***
— Ларри, ты спишь? — Мф… — неразборчиво ответил Джонсон и отвернулся от Фишера лицом к бетонной стене. — Я хотел… — Салли только сейчас осознал, что начинать разговор бесполезно и весьма глупо и уже хотел уйти, как вдруг рука Ларри остановила его, обвив тонкую талию парня. Как бы призывая остаться. — Рас-с-сказывай. — зиваючи и уже более трезво ответил темноволосый все также упершись носов в мягкую подушку. — Эм… — Салли смутился от нежного прикосновения лучшего друга. — Я думал ты с… — Но не уходить же теперь. Уже разбудил, не смогу теперь уснуть, — он плавно откинулся на спину и уперся сонным, мутным взглядом в пустой белоснежный потолок. В комнате появилась пожирающая душу тишина. Салла напрягала и в тоже время смущала рука Ларри на его торсе, он бы хотел ее убрать, но боялся, что «рокер» обидится и не так его поймет, хотя это уже «не так» понималось в общественных понятиях. А беззаботный Ларри никак не мог отойти ото сна и оторвать свой томный взор от кровли. — Это связано с твоим чертовым обмороком? — смело предположил он. — Ты после него сам не свой: общаться перестал с нами, да и вообще из комнаты не выходил. — Извини… —в голосе чувствовалась некая горечь и ощущение, будто он просит прощения не именно за себя, а за кого-то другого провинившегося, — я не хотел пугать вас. — Не понял.— Ларри повернул голову к Салли, его брови были нахмурены, да и его выражения лица говорило о явной настороженности к данному высказыванию. Ведь они лучшие друзья и всегда друг другу все рассказывали, а тут… — Ну, я видел кое-что…— в комнате вновь восторжествовала тишина — Я видел будущее и там не все так красочно… — Остановись, чувак, как ты мог видеть будущее? Я, конечно, понимаю, что ты чертов гений и все такое, но чтобы у тебя и такой дар был. Не слишком много на себя берешь? — Он убрал с синеволосого руку и привстал на локти над кроватью. Тон Ларри был недоволен и яростен, ему не нравилась вообще та ситуация с падением в целом, так как Салли чуть было не пострадал и долго не приходил в себя от обморока, а потом и вовсе перестал «в свет» выходить, а тут еще и видения из будущего. — Причем тут это?! — психанул Фишер. — Я не каждый день его вижу, только тогда, когда свалился. — голос Салли подрывался, будто бы сейчас заплачет, и в горле вновь застрял сухой комок. Он хотел бы бежать со всех ног, куда только глаза глядят, но знал, что когда-нибудь этот разговор вновь поднимется между ними наедине и уже будет трудно отвертеться. Ему крайне неприятно, что единственный близкий человек, даже понять его не желает, только лишь голос поднимает с каждым произнесенным словом голубоглазого. Но он все же набрался смелости дорассказать начатую историю: — Я видел тебя… Видел, но ты был не жив. Ты мне без слов показывал, на то, что стало со всеми нами. Эш, Тодда и меня. Мы совсем другие люди, разные, не как сейчас. Мы не друзья… И… Я хотел остановить тебя, чтобы ты не показывал эту хрень, я хотел…— слезу подступили к красивым голубым глазам Салли и он сжал кисти рук в кулаки, дабы соленая вода не брала вверх над юношей и его и так затуманенным рассудком. Ларри обеспокоился. — Значит я умер… — с тяжелым вздохом произнес кареглазый и сел на перьевую кровать, прижавшись спиной к холодной стене. — Да…— стиснув зубы ответил подросток. — Ха, значит, я смогу увидеть отца и помогать вам. Наверное…— неуверенно закончил длинноволосый парень. Теперь ему тяжело давался каждый вздох: что-то сжимает и давит около самого сердца. Ответа от «провидца» не последовало, лишь жалобный всхлип. — Да что за настрой Салли-Кромсали? Ты как будто меня уже хоронишь! — Он взял парня за плечи и прижал к себе настолько сильно, насколько позволяли его силы в трясущихся от переживаний рук.- Чувствуешь? Моё сердце еще бьется — я жив. Я по-прежнему твой друг и я до сих пор люблю тебя и никогда не перестану! Клянусь. — Ларри закопался носом в густые волосы юноши и закрыл глаза, сдерживая себя от предательских слез, и все сильней прижимая к себе. — И я тебя люблю, чувак… Несколько еще горячих, но до того горьких капель соленых слез упала на руку Джонсона…***
Спустя столько времени, я понял, что слова любви Ларри не были столь однозначны. Как же поздно я это осознал, лишь когда ты уже умер. Только теперь, я понял, о чем ты хотел мне сказать, чел… Прости меня, глупца.