Моральные принципы идут к черту

Это нормально, думает Юра, шагая к номеру Отабека. Все друзья помогают ставить показательные программы. Ничего такого странного - он просто попросит Отабека постоять на льду, пока Юра будет рвать зал. Вообще-то, Алтын и так уже не слабо помог - музыка для показательной была как космос, взрыв сверхновой и массовое разрушение планет. Но когда Юра представлял все то, о чем он собирался попросить, под ребрами шевелилось теплое, а пальцы предвкушающе подрагивали. Если Отабек согласится, это будет бомба, и такая, что Никифорова вместе с его свинкой снесет до самой Японии. Юра шел и думал, как нормально сформулировать просьбу. На ум приходил один бред. "Я хочу по-дружески засунуть пальцы тебе в рот. Не против?". Или "Не мог бы ты драматично выстрелить в меня?". Плисецкий плюнул на это, и решил, что как скажется - так скажется. Отабек нормальный, он поймет. На самом деле, Отабек не нормальный. Отабек охуительный. С этими его глазами, как бездна - глянул и пропал, с его кожанками и мотоциклом, с его катанием - яростным и эмоциональным, с его выбритыми висками, по которым Юра так хочет провести пальцами. Алтын появился из ниоткуда и как-то разом въелся Юре под кожу. Плисецкий никогда не страдал отрицанием себя (да ладно, все, кто видел Никифорова были так или иначе какое-то время влюблены в него). Юра это быстро переболел, да и за влюбленность не считал, так, временное помешательство. А вот Отабек ему нравился, это точно. Все признаки налицо, как говорится. У Юры самый разгар веселья страшных зверей - гормонов. И тут в сердце вкатывается на мотоцикле Алтын, занимает все мысли, приходит во снах и злобно ухмыляется, будто говоря "я знаю, что ты хочешь со мной сделать, как же так, Юра, я думал, мы друзья". Настоящий Отабек, конечно, не такой, но и Юра не девочка-подросток. И если Отабек не хочет его сейчас - захочет потом. Но сначала нужно пережить показательные и как-то попросить Алтына о помощи, не умерев на месте от смущения. Ну давай, говорит себе Юра стоя перед дверью в номер Отабека, кто тут хотел его в себя влюбить? Тоже мне, соблазнитель, мыслей много, а в дверь постучать не может. И, как в очень плохой американской комедии, дверь открывается сама. Отабек стоит на пороге и выглядит удивленным. - Юра, ты чего тут? - М, привет. Хотел кое-что обсудить. То есть попросить. Только подошел, а тут ты, - Юра чувствовал, как горят уши, и знал, что краснеет. Отабек кивнул и посторонился. - Заходи, я все равно к тебе собирался. Ну вот как он может не нравиться? Юра болезненно укусил себя за щеку. Никаких лишних вопросов, пришел - заходи, какие проблемы вообще. Плисецкий прошел вглубь номера и плюхнулся в глубокое кресло, подсознательно пытаясь казаться незаметнее. Отабек сел напротив, на край кровати (слишком близко, если спросить Юру). - Что ты хотел обсудить? - Отабек чуть заметно улыбается, а Юре вдруг трудно дышать. - Я знаю, что ты уже итак подарил мне музыку к гала, но есть кое-что еще, если я слишком наглею, ты скажи, я не обижусь. Там много делать не нужно будет, так, ерундовинка, хотя как посмотреть, я и сам уже не знаю. - Юра, - прервал его Отабек. Плисецкий вскинул лицо и увидел в глазах у него смешинки, - Я ничего не понял. Объясни, пожалуйста, конкретно. Юра мысленно застонал. Ну и правда, что он, в самом деле? Весь раскраснелся, бормочет себе под нос. Как будто школьница пытается пригласить парня постарше на свидание. Что было, кстати, не так уж и далеко от истины. На этой мысли Плисецкий стряхивает с себя мучительное оцепенение, садится прямо и глядя Отабеку в глаза, говорит: - Мне нужно, чтобы во время моей показательной ты выехал на лед в своей самой крутой кожанке, потом снял с меня перчатки, а в финале выстрелил пальцами, - подумал и добавил, - Перчатки нужно снять ртом. И еще прибавил: - Если тебе не трудно. Пожалуйста. По лицу Отабека, как и всегда, трудно понять, что он думает. Юре вдруг становится легко - если откажется, ну и ладно, это ничего не изменит. - Ты это придумал не из-за Виктора и Юри? - спрашивает Отабек, и Юру окатывает возмущением. - Чего? Вот еще! Я просто подумал, что будет круто. В смысле, ты же мой друг, почему бы и нет. И тут, вот за секунду, Отабек весь меняется. Откидывается немного назад, упираясь ладонями в кровать, глаза становятся невообразимо еще темнее. Он улыбается и спрашивает: - А Виктор выступает с Юри тоже из-за большой дружбы? У Юры в голове начинают крутиться шестеренки, он окидывает Алтына долгим взглядом и почти шипит: - Ну ты и козел. Отабек запрокидывает голову и тихо смеется, пока Плисецкий пытается не залипать на его шее. Ну козел же, как есть. - Ну и как давно? - спрашивает Юра, стараясь выглядеть серьезным. - Я? Ну не знаю, лет пять примерно. А по тебе было видно уже на следующий день после побега от фанатов твоих. Прости, что сразу ничего не сказал. Думал, вдруг привиделось. - То есть, если бы мне в голову не пришла идея с показательной и я к тебе сейчас не пришел, ты бы так и молчал? - Юра поднимается с кресла, подходит к кровати и ставит одно колено прямо между раздвинутых ног Отабека. Алтын окидывает его почти раскалённым взглядом, рывком выпрямляется и его глаза теперь на уровне юриной груди. Отабек смотрит на него снизу вверх так, что у Юры слабеют колени, а внизу живота собирается густое тепло. - Не молчал бы. Просто дождался бы нужной подсказки, - голос у Алтына стал заметно ниже. - Вроде этой? - Юра поднимает руку и проводит по отабекову затылку, вплетая пальцы в волосы на макушке. Вот так, просто идеально. Алтын закрывает глаза и ведет головой за юриной ладонью, ластясь. - Да, вот эта в самый раз, - Отабек почти мурчит, а Юру ведет куда-то за грань сознания. Он нагибается так низко, что чувствует на щеке дыхание Отабека. Алтын приоткрывает глаза и смотрит прямо на юрины губы. - Пока еще ничего не сделано, подумай о своих моральных принципах и последствиях, Юра, - говорит он, мягко улыбаясь. - Моральные принципы идут к черту, - шепчет Юра и накрывает его губы своими. Поцелуй выходит жестким, совсем не таким, каким Юра представлял, но, боже, ему так нравится. Отабек целуется так, что у Плисецкого шум в ушах и белый свет под веками. Они будто сражаются за право вести, Юра точно проиграет, и ему это тоже нравится. Алтын будто вышел из тех самых юриных снов - напористый, почти яростный. Стоит Отабеку оторваться, чтобы вздохнуть, Юра недовольно шипит и опять тянется навстречу. - Тише, Юр, ну что же ты такой... - Какой? - резко спрашивает Юра, замирая в паре сантиметров от чужого лица. - Теперь - мой. Ты не думай, что это все шутки, я тебя никуда не отпущу. Ты понимаешь? - Отабек смотрит в глаза так внимательно, будто и правда допускает мысль, что Юра может взять и уйти. Плисецкий только усмехается на это. - А ты понимаешь, что даже если захочешь, не избавишься от меня? Отабеку ответ точно понравился, Юра чувствует это шеей, в которую Алтын впивается почти до боли. Будет синяк, думает Юра, ну и хрен с ним, пусть хоть всего изметит. Плисецкому надоедает стоять согнувшись, он на секунду отрывается от Отабека, чтобы оседлать его колени. Длинно, по кошачьи потирается всем телом о чужое, такое твердое и горячее даже под слоем одежды. Отабек выпускает воздух сквозь зубы и опускает руки Юре на бедра. Юра подается еще ближе, вплотную, чувствуя, как Отабек его хочет, закрывает глаза и отдается чужим рукам и губам.

***

Отабек лежит на спине, перебирая светлые пряди пристроившегося у него на груди Юры и вдруг чуть не подскакивает. - Что такое? - недоуменно спрашивает Юра. - Юр, я забыл, - лицо у Алтына такое мрачное, что Юра пугается. - Что? - Что тебе пятнадцать. Плисецкий хохочет и скатывается с отабековой груди. - Дурак что ли? Напугал меня. Мы все равно до главного не дошли. Скажи еще, что ты теперь растлитель малолетних. - По сути, так и есть, - Отабек хмурится и выглядит при этом так очаровательно, что Юра тает и снова подлезает ему по руку. - Да расслабься ты. Обещаю, я на тебя заявлять не буду, - Плисецкий снова хихикает, а Отабек недовольно на него косится, - К тому же, у тебя есть смягчающие обстоятельства. - Это какие? - Я слишком хорош, - Юра подмигивает и лезет целоваться, не давая ответить. Про показательную так и не договорили, вспоминает он. Ну да ладно, теперь у них есть возможность как следует отрепетировать.