чонгук, он в два раза младше меня. Он рос так же, как и я. По началу, когда он родился, я не обращал на него внимания, ведь ещё боролся за любовь родителей. Мы росли… Я уже в 10 лет откинул так называемые чувства. И когда ко мне подходило это двухлетнее существо и пыталось обнять, я его грубо, не жалея сил, отталкивал. Так мы и росли. Чонгук всё продолжал ко мне лезть, а я его бил, унижал и видеть не хотел. Вот мне уже 16, и будь проклят этот чертов переходной возраст. Я, как всегда, после школы со своими шестёрками избивал и забирал деньги у каких-то придурков. В то время, как те малявки со слезами убежали, наш ржач прервал он. –Хосок-хён~Прости… Не мог б… –Чё?! А кто это?! — спросил один из моих прихвостней. –А это мой малой! Чего тебе?! — пихнул я его, чего он упал. –Я… ммм. Это. Можешь пойти со мной домой? А то меня старшеклассники избивают — у меня ёкнуло в груди, опять. Я сел на корточки и посмотрел на него — нежное хрупкое тело, тонкие запястья и синяки, скрытые тоналкой той женщины. (Матери) –Хахахах, избивают?! А мне что с того?! Сам разбирайся! — я встал и собирался уйти с парнями, как услышал всхлипы. Остановив всех, я повернулся и зашагал к своему брату. Я не мог смотреть на это лицо, не мог. Но я же ведь помню, что чувства — это ложь и боль. Я взял его за локоть и поднял. В его глазах читалась надежда, но я — не она. –Иди умойся! — сказал я и толкнул его в реку. Как оказалось он еще и плавать не умеет, я даже занервничал, но он выплыл. И я ушел.       Уже дома, сидя у себя в комнате, я размышлял. Я заметил, что у меня и в 13 лет пробегала мысль, что жаль мне Гука, что я бы мог подарить ему любовь, которую сам желал. И сейчас тоже самое, но я не могу себе позволить наступить на те же грабли. Сегодня дома мы одни, даже прислуги не было.       В два часа ночи мне приспичило. Идя уже назад, увидел, что горит свет в комнате малого. Я зашёл. Он спал, сидя за столом. Я уже машинально, не думая, взял его на руки и понес на кровать. Он был настолько лёгким, что можно было подумать, что его никто не кормит. Уложив его на кровать и укрыв, вернулся к столу выключить лампу. Вдруг я замер. На столе лежал листок, на котором чёткими линиями был нарисован я. Рассмотрев рисунок, я заметил ещё кое-что интересное — личный дневник. Прочитав его весь на одном дыхании, я просто почувствовал боль, на которую обрёк себя и Гука. Ещё одна шутка вселенной — любовь. Положив на место дневник, я направился к нему. Присел на край кровати и смотрел на мило сопящего брата. Он перевернулся на спину, причмокивая губами, а после облизывая их. Я не смог предотвратить это и просто поцеловал его.       На следующий день в школе я подрался со своими шестёрками, потому что в дневнике Гука было написано, что это они те старшеклассники. Раньше я бы просто забил на это, но сейчас я решил менятся. Ради него, я готов открыть сердце для чувств. Это…было…зря. Уже с синяками, я вернулся в пустой дом. Поднялся, побитый и разбитый, в комнату к брату. Его нет… Услышал звук воды, наверное в душе. Не знаю как, но я почувствовал неладное и открыл двери в ванную. Сразу, не теряя времени, достал телефон, набирая скорую. После подбежал к Гуку. Он лежал в одежде в душевой. Выключив воду и взяв брата на руки, я положил его на кровать. Через слёзы пытался забинтовать порезанные множество раз руки уже холодного и не дышащего мальчика.       Я запомнил этот момент навсегда: я стою во дворе дома мокрый. Все руки в крови, и в одной из них записка: «Ты читал его. И просто ничего не сделал. Прощай, я люблю тебя»

А я ведь просто не успел…

      Прошёл год. Этот год я просидел в психушке, в которой меня убеждали, что ты умер не по моей вине. Но я-то знаю, что ты всё это время был рядом и смотрел на меня, ждал пока я выйду отсюда и навещу тебя. И вот я стою у твоей могилы. –Прости, но больше ты не будешь меня ждать!       Последовал выстрел… Сначала была темнота, потом яркий свет ослепил меня, и я оказался в окружении белых стен, сидя на стуле. Напротив на таком же стуле сидел ты, всё такой-же, как и был при жизни. На стуле сидел маленький, худенький мальчик и мотал ножками. Он улыбался, а я просто плакал.