taped up heart

Мэри Джейн будет прекрасной актрисой. Гвен удивляется её способности носить маску, столь крепкую, что та приросла к лицу и не отцепляется. Вечная улыбка, глаза, полные счастья, яркие платья, слэнг. Нет человека, не любившего бы ЭмДжей, и нет человека, не любившего бы её так. За девочкой-вечеринкой шлейфом тянется искренний смех, а следом остаётся послевкусие радости. Нет человека, который бы знал, что Мэри Джейн готова залиться слезами в любой момент. Гвен не понимает её. Она сидит за зеркалом и отрезает волосы, стараясь сделать свою причёску, похожей на причёску Уотсон. Мэри — королева толпы, всеми горячо любимая, так почему она скрывает свои мысли? Гвен злится, Гвен плачет, Гвен улыбается — Гвен не скрывает эмоций, она их квинтэссенция. Её слёзы могут течь ручьями, но Стейси не будет стыдиться их, она примет их и продолжит рыдать, заполняя тихую комнату всхлипами. В эмоциях нет ничего плохого, они помогают вывалить душевный груз в дивный мир, полный фальши; почему люди скрывают свои мысли? Мэри Джейн окликает Гвен хорошей подругой и срывает с себя все маски, раскрывая себя всю, не оставляя ни одного слепого пятна. Мэри Джейн Уотсон не конфетти и вкус конфет, она ходячая драма и слёзная история, от которой Гвен и правда плачет. Мэри хочется плакать тоже, но она знает: заплачет — не остановится.

***

Гвен будет прекрасным адвокатом. Честным, справедливым, с душой нараспашку. Мэри Джейн поражается ею, восхищается ею, ей всегда хочется побыть на месте Стейси, той которую любят просто за то, что она есть. В ней нет секрета и изюминки, она открыта как книга, все страницы на месте. Гвен — туннельное зрение, чёткое, прямое, честное. Никто не знает формулу обожания к этой девочке, она просто есть и просто любима — золотое правило. Мэри Джейн хочет знать, как и почему. В руках вертится чёрный ободок, в шкафу висят красные вещи — любимый цвет Гвен. Питер зовёт её «Гвенди» или «милая», и Уотсон хочется тоже, чтобы её звали так. Хотя бы Гарри, но Гарри в их отношениях думает о себе, не считаясь с эмоциями Мэри, Гарри — бедный, наивный, слепой, не видит дальше своего носа. Хочется обнять его, утешить, но только по-дружески. Ей даже не верится, что поначалу он казался ей горячим парнем. Ошибки молодости. Мэри Джейн в тринадцать лет сказала себе — они никогда не узнают, кто ты такая. Твой костяк останется невидимым, а люди будут ходить вокруг да около купола иллюзий. Никто не поймёт, что ты чувствуешь. — Ты вообще бываешь серьёзной, рыжая? — спрашивает Питер, по-доброму, шутливо. — Намного чаще, чем вы можете представить, мистер П. Очередная перепалка за Питера, типичный голливудский треугольник. Мэри Джейн даже не слишком обращает внимание на чувства Питера, чувства Гвен, и что вообще творится вокруг. Но когда из уст последней вылетают эти слова, Уотсон чуть ли не теряет лицо, но быстро приходит в себя. Она смотрит на Стейси, та смотрит в ответ. И тогда-то до Мэри приходит осознание — Гвен можно доверить свой каждый секрет. Гвен как губка впитывает всё, и тут же вываливает на других, разрываясь фонтаном слёз. Но Гвен может молчать, сочувствовать и безмолвно качать головой. Жаль, что Пити глуп настолько, чтобы не видеть этого в своей замечательной подруге. *** Мэри Джейн перед Гвен как открытая книга. Ей не хочется признаваться себе в этом, вся её актёрская игра насмарку, и она, бедная-бедная Уотсон, как тигрёнок, нет, котёнок, согнувшись, лежит на коленях у Стейси и ревёт. Глупо и откровенно ревёт. Всегда больно говорить о своей жизни, когда в ней нет ничего броского, красивого, романтичного, прямо как в кино. Может, Мэри Джейн — богема драмы? И её роль играть светлую дурочку под софитами, пока все вокруг страдают, и она тоже, но по-тихому. За указательным пальцем, с закрытыми губами. Она краем глаза смотрит на Гвен, и что Гвен? У Гвен нет проблем: идеальный отец, прекрасный парень, хорошие друзья, беззаботная жизнь. Она будто сошла с обложки журнала, красивая блондинка, а на заглавии было написано — «идеальная женщина», и никакой жёлтой прессы. Мэри Джейн Уотсон хочет быть Гвен Стейси. Гвен Стейси хочет быть Мэри Джейн Уотсон. Гвен плачет вместе с Мэри; она заплакала ещё до неё, где-то на середине истории, и так и не останавливалась. На сердце у Уотсон становится легко, когда груз из миллионов бирюзовых лепестков разлетается в воздух, навсегда застывая в воздухе. Даже слёзы на щеках сливаются с воздухом. И впервые она улыбается искренне. Гвен же льёт слёзы, потому что таким девочкам лить слёзы приходится лишь за чужие истории. Она думает, зачем скрывать столь горькую правду, друзья всё равно примут и поддержат. Но Мэри отвечает, что то, что происходит дома, остаётся дома, а жизнь за ней — сцена, полная актёров, зрителей и режиссёров. И надо играть свою роль. Такая замудренная глупость. Как там говорил Шекспир? Они обнимаются, Мэри Джейн берёт Гвен за руки, смотрит в глаза. Говорит тихое-хриплое спасибо и прижимается лбом ко лбу подруги. Всё же, Гвен Стейси идеальна. Питер может в упор не видеть этого. Мэри Джейн Уотсон видит всё со всех углов, но в особенности — это.