***
—Гурен, я люблю тебя.—быстро и четко проговорил Шинья, улыбнулся своему другу. За привычной улыбкой он скрывал бурю эмоций. Глаза бегали по сторонам, выдавая волнение. На щеках был заметен легкий румянец. Сердце блондина ушло в пятки, когда он взглянул на Гурена и увидел его полный отчаяния и непонимания взгляд. —Убирайся отсюда прочь.— теперь во взгляде брюнета читалась ненависть, отвращение и… Усмешка.—Так и знал, что ты из «этих». —Гурен, ты…—блондин непонимающе глянул на друга. Казалось, что его сердце перестало биться в тот момент, когда он посмотрел ему в глаза. —Ненавижу.— парень ухмыльнулся и оттолкнул блондина от себя подальше. Нет, он вовсе не ненавидел Шинью. Он не хотел оттолкнуть. Он бы принял его любым, потому что они друзья, но сейчас тело само двигалось. На самом деле Гурен ликовал. Ему признался тот, кого он полюбил. Но он не мог показать этого. Это неправильно. «Гурен? Гурен! За что ты так со мной? Мы же… Мы же друзья, Гурен.» Тогда Шинья сломался в первый раз. Ему было 16.***
Шинья всячески избегал Гурена с того момента. Он постоянно скрывался в кабинете у брата, но каждый раз видел Гурена в школе. Это делало из похода в учебное заведение трагедию для блондина. Его сердце замирало каждый раз, когда он замечал на себе холодный взгляд лиловых глаз. В тот день, по окончании урока Шинью возле двери класса ждал Курето. Спешно взяв бенто блондин быстрым шагом направился к брату, резко схватил его за локоть и потащил на крышу, чтобы отобедать там. Тогда Гурен пошёл следом за ними и следил за происходящим. Он сам не понимал почему, но его ужасно раздражала их милая беседа, улыбка Шиньи, предназначенная для брата, то, как Шинья самостоятельно кормил старшего Хиираги, а тот лишь открывал рот, почти незаметно улыбнулся уголками губ и ел еду Шиньи. Прозвенел звонок. Ученики, которые также обедали на крыше быстро разбежались по классам. Шинья тоже собирался идти, но Курето резко схватил блондина за талию обеими руками, притянул к себе и вовлёк в поцелуй. Гурен замер, отчего-то сердце больно закололо. Он после понял, что Шинья отвечает на поцелуй и внутри него что-то зародилось. Ненависть к чертовому Курето. Он сжал кулаки так сильно, что костяшки пальцев побледнели, а ногти, чуть ли не до крови впились в ладонь. Он сам не понимал, почему ему хотелось забрать Шинью прямо сейчас, избить Курето до смерти и просто присвоить блондина, почему он быстрым шагом направился к этим «влюблённым», почему вмазал Курето по лицу со всей силы и почему Шинью, который после того, как Курето пошатнулся, начавшего растерянно смотреть на место удара и поглаживать его рукой он схватил за шкирку, оттащил от брата и через несколько минут спустил в подвал, просто скинув с лестницы, а потом и сам спустился туда. —Гурен, что ты делаешь? Зачем, мать твою?! —Шинья растерянно смотрел на брюнета и потирал ушибленный затылок.Нет, тот вовсе не хотел делать ему больно, но видя тот поцелуй им сейчас двигала ярость. Пылкая, неконтролируемая, прожигающая грудь Ичиносе изнутри. Тогда Гурен не сдерживаясь бил Шинью, старался попадать по лицу, животу, паху, рёбрам. Тот лишь сжимался и тихо просил прекратить. Когда Гурену надоели тихие всхлипы парня он поднял его за шкирку и рукой вдавил в стену, больно ударив того спиной и головой об неё. Он хотел показать ему в чьей он власти, хотел, чтобы Шинья подчинился. Он сильно зажимал кадык, говорил о своей любви к приёмному Хиираги, властно целовал. Шинья старался отвечать, но получалось плохо. С губ он медленно перешёл на бледную шею. Гурен грубо целовал каждый сантиметр, оставлял на чувствительной коже укусы и багровеющие засосы. Шинье было больно, но боль смешивалась с каким-то аморальным удовольствием, от которого он тихо простонал и выгибался, отнюдь не нежной ласке навстречу. —Хиираги Шинья–славная блядь! — он наконец убрал руку и дал Шинье отдышаться. —Не хочешь отсосать мне? Будто его волновало мнение Шиньи. Одним резким ударом он опустил того на колени, схватил рукой за волосы и притянул к паху. Шинья зашипел от боли и попытался отвернуться, за что получил по нижней челюсти коленом. —Соси.— четко сказал Гурен и резко оттянул резинку трусов. Головка слабо ударила Шинью по и без того разбитым губам. От этого по всему телу отдалась боль. Он удивленно ойкнул и поднял глаза на Ичиносе. Тот в свою очередь воспользовался моментом и с силой вставил головку в рот Шиньи. Ещё сильнее сжимал его волосы на макушке от чего у блондина навернулись слезы. Сам для себя Гурен отметил, что его лицо было очень красивым в этот момент. «Полуприкрытые глаза в которых блестели слезы и едва заметный огонек возбуждения, румянец, теперь уже сильный, не только на щеках. Оказывается, когда он смущён или сильно стыдится у него краснеют ушки и переносица.Ммм~, а его мягкие губы плотно облегающие мой член. Великолепно».-так тогда думал Ичиносе Шинья окончательно сдался, ведь единственное, что сейчас оставалось — стоять на коленях и отсасывать тому, кто отшил его. Ему это казалось отвратительным и мерзким. Он ненавидел себя за то, что недостаточно силён, за то, что так опустился перед ним, но он не мог противиться. Все тело чертовски сильно болело, неприятно тянуло низ живота и член. Шинья все-таки решился делать хоть что-то. Язычком он провёл от основания члена к головке и аккуратно взял её в рот. Медленно посасывая головку он одной рукой придерживал член, а другой помогал себе не упасть. Посасывания головки не очень впечатлило брюнета и он вставил член глубже. Теперь Шинья имел доступ к рельефному стволу. Блондин начал медленные движения головой, при этом лаская возбужденную плоть языком. Гурен простонал сквозь зубы и начал двигать голову Шиньи рукой задавая нужный темп. Вскоре Шинья перестал ласкать член языком, а постарался максимально придать его. Он медленно вобрал член до основания открывая доступ к горлу, подавляя все рвотные рефлексы. —Да-а. Хороший мальчик.— в качестве награды Гурен помассировал кожу головы пальцами и тихо простонал, погладив приёмного Хиираги по волосам. Шинья снова начал медленные движения головой. Для более приятных ощущений он втянул щеки. Сейчас ему было противно от понимания, того, что он тоже возбужден. Возбуждён от того, что сейчас сосет член Гурена в грязном обшарпанном подвале. До них тут, разве что, крысы сексом занимались. Или тараканы. Брюнет протяжно стонал и через некоторое время уже сам насаживал голову Шиньи на свой член. Последние толчки и он с глухим рыком обильно кончил Шинье в рот. Тот начал мычать и пытался отстраниться от члена, чтобы выплюнуть чужую сперму. —Глотай.— он протолкнул член Шинье в горло и не позволял отстраняться. Вместе со спермой Шинья глотал и свои слёзы. На следующий день он не пришёл на занятия. Он сломал Шинью во второй раз. Ему было 17.***
Он снова засёк Шинью с Курето. В этот раз он не бросился бездумно в драку. Лишь хмыкнув и кинув на Шинью полный ненависти взгляд он удалился. —Какого хуя он снова с этим мудаком? Что между ними, блять?! Как эта тварь смеет прикасаться к моему Шинье? — ворчал Гурен по пути к своему кабинету. —Ну ничего. Я отберу у этого мудозвона своё. Я сделаю его своим.— Гурен не выходил из кабинета до вечера. Чувствовал он много. На душе скребут кошки. Какая-то мутная, тянущая боль в груди, разочарование, злость, отвращение. Все это смешалось в нем и он молча смотрел в потолок, скрипел зубами и нервно стучал ногой по полу. Наказание ждало Шинью ночью. Гурен бесцеремонно зашёл к нему в кабинет, закрыл за собой дверь на ключ. Бесшумно подошёл к кровати в которой спал Шинья и навис над ним. Только тогда Шинья открыл глаза и испуганно уставился на подполковника. В его глазах пылала ярким пламенем ярость, как в тот раз. —Тебе было мало в прошлый раз? — рыкнул он. Всматриваясь в глаза Шиньи Гурен заметно смягчился, даже, можно сказать, успокоился, но надолго ли? — О чем ты говоришь? —Шинья невинно хлопал ресницами и задумчиво отвёл взгляд.—Я ничего плохого не сделал. —Ах, не сделал, —рукой он зажал Шинье рот и вдавил голову в подушку.—Ты снова был с этим выблядком… —Каое эбе дефо? —проговорил Шинья и попытался укусить Гурена за палец. И у него получилось. Мужчина отдернул руку, но через пару мгновений уже восседал на бёдрах Шиньи. —Какое мне дело? Сейчас ты узнаешь, какое мне дело.Ты только мой.
—А-а-ах!.. Гурен, прошу! Не делай этого!Я не отдам тебя никому, Шинья.
—Г…Гурен!..—блондин всем телом выгибался навстречу сильным толчкам. Гурен вколачивался в податливое тело, менял угол проникновения и искал простату.Я убью любого, ко попробует отобрать тебя у меня.
—Ещё… П…Пожалуйста, не останавливайся. М-ма-ах! — Шинья чувствовал скорую разрядку. Гурен грубо трахал его, вдавливал головой в подушку, но не переставал нежно целовать шею, плечи и запястья Шиньи. Сделав ещё несколько толчков он излился прямо в Шинью. Тот последовал за ним. Кончил, пачкая живот и грудь. Он сломал Шинью опять. Этой ночью он умолял брюнета трахнуть его.***
Сейчас Шинья сидит на холодном полу. Все его мысли занял подполковник. Он думал только о нем, о своей ненависти к нему, о своей любви, о том, как он устал о того, что тот с ним делал. Он так устал от того, что ему приходилось переживать рядом с ним. Внезапно он почувствовал страшное облегчение. Это подействовало успокоительное, которое он выпил. Он больше не чувствовал ничего, кроме необычайной легкости и быстро положив на комод записку он опустил палец на курок.Раз.
—Гурен, я люблю тебя.Два.
—Гурен, я ненавижу тебя.Три.
—Гурен, прости меня!***
В углу комнаты сидел Ичиносе. Он зарылся пальцами в собственные волосы и смотрел в пустоту. —Шинья…— он смотрел в стену. — Шинья? —Ахах~—раздалось у брюнета в голове. —Гурен, погляди что ты натворил! — со смехом проговорила Махиру. У Глена перед глазами тут же появилась та комната. Тот комод. Та записка на комоде. Но он смотрел не туда. Он смотрел только на него. Бледная кожа, посиневшие губы, что были растянуты в улыбке. Такой непривычной для Шиньи. Открытые мертвые глаза и простреленный висок. От того, что сейчас Гурен видел перед собой он взвыл, закрыл руками лицо. —Ты сломал его, ты убил его, ты виноват в его смерти.— с нескрываем удовольствием шептала демонесса. Её тихий, пронизывающий шёпот вызвал по всему телу мурашки. Гурен сполз вниз по стене. В ту ночь он не спал.***
На могиле твоей лилии Раскидали свои лепестки, Может счастливы были бы, Может я не выл бы сейчас от тоски. Я готов целовать труп хладный, Только это тебя не вернёт. Я отверг, я сломал, я знаю. Надоело мне ждать, когда боль пройдёт.. Лепестки на холодном надгробии На земле мириады цветов, Ты преследуешь в снах, превращаешься в фобию, Но я последовать за тобою готов.