Дракон и Волк

Санса — Ваше Величество, — раздался разобщённый хор женских голосов. — Вы я так полагаю септа Мордейн? — сладким, словно мёд, голосом обратилась к наставнице королева. Златовласая и зелёноглазая, она слыла первой красавицей Королевства и даже сейчас оставалась всё также красива. Сансе оставалось лишь надеяться, что она сможет достичь хотя бы половины этой красоты. Ей говорили, что она вырастет красавицей, но королева Серсея выглядела, точно Дева сошла с небес. Сансе до этого далеко. — Для нас большая честь учить обладательницу королевской крови, — из-за своих размышлений, Санса пропустила разговор септы и королевы. Как только она очнулась, то увидела, что королева уже покинула их, а юная принцесса смущенно уставилась в пол. Вся золотая, словно лучик солнца, принцесса при этом была миниатюрной и хорошенькой, словно куколка. Она вся пошла в королеву и в будущем наверняка станет такой же красавицей, если не лучше. — Ну что, Санса, как тебе принц? — спросила шёпотом Сансу её лучшая подруга, Джейни Пуль. — Он красив и был так мил со мной, — мечтательно вздохнула она. Кронпринц был рождён для короны: высокий, светловолосый, зелёноглазый. Его стать так и подчёркивала его превосходство над остальными, однако он очень уважительно с ней говорил, как истинный рыцарь с прекрасной дамой. Однако... Даже кронпринц не смог превзойти Джона. В детстве ей казалось, что он принц, что прячется как бастард, дабы забрать её к себе в замок. Сейчас такие мысли давно не витают в её голове, однако это не отменяет красоты её сводного брата. Высокий, даже выше Джоффри чуть меньше чем на дюйм, темноволосый и темноглазый,* по красоте он настолько же превосходил принца, насколько знатный лорд обычного крестьянина. Но больше всего ей нравилось, когда он пел. Два года назад, она часто бегала в комнату к Джону и просила сыграть ей на арфе, которую ему подарили на тринадцатилетие. И каждый раз она забывала, где находится, переносясь куда-то в далёкие дали под пение Джона. Тот не возражал против неё, однако сам он оценивал свои способности куда ниже. Однако её леди-мать пресекла прослушивания песен, так что он теперь он пел в одиночестве в богороще. На публике же он пел очень редко. Лишь несколько раз на дни рождения всех её братьев и её самой с Арьей. — Как по мне, Джон красивее. Я знаю, что он бастард, однако он так хорош, — прошептала Бет, — Даже жалко его немного. — Такова судьба бастардов, — раздался голос септы Мордейн, — он родился, когда лорд Старк проявил слабость, прелюбодействуя, будучи женатым. Он родился от греха, так что он греховен сам по себе. — Джон не виноват в том, что он родился бастардом! — возмутилась Арья. Санса вздохнула, не удивляясь тому, что её сестра опять не сдержала язык за зубами. Арья больше всех общалась с Джоном, после Робба, так что она привязалась к нему и всячески старалась изменить представления о бастардах. — Принцесса, расскажите пожалуйста о жизни в Красном Замке. Наверняка там столько всего интересного, — перевела тему Санса. — Не сказать, что особенного так много, — смущенно ответила Мирцелла голосом, похожим на нежный перезвон колокольчиков, — ваш замок, леди Санса, мне кажется куда интереснее. Он куда старше и тут как-то по другому чувствуется всё. Санса не понимала принцессу. Ей нравился Винтерфелл, всё-таки это её родной дом, однако он серый и блеклый, как и сам Север, представляющий собой унылую тундру, в которой снег может выпасть даже в середине лета. На юге же наверняка лето в самом разгаре и там до горизонта цветы распускаются на встречу солнцу, что обычно прячется на Севере. Она снова вспомнила про Джоффри. Он был так галантен и учтив с ней, даже назвал её прекрасной. Мама говорила ей, что возможно она станет его женой и она станет королевой всего Вестеросса, от Стены до залива Летнего моря.* Она увидит все красоты Вестеросса, от великого Староместа до монументального Утёса Кастерли. — Арья, вернись! Ты не сделаешь ни одного шага. Твоя леди-мать узнает об этом. Ты позоришь семью перед лицом царственной особы, — за мечтаниями Санса не заметила, как септа Мордейн начала снова отчитывать Арью за что-то. — Прошу вашего разрешения, моя госпожа, — сестра сделала короткий поклон. Мирцелла, к которой был обращён поклон, моргнула и посмотрела на своих дам, ожидая подсказки. — И куда же ты направлялась Арья? — решительно спросила септа Мордейн. — Коней ковать, — Санса не была уверена, однако кажется она заметила слёзы на глазах Арьи. Арья Это было нечестно. Санса родилась на два года раньше и она получила всё, в отличии от Арьи. Санса унаследовала всю красоту её матери, её высокие тонкие скулы, рыжие, словно свежевыпавшие листья, густые волосы и голубые глаза, словно чистейшее небо. Словно этого мало, она ещё умела шить, танцевать, была учтива и вежлива. Истинная леди. Гордость матери. В отличии от неё. Арья-непоседа, Арья-лошадка. Она не была и в половину так красива, как Санса, и далеко не так учтива. Я не хочу быть леди, часто заявляла Арья, однако всё равно хотела стать хотя бы похожей на Сансу, дабы мать тоже смотрела на неё с гордостью. Вытерев невольные слёзы на глазах, она побежала в переход между арсеналом и Великим Замком. Из окна оттуда виднелся весь двор. Около окна уже сидел Джон и с несколько отстранённым лицом наблюдал за чем-то. Впрочем, он заметил её приближение и повернулся к ней. — Ты плакала? — обеспокоенно спросил Джон, когда она подошла ближе. — Нет, — соврала Арья и её брат само собой это почувствовал. Подхватив её под мышки, он усадил её себе на колени и стал поглаживать по голове. Арья хотела сначала вырваться, однако она чувствовала себя так спокойно, что не стала возражать, а стала смотреть на происходящее на дворе. Там происходил очень странный бой. Бран и Томмен, закутанные в одеяла, были похожи на колобков и разили друг друга обмотанными тряпками деревянным мечами. Они были столь неуклюжи и так глупо выглядели, что было даже смешно. Однако ни Джон, ни те, кто был во дворе, не смеялись. — Этот бой мало на что влияет, однако от проигрыша может пострадать гордость, — отметил Джон, смотря на то, как Томмен катался в грязи, пытаясь встать. Подушки делали из него подобие черепахи, отчего многие во дворе рассмеялись, — или репутация. — А почему ты не во дворе? — удивилась Арья. Чем она особенно восхищалась в Джоне, так это в его умении владеть мечом, в котором он превзошёл многих взрослых мужчин. Особенно ей нравилось, когда он буквально начинал танцевать с двумя клинками, кружась словно вихрь. Хоть это и выматывало, по словам Джона, это наверняка бы принесло ему много побед в битвах. — Я бастард, а синяки во время тренировки благородных должны быть нанесены благородными. — О! — она должна была догадаться сама. Она всё время забывала, что её брат — Сноу, снег, что родился где-то на юге, но где неизвестно. Вопросы о матери Джона не задавались, ведь как однажды рассказала одна из служанок, когда её леди-мать начала дотошно расспрашивать лорда Старка, тот так на неё посмотрел, что та чуть в обморок от испуга не свалилась, — Я смогла бы не хуже Брана сражаться, мне десять, а ему всего восемь. (чит. прим.) — Тебе для этого надо выбрать другой стиль боя, — посмотрел на неё своими глазами, что блестели мудростью пятнадцатилетнего возраста. Иногда Арье казалось, что они не чёрные, а фиолетовые, словно ночное небо. Однако она быстро отбрасывала это наваждение. Таких глаз не бывает, — у тебя слишком мало мускул в руках. Ты вряд ли сможешь долго держать рыцарские мечи. Однако, возможно тебе подойдут лёгкие клинки, что популярны в Вольных Городах. У них даже есть особый стиль фехтования для такого оружия. Водный танец. — И как мне ему научиться? — погрустнела Арья. Она знала, что в силе проигрывает большинству мальчиков её возраста, однако она была быстрее и ловчее, как ей говорил Джон. Она почувствовала руку у себя на голове и посмотрела на Джона. — Дороги жизни порой так непредсказуемы, что порой мы получаем то, чего хотели, но не ждали. Не унывай, Арья, — улыбнулся Джон, а Арья покраснела. В такие моменты она по-настоящему замечала, как красив её брат. По нему сохнет чуть ли не все девушки Винтерфелла и все боятся к нему подойти, а она так спокойно с ним говорит. В комнате её хорошее настроение испортилось. В комнате сидела не только септа Мордейн. Там была её мать.