Святой Ник

      Снег… Все началось с него. Просто одним тихим вечером с неба стали падать белые хлопья, они кружились в свете фонарей, ложились мягким ковром на измученную землю, и так радовали глаз всех, кому посчастливилось оказаться в это время на улице. Этот легкий, почти невесомый, танец завораживал, заставлял просто так остановиться по дороге и смотреть туда, высоко в небо, откуда, словно изящные балерины, спускались снежинки. А потом на утро так приятно выйти на улицу, чтобы вдохнуть свежего морозного воздуха и удивиться той хрупкой красоте, что так бережно создала природа в эту волшебную ночь.       Сидя вот так вот на лавочке в парке, среди всего этого великолепия чувствуешь невероятное спокойствие. Никого, в столь раннее время на улице еще нет и можно в полной мере насладиться этим умиротворением, которое царит в этом сумасшедшем мире так редко. Мысли, и плохие и хорошие, отступают перед волшебством этого утра. Так спокойно еще никогда не было.       Но вот, какой-то идиот, просто так, от скуки, садиться рядом и начинает всячески отвлекать. Сначала идут глупые вопросы вроде «Как дела?» и «Что делаешь?», затем следует мини рассказ о себе: «А я Ник. Решил вот сегодня на пробежку выйти, но не думал, что так много снега будет», и как заключительная нота «Что одна тут так рано сидишь?». Вот на этом месте лопается небезграничное терпение. — Послушай, Ник, не мог бы ты выбрать другую лавочку. Я не в настроении для разговоров. Но люди, на то и люди, чтобы «понимать» когда не просят и не понимать когда все так очевидно. — Да ладно тебе, сегодня ведь такой день, я не позволю тебе сидеть тут и грустить, — продолжал мой настырный собеседник. — Оставь меня в покое, пожалуйста. — Вот и не подумаю. Сегодня я просто обязан заставить тебя смеяться. Нельзя скучать в канун Рождества. В памяти всплыло такое родное лицо отца. «Нельзя скучать в канун Рождества, дорогая. Ну же, собирайся скорее, мы должны успеть купить ёлку. Давай, давай, быстренько.» Он всегда любил Рождество, да и вся наша семья любила. Этот день всегда был для нас важнее любого другого праздника. — Эй, ты чего? — выдернул меня из воспоминаний Ник, и на этот раз я была ему благодарна. — Все нормально, — как-то сухо ответила я и продолжала надеяться, что ему надоест это дело, и он оставит меня в одиночестве. — Так расскажи мне, почему ты сидишь здесь так рано? — Просто захотелось побыть на свежем воздухе. — В 4 утра? — он как-то удивленно посмотрел на меня. — Да, а что тут такого, я всегда рано встаю, — в его взгляде читалось недоверие, но я не солгала, просто не договорила всего. — Ну хорошо, вставай и пошли, — а вот это уже было совершенно странно. — Куда? — Да не бойся ты, я не маньяк, — но увидев, что это меня не успокоило, добавил, — здесь недалеко, за углом есть кафе, хозяин страдает от бессонницы и открывает его очень рано, если повезет, попьем горячего чая, согреемся. — Никуда я не пойду. — Ну же, давай. Я не отстану от тебя, пока ты не согласишься. Поверь, я бываю убедительным. — Я заметила. Хорошо, но только одна кружка кофе и ты от меня отстанешь. — Чая. И только чая. А там посмотрим. — Ладно, пошли.       Кофейня действительно находилась недалеко, и уже была открыта. Ник потянул дверь за ручку и мелодичный перезвон колокольчиков оповестил о ранних посетителях. Я никогда не была здесь, но кафе мне очень понравилось, в нем не было ничего особенного, но в то же время было что-то, что создавало такой уют. Видно было, что здесь тоже ждали Рождество. Окна, украшенные снежинками и светящимися гирляндами, на каждом деревянном столе лежала сосновая веточка и по всему заведению разносился запах смолы. Из служебного помещения вышел пожилой мужчина и приветно нам улыбнулся. — Здравствуйте молодые люди, присаживайтесь. Ник, ты ли это? — Здравствуйте мистер Бернхард. — Давно тебя не было, целый год не заходил, я уже стал волноваться, куда пропал мой ранний постоянный посетитель. — Да вот разъезжал по стране, ездил к родственникам и друзьям. А ты как? Все так же бессонница мучает? — Эх, — вздохнул мужчина, — не спится мне никак. Я постаралась вспомнить, а когда же я в последний раз крепко спала, но так и не смогла. — Что будете заказывать? Может завтрак? — Нет нам бы чаю, — сказал Ник. — Опять ты со своим чаем, — засмеялся хозяин, — чего хочет девушка? — Мне кофе, пожалуйста. — Хорошо, будет сделано, — улыбнулся он и поспешил к бару. За окном опять пошел снег, и я невольно улыбнулась. Как же я раньше любила зиму. — Любишь снег? — задал вопрос Ник. — Да, раньше любила. В этот раз он понял, что я не хочу говорить об этом и не стал продолжать эту тему. — Так как же вас зовут, о, прекрасная незнакомка, — с шутливым выражением спросил он. — Эллис, меня зовут Эллис. — Так ты из Страны Чудес? — улыбнулся парень. — Что? — такого вопроса мне еще никто не задавал, даже в шутку. — Ну с Кроликами и Шляпниками дружбу водишь? — Ах, ты об этом, — такого позитивного человека я еще не встречала, — возможно. Оказалось, с ним действительно было приятно общаться. Каким-то невероятным способом мы говорили обо всем, но вообще не касались тем, которые я не хотела поднимать. — Так ты съел целую кастрюлю горохового супа на спор? — Да, а потом целых два дня не отходил от туалета, — смеялся он.       Так мы просидели еще целых 2 часа и я успела съесть, омлет с грибами, пирожное с абрикосами и выпить чай с корицей. А вот Ник категорически отказывался пробовать кофе и пил только чай с корицей и заедал мандаринами.       На улице еще больше похолодало и теперь все, вышедшие за покупками, прохожие стали заходить в кофейню, чтобы погреться. Все мое настроение вновь пропало, и я захотела уйти отсюда подальше. Я встала со стула и стала натягивать куртку, сказать, что Ник удивился, это ничего не сказать. — Ты чего? — Я пойду домой, спасибо за компанию, прощай. — Подожди, что случилось? Все ведь было хорошо.       Но я не стала и слушать его, встала из-за стола и вышла и помещения на улицу. Открыв дверь в лицо ударил морозный воздух, захотелось вернуться обратно и больше не выходить, но я все же вышла и закрыла за собой дверь. Снег продолжал сыпаться и я побрела в неизвестном мне направлении. — Эллис, подожди, — из кофейни выбежал Ник, по дороге натягивая куртку и шапку. Он быстро нагнал меня и когда мы поравнялись, он подождал пока успокоиться его дыхание, а потом заговорил. — Что с тобой такое? Почему ты такая грустная? — Я не люблю Рождество и людей не люблю. — Но, как же так? Рождество ведь самый светлый праздник. — Просто не люблю вот и все. Он еще долго просто шел рядом, пытаясь понять меня, найти причины, по которым можно не любить этот праздник, но не мог, да и я раньше бы не смогла. — Я просто не могу с этим смириться, — наконец нарушил он тишину, — сегодня я докажу тебе, что Рождество это классно. Я и так знала это. Но оно потеряло для меня свое волшебство раз и навсегда. — У тебя не получиться. Оставь эту затею. — Ну уж нет, — заговорщицки улыбнулся он и схватив меня за руку вдруг резко куда-то побежал, а я за ним. — Ты что делаешь? — вопила я от недовольства. — Увидишь.       Это было так весело, просто бежать с кем-то за руку по сугробам и смеяться во весь голос и радоваться дню, снегу, всему, что происходит вокруг. Я вдруг почувствовала себя маленькой девочкой и на меня нахлынули воспоминания. «-Догоню, я тебя догоню, — кричал Рик — мой старший брат. Мы часто играли с ним в догонялки. — Не догонишь, не догонишь, — тогда я была совсем маленькой девочкой, лет шести. Такой смешной, с вздернутым носиком, веснушками вокруг него и двумя рыжими косичками. Помню, мама всегда заплетала мне две косички и говорила что я похожа на желтенького цыпленка, тогда я надувала губки и делала обиженный вид, хотя мне всегда это нравилось и потом папа долго носил меня на плечах.       А как только выпадал снег, мы всегда устраивали свой собственный „зимний марафон“: играли в снежки, лепили снеговика, делали снежных ангелов, а потом все вместе украшали дом. Это было самое счастливое время.»       Я резко вырвала свою руку у Ника, на мгновение он оторопел и воспользовавшись этим я кинула в него снежок. В какой-то момент мне показалось, что я совершила страшную глупость, это ведь не Рик, а совершенно чужой человек и когда он отвернулся от меня, я собралась уже извиняться, как вдруг мне в ответ полетел другой снежок и Ник весело засмеялся от того, что я не успела увернуться. Тут-то и началась битва. Мы вели себя как малые дети, смеялись, кидались снежками, валялись в снегу, прыгали друг на друга. Я впервые за долгое время смогла почувствовать себя живой. — Ну все, все, — подняла я руки вверх, в знак капитуляции, — сдаюсь, ты победил. — Ура, — закричал Ник, — теперь ты просто обязана, как проигравшая, пойти со мной. — Куда? — Это сюрприз. Увидишь.       Раньше я всегда любила сюрпризы, тетя Мари и дядя Жюль были непревзойденны в этом. Однажды на Рождество они повезли нас с Риком на ипподром, зная, как мы мечтали ездить верхом.       Что-то сегодня я слишком много вспоминаю. Сначала Ник жутко раздражал меня тем что навязался в мое одинокое общество, но потом я поняла, что благодаря ему я не сижу сейчас в отельном номере и не смотрю в окно как падает снег, в то время как мои ближайшие родственники готовятся к Рождеству. Я постаралась отогнать от себя дурные мысли, что так и лезли в голову. Мы пришли в удивительное место: это была старая панорамная площадка, с которой город открывался как на ладони. — Пожалуйста, давай останемся здесь, — просила я, — тут так красиво. У меня действительно перехватывало дух, даже если бы все это зрелище снимали на камеру, вы не смогли бы прочувствовать в полной мере всю ту красоту, которую сейчас видела я. — Неплохая мысль, но у меня есть идея получше, — как бы хвалился парень. — Лучше этого не бывает.       Зря я это сказала, потому что когда, мы все же пришли, на то самое место, оказалось, что лучше действительно бывает. Это был небольшой укромный парк с коваными беседками, покрытыми льдом, подсвечивающимися деревьями и маленьким магазинчиком. Там мы купили чай и пили его, стоя у мостика и глядя на расположившийся под нами город. — Это удивительное место, — только и сказала я. — Где ты живешь? — задал он несколько неожиданный для меня вопрос. — Сейчас в Ванкувере.       Да, я вынуждена была переехать в Канаду, и если бы не все что произошло тогда, мне бы очень понравился и город и страна, но… так сложились обстоятельства. Теперь же я нигде не могла спокойно жить и дышать полной грудью, меня одолевала такая ноющая, такая всепоглощающая тоска, что не раз я думала как бы прекратить эти душевные боли и терзания. Все мои родственники из Канады, кроме Льюисов конечно, смотрели на меня как на чудовище, на монстра. Я очень тосковала по родному городку, но и понимала, что жить здесь было бы еще более мучительно. — Ого, далековато. А как оказалась здесь? — Раньше мы с семьей жили здесь, но потом пришлось переехать, там у нас много родственников. — И ты их не любишь? — Почему? — Ты так это сказала, словно все они каждую минуту издеваются над тобой. — Это не так, просто чувствую себя лишней, что ли, обузой. — Уверен — это не так. — Ты многого не знаешь, — вздохнула я. — Ну так расскажи мне, Эллис. Я же вижу как тебе тяжело, отпусти этот груз, не неси его за собой. Расскажи и увидишь, станет легче. — Нет, легче уже никогда не станет. — Как знаешь. Так мы простояли в полной тишине еще 5 минут. — Почему ты не с друзьями? — Что? — не поняла я. — Ты ведь вернулась домой, где жила долгое время. У тебя должны быть тут друзья.       Да у меня было много друзей, раньше. Пока я не замкнулась, пока не закрыла себя для всего мира. Я со всеми перестала общаться, игнорировала звонки, не отвечала на сообщения, в итоге я добилась своего, даже самая близкая моя подруга — Энни все же сдалась. Она писала мне каждый день, даже когда я уехала в Ванкувер, она звонила, но месяц назад, когда я не написала ей в ее день рожденье, она прекратила бесполезные попытки. Сколько я себя помню, мы всегда были с ней вместе, еще с детского сада, мне так не хватало ее, все эти ужасные дни, но я не могла позволить себе вернуться к прежней жизни.  — Да, были. — И снова в прошедшем времени, — с грустью заметил он. — У меня была здесь лучшая подруга — Энни, — я сама от себя не ожидала, что решу рассказать ему о ней. — Какая она? — Ну она очень добрая и светлая, как лучик солнца во тьме. Знаешь, она даже выглядит солнечно, со своими светлыми кудряшками. Ты напоминаешь мне ее, такой же веселый и безудержный. Но она не просто болтушка и пустышка, как многие. Она понимающая, с ней можно поговорить обо всем на свете. — Вау, я почти влюбился, — улыбнулся он. — Да ладно тебе. — Почему же сейчас ты не с ней вот так вот разговариваешь, почему сидишь в парке одна так рано. — Мы больше не общаемся. — Почему? — не унимался он. — Все из-за меня. Я не отвечала на звонки и сообщения, игнорировала ее. Я сделала все возможное, чтобы прекратить нашу дружбу. — Я пытаюсь это как-то понять, но у меня не получается. — У меня были на то свои причины. Пошли отсюда, я замерзла.       Обратный путь мы провели молча. Ник молчал, ему так и не удалось заставить меня вновь влюбиться в волшебство, скала не пошатнулась. На город уже опустился вечер, в каждом магазине зажглись огоньки на витринах, На площади переодетые Санты продавали всякие сладости, шарики и горячие напитки. Горки заполонили дети, они бегали, смеялись, и искренне радовались Рождеству, которое с каждой минутой было все ближе. — Мамочка, папочка, смотрите, там домик Санты, можно я пойду, — маленькая белокурая девчушка подбежала к своим родителям и тянула их к шатру, где столпилось много народу. — Конечно можно, — улыбнулась ей мама и легонько потрепала по головке. — Только братика с собой возьми, Кейт, — остановил ее отец, и девчушка, взяв младшего брата за руку, зашагала на встречу к чудесам. Став невольной свидетельницей такой теплой семейной сцены, по щекам побежали предательские слезы, а к горлу подступил ком. Когда-то мой брат точно так же вел меня в шатер к Санта Клаусу, а родители улыбались, глядя на это. — Эллис? Ты чего? Ты что плачешь? — Ник так заволновался, его глаза нервно бегали, пытаясь найти причину моих слез. — Все в порядке, это от ветра. Я хотела, чтобы мои слова прозвучали спокойно, но вместо этого голос дрожал. — Пойдем, сядем. Ближайшим свободным местом оказались старые качели. — Нет, я не хочу. — Чем же тебе не угодили эти качели? — удивился он. — Ровно в том году я сломала ногу, катаясь на таких вот качелях. Мне вдруг стало так больно, так обидно и в то же время так тоскливо. Слезы с новой силой покатились по щекам. На душе, словно кошки скребли. — Ты поэтому не любишь Рождество? Из-за качелей?       Я больше не могла сдерживать себя и зарыдала. Ник был в отчаянии, он понимал, что нащупал то самое, что мешает мне жить, что не дает вздохнуть полной грудью, что заставляет ненавидеть Рождество, бросать друзей, сидеть утром в парке в полном одиночестве. Вот только он не знал, что теперь с этим делать. — Ну же, Эллис, расскажи мне. Возможно, мы больше никогда не увидимся, а возможно будем встречаться каждый день, так чего тебе терять. Просто отпусти это. Тебе станет легче, доверься мне. И когда мои рыдания немного утихли я начала свой тяжелый рассказ, прерываясь на слезы, доходя до истерики, выслушивая его утешения я рассказывала ему свою историю: — Наша большая семья всегда очень любила Рождество, и я его обожала. Каждый год за праздничным столом нас собиралось не мало: мои мама и папа, старший брат Рик, тетя Мари и дядя Жюль, их дети Сэм, Кэролин и Гарри и я. Иногда приезжали Льюисы из Канады и все вместе мы праздновали Рождество. В нашей семье была необычная традиция, мы украшали дом с первым снегом, а потом в канун Рождества все вместе ехали и покупали вторую елку, которую украшали игрушками, что сделали сами, мы вешали на ветки пожелания и предсказания. Так мы веселились. В том году мы с одноклассниками гуляли в парке, веселились, катались на качелях, и за неделю до праздников я упала и сломала ногу. Тогда мама приготовила ужин и все кроме меня поехали за елкой в фургончике дяди Жюля. Они купили елку и возвращались домой, но на дороге было скользко, а на встречу вылетел грузовик с пьяным водителем и фургончик вылетел с моста прямо в реку. В той аварии не выжил никто. Я в то Рождество осталась сиротой, но не догадывалась об этом и весь сочельник провела одиночестве, заснув на диване, а утром в Рождество в дверь постучал полицейский и сказал что моих родителей и брата больше нет. Бедняжка Гарри еще пару дней пролежал в реанимации, но тоже умер из-за сильных травм, а ему было всего 8. Меня забрали к себе Льюисы, увезли в Канаду, и я решила, что-либо сама сведу счеты с жизнью, либо больше не буду ни к кому привязываться, не буду любить, я бросила друзей и замкнулась. Теперь ты знаешь все, что я все это время держала в себе. — Мне так жаль. Все, что ты пережила это ужасно, но ты не должна ставить крест на своей жизни. Думаешь, твои родители хотели бы, чтобы ты так жила? — Нет, но я не могу это принять и жить с этим дальше. — Ты была у себя дома? Вы не продали его? — Нет. — Тогда иди, ты должна попрощаться.       В эту секунду я была так рада, что все же открылась незнакомому мне человеку, что переборола себя, что сбросила этот груз. Я отправила тете Жасмин сообщение, что останусь у подруги, а сама пошла по до-боли знакомой дороге. — Спасибо тебе за все Ник, — я подошла и крепко обняла его, — правда спасибо. Ты мне так помог. — Ну что ты, я же говорил: никто не должен грустить в Рождество. — Мы еще встретимся? — спросила я его на прощанье. — Кто знает, так будет даже интереснее. И все-таки, поговори с Энни, — сказал он, и зашагал прочь. А я повернулась лицом к двери и, немного собравшись с духом, открыла ее и вошла внутрь.       Все было точно как год назад, ничего конечно не изменилось. Я прошлась по комнатам, окунулась в воспоминания и всю ночь проплакала в спальне родителей в обнимку с любимой игрушкой брата. А на утро мне стало легче, словно это было тем, чего мне не хватало весь этот год: родных стен и слез. Попрощавшись с родным домом, я отправилась в отель, где вовсю открывали подарки и ждали меня. Тогда-то я и поняла, что это люди тоже любят меня, и я не имею права причинять им боль. Я все-таки позвонила Энни, мы встретились и больше никогда не разлучались, даже когда я снова уехала в Ванкувер мы с ней переписывались и созванивались. Вот так вот изменил мою жизнь простой незнакомец Ник. — Бабушка, а ты еще встречала этого Ника? — задал мне вопрос голубоглазый мальчик. — Нет, Кристофер, больше я никогда его не видела. Теперь давай, засыпай. А завтра получишь подарок от Санты. — Скорей бы уже, — и с этими словами малыш крепко уснул.