Наглый засранец

            Себастьян понял, что этот умилительный взгляд Лили не предвещает ничего хорошего, а интонация с которой она поинтересовалась, занят ли он, уж тем более. Но тем не менее Кастелланос, морально подготовившись к худшему, полностью обернулся к дочери и замер. Взгляд его был прикован к нечто черному в руках Лили. Приглядевшись, он понял, что это кот.       — Я нашла его за углом нашего дома, — начала объяснять появление животного девочка. — Он сидел под навесом и дрожал. Папочка, давай оставим его, смотри какой он милый.             Себастьян все также молча пригляделся к коту. А тот в ответ уставился на него своим единственным глазом, второй он, видимо, потерял в драке. Но даже в этом одном глазе не было и намека на «пожалей меня, человек», нет. Скорее уж какая-то надменность и презрение. Впрочем, детектив второму никак не удивился. Коты же.       — Дорогая, — осторожно начал он, — а ты уверена, что он не блохастый? Или чем-нибудь не заражен?       — Не думаю, — качнула головой она, удобнее перехватывая кота, все же он был тяжелый для малышки. Кот в ответ вытянул лапу и хватился за кофточку девочки, чтобы не упасть. — Ты смотри какой милый! Пап, я тебе обещаю, что буду следить за ним. Честно-честно. Давай оставим.             Лили сделала умоляющую моську. Мужчина помялся. Вроде как в планы заводить какую-либо животину у него не входило. Но почему бы не порадовать дочку?       — Так и быть. Но, — он поднял указательный палец, готовый давать указания. Кот проследил взглядом единственного глаза за пальцем, а затем поглядел на Себастьяна, как бы тоже готовый слушать. — Следить за ним будешь ты. Чтобы я не находил неприятных неожиданностей по всему дому, ясно?       — Спасибо-спасибо! — довольно взвизгнула девочка, прямо на ухо коту. Тот прикрыл глаз и попытался было дернуться, но его держали крепко. Кастелланос улыбнулся.       — А имя ты уже придумала?       — Да, — она гордо вскинула подбородок. — Стефано.             С того дня жизнь Себастьяна Кастелланоса наполнилась яркостью моментов. Хотя, наверное, мужчина предпочел бы, чтобы большей их части не было.             Потому что мужчина был полностью уверен, что кот невзлюбил его. Ботинки были первыми, кто познал эту «любовь». Дважды. Когда наглому засранцу, как в мыслях прозвал его Себ, — чем кот заслужил такое имя, милая — должно было прилететь этим самым ботинком, на его защиту встала Лили. Стеф доверительно сидел у нее на руках, недовольно поглядывая на мечущего молнии Себастьяна.       — Пап, им все равно было недолго жить, — спокойно сказала маленькая Кастелланос, коротко погладив Стефано по ушам. — Стеф просто напомнил об этом.       — Какой заботливый, — фыркнул мужчина, унося ботинки в сторону помойки.             После появления Стефано в доме, Себастьяну приходилось отбивать свое любимое кресло, которое приглянулось «наглому засранцу». Конечно, словами тут не обошлось, а когда Себастьян скинул кота на пол, то получил в ответ шипение и чуть не заработал царапины на руке. Обошлось.       — Иди ищи себе другое место, приятель, — бросил ему насмешливо Себ и уселся, разворачивая газету.             Потом пострадала ножка стола. Теперь она была украшена многочисленными порезами от когтей. Было решено купить ему когтеточку. Купили. Она была удостоена надменного взгляда одного единственного глаза, пары обнюхиваний и забыта. Стол все также продолжал страдать.             Как и все нормальные коты, он мяукал. Причем постоянно по-разному. Интонация всегда как-то непонятно для Себа менялась. Впрочем, на это мужчина перестал обращать внимание уже через пару дней, после концертов Стефано.             Сейчас как раз был один из них. Усевшись около проема двери, ведущей на кухню, он изредка мяукал, из-за чего детектив никак не мог сосредоточиться на отчетах. Спустя несколько долгих и протяжных «мяу», он все же взглянул в сторону Стефа.             Тот замолчал и взглянул в ответ на мужчину. А затем осторожно так подмигнул. Себастьян мог подумать, что он просто моргает, но нет. Коты моргают также как и люди, а то есть быстрее. А тут… вот! Опять. Медленно закрыл глаз, а затем открыл его.       — Я работаю, — коротко бросил Себ и вернулся к документам. Стефано долго не заставил себя ждать, продолжая концерт. — Чего тебе?             Снова молчание, только теперь кот сидел, не подмигивая.       — Лили! — позвал дочь мужчина. Дождавшись ответного «что?» из недр комнат, он продолжил. — Ты кормила кота?       — Ага!       — Тогда забери его к себе, он орет и мешает мне.             Топот ног, возвещающих о приближении Лили. А затем она подняла Стефано на руки и, что-то приговаривая и гладя, унесла к себе в комнату. Теперь можно продолжать наслаждаться тишиной.             В остальное время он вел себя вполне приемлемо. А то есть, по мнению Себастьяна, тихо и не трепля нервы тем, что вновь залез на стол с документами, решив устроить потягушки и все разворотить или же не развалившись на любимых местах самого Кастелланоса.             Иногда они уживались на одном диване. Часто во сне Стефано, конечно, он притворялся, вытягивал лапу и клал ее на бедро Себу. А затем как бы случайно выпускал когти. Сейчас был как раз тот случай, когда детективу вновь помешали смотреть телевизор.       — Когти, Стеф, — сквозь зубы прошипел мужчина, поднимая лапу кота. Тот только лениво приоткрыл один глаз. И все.       — Опять он тебя трогает, да, Стефано? — тихо из своей комнаты появилась Лили и села к ним на диван, забирая кота к себе и кладя на колени. Он выгнул спину, вставая, а затем аккуратным клубочком свернулся у нее на ногах.       — Скорее уж наоборот, — буркнул Себ, возвращаясь к просмотру новостей.       — Завтра я тебя причешу, — послышалось сбоку. — Будешь у нас самым красивым.             Кастелланос скосил взгляд на Лили и Стефа, а затем тихо хмыкнул. Потянувшись, он несколько грубовато погладил кота по голове. Тот пару мгновений подумал, как на это нужно реагировать, и решил мурчать чуть громче.