Полчаса на любовь.

Осень. Последние полторы недели погода особо не радовала. Раз в день, словно по расписанию, шел дождь, оставляя после себя грязь, слякоть и лужи. Горожане недовольные погодой, с неким сожалением о приближающейся зиме, стали надевать пальто, дабы не продрогнуть, да и не промокнуть до нитки. Жизнь Айрин вообще перестала быть на нее похожей, что повлияло и на Ребекку, которая всеми своими силами пыталась хоть что-то изменить, каждый раз повторяя, что существовать — не дело. Но, в какой-то степени, это существование Хадсон устраивало, ведь отрицание — лучше страданий. В колледже не раз пробегался разговор о том, что одна из самых красивых пар распалась из-за того, что темноволосая стала более распущенной, что однозначно бред. Майклсон регулярно выходила из себя, срываясь на окружающих, да и на саму Айрин, в привычку которой уже вошли вечерние истерики. Когда блондинка стала замечать стабильность в этом проливании слез, а точнее седьмой вечер истерик за неделю, то была уверена, что без ее вмешательства эта ситуация не разрешиться. Звонок Джереми — это ее план. Первые несколько раз парень намеренно ее игнорировал, но стоило ему взять трубку, как все, что думала о нем Ребекка было моментом высказано. Гилберт невнятно бурчал в трубку о том, что она лезет не в свое дело, но выслушав еще несколько лекций на тему отношений — согласился. Он дал ей слово, что попытается все исправить. Когда шел двенадцатый день истерик Айрин, Майклсон учла для себя, что Джереми самое настоящее трепло. В этот раз звонить она ему не стала, а написала парочку гневных сообщений, давая понять, что он моральный урод, но в ответ пришли лишь оправдания, мол не может он так быстро принять решение. Похуже любой бабы. Да и если так подумать, то неужели три года отношений этого не стоят? Или же это его своеобразный метод отвязаться? Чертов двадцать первый век. В какой-то момент в ее голову даже приходила идея о том, что Хадсон могла сама попытаться сделать первый шаг, но она тут же ее отбросила, так как прекрасно знала, что не смотря на всю любовь к Гилберту, кареглазая никогда не переступит через свою гордость и не станет унижаться. В общем, чуть больше двух недель, а результатов никаких. — Айрин, — в третий раз звала девушку Ребекка, но та, уткнувшись в свой телефон, словно ничего не слышала. rebekah_mikaelson: Айрин!

ayrin.hudson: Не обязательно мне писать, я ведь рядом сижу.

rebekah_mikaelson: Да что ты говоришь! — Да что ты говоришь, — теперь уже вслух возмутилась блондинка. — Уже несколько раз я тебя позвала, а толку. — Ну что? — с неохотой отозвалась темноволосая, отложив телефон в сторону. Ей совершенно не было интересно то, что сейчас может сказать подруга, ведь существовать казалось куда веселей. — Сегодня будет вечеринка, и мы приглашены, — с улыбкой произнесла голубоглазая, не надеясь на положительный ответ. — Я не люблю вечеринки, а… — Что с тобой происходит? Ты раньше не пропускала ни одной, а сейчас говоришь совсем другое, — выдохнула Ребекка, отчаянно прикрыв глаза. — Это было раньше. — Это было две недели назад, — грубо выдала Майклсон. — Мы идем. И это не обсуждается. — У меня смена в кафе, — Айрин повернула голову к окну. — Я уже позвонила Лив, и она не против поработать с Лиамом, вдвоем. — Ребекка! — темноволосая сжала челюсти, став похожей на обиженного ребенка. И вправду, иногда ей докучала излишняя забота блондинки. — Меня просто достала твоя кислая физиономия, — Майклсон была зла. В последнее время, она часто злилась на Хадсон из-за ее поведения, но никогда не позволяла себе обидеть ее. — Когда-нибудь ты привыкнешь, — буркнула кареглазая себе под нос и, спрыгнув с подоконника, пошагала по коридору. — Не дождешься. Где-то в глубине себя Хадсон не особо была рада тому, что ее подруга постоянно пытается вернуть все так, как было, чтобы просто-напросто видеть перед собой ту Айрин, с которой она когда-то стала дружить. Она где-то в области сердца постоянно чувствует боль, но не пытается ее унять, скорее наоборот — приручает. А состояние разбитых надежд и неведение будущего с каждым вдохом и выдохом делают шаг к ней навстречу. Она упорно зашивает рваные раны, но каждое, даже самое незначимое воспоминание, рвет плотные нитки, оставляя еще большую боль. И так по кругу. Со слезами, бегущими по щекам, девушка выгребает все вещи со шкафа на пол. Она перебирает одежду глазами, мысленно откидывая в сторону то, что менее привлекательно и открыто. Вдох-выдох. Вытирает ладонями слезы. Вдох-выдох. Хватает с пола платье. Вдох-выдох. Видит, что оно ни по каким критериям не подходит ей, но все равно представляет себя в нем, зная какой доступной она будет. Темно-красное платье, едва прикрывающее задницу, открытые плечи и глубокий вырез. Черные туфли на высоком каблуке, такого же цвета пальто и волосы, плавными волнами рассыпающиеся по плечам. Куча косметики на лице, включая любимую бордовую помаду. Ребекка сильно удивляется, видя подругу в таком виде, ведь никогда раньше, она не позволяла себе одеваться так вызывающе. Они входят в дом в самый разгар вечеринки, когда в воздухе витает запах сигарет, а вокруг танцуют куча в хлам пьяных тел. Хадсон практически сразу отрекается от блондинки, виляя бедрами отправляясь к столику с выпивкой. Единственное, что она хочет сейчас — напиться, чтобы завтра уже не вспомнить, то что будет вытворять сегодня. Она бокал за бокалом вливает в себя жидкость, обжигающую горло, примечая для себя, что такой же бурбон любил выпить Джереми. Сознание мутнеет уже после третьего бокала, но Хадсон намеревается опустошить всю бутылку. Пританцовывая в такт музыке, кареглазая чувствует на себе взгляд парня, сидящего неподалеку. Облизнув нижнюю губу, она манит его к себе указательным пальцем, после чего блондин послушно движется к ней. Он обнимает ее за талию, скользя ладонями то вверх, то вниз по телу, а Айрин смеется, ощущая его пьяное дыхание у себя на шее. Коленки подкашиваются, когда темноволосая чувствует его язык у себя во рту, а из уст доносится едва слышимый стон, стоит ему по-хозяйски сжать ее бедра. Кажется, впервые в своей жизни, она ощущает желание. Животное желание, от которого внизу живота завязывается до покалывания в мышцах приятный узел. — Что ты делаешь? — возмущенный голос Ребекки доносится до парочки, но сразу не ясно к кому из них она обратилась. — Убери руки, — она толкает блондина в плечо. — Что за фигня? — недовольно выдает парень, косясь на Хадсон. — Проваливай, — сквозь зубы цедит голубоглазая, снова толкая его, но уже в спину. — Майклсон, что ты… — еле выговаривая слова, бубнит кареглазая. — Что я? — Ребекка хватает подругу за руку. — Да ты же пьяна в стельку! И что это за парень? — Господи, мне же не пять лет, — хмыкает в ответ Айрин. — Да и вообще, это ты притащила меня сюда. — Я не сказала тебе напиться до беспамятства, — Майклсон вывела Хадсон на улицу. — Зато мне было весело, — показав язык, девушка театрально надула губы. — Я бы посмотрела, как тебе было бы весело, если бы ты проснулась в одной кровати с незнакомым парнем, — Ребекка закатила глаза, попутно пытаясь поймать машину. — Ты начинаешь напоминать мне Гилберта, — Хадсон начала давиться смехом. — Пусть катится к черту! Вы оба можете катиться к черту! — уже на всю улицу кричала кареглазая. — Закрой рот, ты пьяна, — шикнула на нее голубоглазая, когда одна из немногих машин, двигавшихся по дороге, стала притормаживать. Всю поездку домой, а также весь оставшийся вечер, Айрин без умолку рассказывала Ребекке о Джереми. Все началось с того, как они познакомились, а вот закончилось, как и всегда — истерикой. С трудом орудуя своим языком кареглазая громко кричала скверные словечки в сторону парня, и благо, что он этого не слышал. Облокотившись о дверь, ведущую в спальню, блондинка, закатив глаза, выдохнула, когда Хадсон обессиленно рухнула на кровать. Майклсон оповестила подругу, что останется у нее на ночь, а после пошагала в гостиную, где и уснула на мягком диване. Утро началось не самым лучшим образом, ведь в дверь кто-то назойливо звонил, а после стал стучать. Прикрыв голову подушкой, голубоглазая делала вид, что эти звуки вовсе не мешают ее сну, а вот Хадсон оставила свое теплое местечко, дабы побороть свое любопытство, которое так и не хотело от нее отвязаться. — Это снова Вы? — вскинув брови от удивления, выдала Айрин, когда на пороге своей квартиры обнаружила курьера, при чем того же, что приходил в прошлый раз. — Да. Доброе утро, — парень улыбнулся, протянув цветы. — К сожалению, здесь не указано от кого это, — пробежавшись взглядом по бумагам, произнес он. — Ваша подпись. — Спасибо большое, — черкнув на листке, сказала кареглазая и, попрощавшись с курьером, закрыла дверь. — Ну и кого там принесло? — донесся голос из гостиной. — Мне снова принесли ромашки. — Записка? — Ребекка соскочила с дивана. — Есть записка? — выхватив корзину из рук темноволосой, Майклсон стала вертеть ее в разные стороны. — Нашла! — И что там? — блондинка протянула открытку Айрин. «Улыбнись. Я помогу тебе все исправить» — Ничего не понимаю, — пожала плечами кареглазая. — И не говори, — поджала губы Ребекка, хотя уже прекрасно поняла от кого это.