it's my sweet sixteen

Джастин перекрашивает волосы в классик блонд, когда стрелка на часах замирает на двенадцати. Вместо задувания свечей на именинном торте, склоняет голову над раковиной, вымывая краску. Встряхивает мокрыми волосами, ежится от прохлады, соскальзывающей за воротник футболки, и вглядывается в мальчика, которому наконец шестнадцать. Мальчиком уже называть себя не хочется. Торт со свечами стоит в холодильнике, предположительно, до утра или следующего вечера, когда кто-нибудь заявится к нему праздновать. На этот случай он вытаскивает удостоверение брата из кармана его куртки и с наступлением утра направляется в ближайший супермаркет запастись выпивкой. Брат похож на него на сорок из ста, но девушка за кассой слишком увлечена разглядыванием его крашенных волос и миловидной улыбки, которая 24/7 ловит удачу со всех сторон. Джастина от себя тошнит, но рвотные позывы только в мыслях. Джастин пробует себя на удачу и показывает на пачку красных мальборо, улыбается: - Можно? Девушка, не задумываясь, сканирует штрихкод, густо накрашенными глазами прохлопывает “можно все”, и Джастин расплачивается кредитной картой, делая одолжение старшему брату, вряд ли он ломал голову над подарком, а вот теперь спокойно может забить. Идти в школу в такой особенный день - преступление, рюкзак на плече только для виду, а родители машут на веб-камеру, явно не замечая отсутствие школьной формы. Джастин спешно ретируется. Плана нет, но он, кажется, набрался смелости. Если Чжэнтин его пошлет, у него в холодильнике две полки, чтобы забить/пережить/передумать. Думаю, я справлюсь, доверительно сообщает внутренний голос, когда Джастин запрыгивает в нужный автобус. Пекинский университет место дикое, огромное здание и нескончаемый поток студентов, если бы не его рост, он бы почувствовал себя четырехлетним мальчиком, жмущимся к стене с просьбой найти маму и папу. В потоке студентов потеряться легче простого, но Чжэнтина нет нужды искать, ведь Джастин еще в автобусе отправил “встретишь меня у ворот?” 24/7 Джастин ненавидит свою внешнюю приторность. Миловидные черты лица, большие глаза, кукольные ресницы и даже губы по подобию тех, что восхваляют поэты/художники/писатели всех стран. Общепризнанный стандарт красоты, наверное, единственный экзамен, который он сдал с первого раза. Больше всего Джастина подкупает, что Чжэнтин на это не ведется. Наверное, это даже фетиш, думать, что красивое лицо в глазах Чжэнтина непримечательнее любого рандомно взятого из толпы. Неособенность Джастина повод для личной гордости. Джастин мнет пачку в кармане куртки и закусывает губу почти болезненно, когда замечает Чжэнтина в толпе. Тот в своем привычном окружении, болтает с каждым почти что поочередно. Чертов центр своей вселенной, протри глаза, может, заметишь, что не одного глупого мальчика сводишь с ума? Момент, когда Чжэнтин его замечает, задерживая взгляд на волосах, Джастин растягивает, наслаждаясь. Реакция себя оправдывает. Чжэнтин, кажется, говорит что-то вроде “идите, я вас догоню”, потому как приостанавливается, а его компания мнется сперва, но все-таки уходит дальше. Джастин растягивает губы в довольной улыбке, когда Чжэнтин останавливается в трех шагах напротив. Далеко, но не существенно. - Мне сегодня шестнадцать, - сообщает Джастин вместо приветствия. Вряд ли Чжэнтин понимает, почему он начинает диалог именно с такой фразы, а потому немного неуверенно проговаривает поздравление. - С Днем Рождения. Значит, не помнит. - Я тебя сегодня жду. Не помнит или делает вид? У Джастина блеск в глазах от догадки, у Чжэнтина скованность из-за внеплановых разговоров, которые он, к своему сожалению, просчитать все еще не может. Джастин - вселенского масштаба пятно в его логично выстроенном мире. Со всей своей простодушной легкостью и беспечным отношением к жизни, но с упрямым “я не ребенок”, встающим поперек всякий раз, когда Чжэнтин проявляет себя как старший. - Хорошо, я приду тебя поздравить, - Чжэнтин знает, что первая пара начинается как раз в эту минуту, а он, как староста, должен был взять ведомость еще перед началом, но Джастин растягивает паузы, одаривая блеском темных глаз. - Мне не нужен подарок, но ты мне должен, - Джастин заламывает губы и двигается на шаг ближе. - Приходи ближе к вечеру. Джастин, несмышленый, решил, что такое дерзкое поведение все изменит? Чжэнтина распирает от смеха, но он только вздергивает брови: - Вот как? - и взлохмачивает светлую шевелюру, - Отлично выглядишь, солнечный мальчик. - Выдыхает раскрасневшемуся Джастину на ухо и толкается вперед, плавно огибая его по дуге, но заставляя затаить дыхание и ожидать. Уже в спину Чжэнтин мягко мурлычит “до вечера” и смеется, торопливо направляясь в сторону корпуса. - Тебе всего шестнадцать, - качает головой, - Опомнись, я не сплю с малолетками. Джастин не слышит, но сглатывает, когда понимает, что от напряжения сводит низ живота. Ему, наверное, следовало бы страшиться своей повернутости на Чжэнтине, а не возводить ее в культ, заставляя сердце грохотать набатом. Искать спасения на дне кармана, как делают это герои фильмов, кажется лучшим решением из предложенных. Шестнадцать - это первая ступень к совершеннолетию в Штатах. Штаты Джастин любит, у него даже имя на американский манер, растянуто, тягуче, звучит очень по-иностранному. Джастин нервничает, когда вытаскивает пачку с известным лого и знакомым дизайном из кармана, у брата такие всегда под рукой, можно было просто вытащить вслед за картой из куртки, но он хватится и придется несладко, поэтому вот эта новая неудобно лежит в руке, и Джастин запоздало понимает, что у него нет зажигалки, когда вытаскивает одну и неуверенно держит пальцами, глупо оглядывая асфальт перед носками кроссовок. В поле зрения попадают чужие черные ботинки. Очень дорогие черные ботинки. - Держи. Джастин смотрит на протянутую черную зажигалку, на широкую ладонь и, недолго думая, цепляет ее пальцами. Контраст телосложения, наверное, последнее, что должно волновать, когда смотришь на человека впервые, но Джастин проходится цепляющим взглядом и замирает, когда чувствует на себе такой же, только более долгий, и сглатывает свою 24/7 на дно желудка. С этим она не сработает. У Джастина в запасе нет средств обольщения, и это вторая странная мысль, за которой он себя находит. - Спасибо, выручил, - думать о том, что высокие скулы, широкий подбородок очень цепляют, третье преступление, совершенное в течение последних минут. Парень смотрит выжидающе, и до Джастина не сразу доходит, что ждут, когда он подожжет сигарету, затянется и вернет вещицу владельцу. Джастин крутит ее в пальцах, очень сожалея, что поддался импульсу и картинке в голове, призрачно мелькающей перед глазами. Вряд ли он будет выглядеть так же круто, учитывая, что это его первая сигарета в жизни. У парня испытывающий взгляд, он, кажется, уже предвкушает что-то, найдя его промедление крайне увлекательным. То, что тот останется крайне доволен всем этим представлением, Джастин не сомневается, так как зажигалка срабатывает только с третьего раза. Джастин мысленно хоронит себя под метровым слоем грунта, пускай Чжэнтин пройдется по верху, когда будет возвращаться с занятий, а ребята из его группы дотрамбуют, сровняя землю. Джастин затягивается, отводит сигарету от рта, выдыхая, и сдерживает кашель, проглатывая не до конца выпущенный дым. Горло саднит и позывы закашлять сдерживать становится невыносимо. Многозначительный взгляд почти что ласкает, Джастин прикрывает рот ладонью и топит улыбку, понимая, что накрывать вот так с незнакомого человека - это новое его, уже совершеннолетнего (на американский манер), преступление. Топчет сигарету подошвой кроссовка и достает пачку из кармана, красные мальборо ложатся в широкую руку, Джастин намеренно касается чужих пальцев. - Подарок за помощь, хочешь? Парень не удивлен, больше заинтригован. - Хочу. Джастин отрывает свою руку, оставляя пачку в раскрытой ладони, и улыбается. - А я тоже хочу. Парень сдавленно смеется в закрытые губы. - Подарок хочешь? - уточняет, понимая, что пауза умышленная и сама себя не прервет. - Именно, в честь Дня Рождения. - Мм - протягивает, засовывая пачку мальборо в карман пиджака. - И чего вам хочется в свой День Рождения? У Джастина светлые волосы и большие планы на день, которого он ждал еще с далекого летнего дня, когда в душную полночь Чжэнтин сжигал дыханием его шею и только шептал, что, когда ему будет шестнадцать, они попробуют, но сейчас он не готов, потому что для него это слишком рано, потому что Джастину ебучие пятнадцать, а у Чжэнтина правила, правильная голова, жизнь правильная, и ему за свое влечение к мальчикам (упаси господи, еще к малолетним) расплачиваться всю жизнь. У Чжэнтина все сложно и одновременно просто, как дважды два: Чжэнтин уверен, что вся ответственность на нем, а Джастин этим пользуется, беспечно и глупо, ведясь на поводу у того, что даже не понимает всерьез. У тебя никогда не было, ты будешь жалеть, мы не сможем общаться и длинный список мудрых доводов, к которым стоило бы прислушаться, но хотелось только противопоставить свои, такие же весомые, но которых не нашлось. Одно тихое, замеревшее в ночи - “но я хочу”. Джастин ждал шестнадцатилетия день за днем. - Поцелуй хочу, - тоска льнет к горлу, и получается не так уверенно, как бы хотелось, но эффект срабатывает: его приятель в дорогущем пиджаке и таких же дорогущих ботинках не ожидал, хотя, наверное, возможность подобного не отрицал. Тоска скребется, напоминая о настоящих планах и преступности опрометчивого заявления, но Джастин не настолько плохо разбирается в людях, чтобы не понимать, ему до Чжэнтина даже сейчас не достучаться. А его мурлыкающий смех “я не сплю с малолетками” поперек горла, выступает косым швом на шее. Кровь дорисовывается воображением брызжущей во все стороны. - Когда хочешь? - он не смеется, но в глазах прячется легкая тень насмешки, и Джастина это бесит почти также, как фальшивая доброжелательность Чжэнтина. Он думает о нем, и это наводит на мысль. - Сегодня вечером ты занят? Парень явно старше, но Джастин надеялся, что разница в возрасте не настолько бросается в глаза, однако прозвучавшее “сегодня вечером твой гэ не занят” без недовольного нажима, но все с той же поддевающей интонацией, эту надежду разбивает в дребезги. Неужели я выгляжу совсем мальчишкой? Он точно кажется ему забавным, а для Джастина это лучше, чем казаться милым, симпатичным или хорошеньким. Они обмениваются номерами, Джастин записывает Фань Чэнчэн, не уточняет возраст и разглядывает прямую спину, пока та не скрывается в дверях Пекинского университета. Где-то в другом конце этого корпуса Чжэнтин получает зачет автоматом, в его планах получить еще два за сегодня и закончить с сессией. В планах Чжэнтина точно нет американского совершеннолетия Джастина и намерения сдержать обещание. Даже той летней ночи, наверняка, не осталось в его памяти. Помнишь хоть, как держал за руки посреди фонтана, когда я смеялся, как безумный, стоя под холодным, но приятно освежающим потоком воды, что била в нас прямо из плитки? Спорим, что вспомнишь все, кроме своих рук на моих дрожащих пальцах? Джастин как раз направляет к выходу последнего гостя, мягко ведя за плечи к двери. Цюаньчжэ в полоборота не перестает интересоваться, почему ему так непременно нужно уйти в детский час, но Джастин несгибаем и куртку передает, стойко выдерживая надутые губы. Цюаньчжэ еще один друг, что его старше (хоть и на один год), и это, наверное, уже привычка - общаться только с теми, кто старше, чтобы чувствовать себя наравне с ними. - Люблю тебя, а теперь пока, - Цюаньчжэ дуется, но выскальзывает за дверь, а на лестнице округляет глаза, пропуская незнакомого парня подняться на этаж и направиться прямиком к квартире Хуанов. Цюаньчжэ решает, что это один из друзей брата Джастина, просто не знает, что того нет, и спускается вниз, не особо задумываясь по этому поводу. Джастин замирает вместе с звонком в входную дверь, кто это может быть, - всего два варианта. И когда он находит за дверью Чэнчэна, искренне сожалеет о своей опрометчивости. - С Днем Рождения, именинник, - Чэнчэн достает из-за спины букет каких-то желтых цветов, названия которых Джастин даже и не скажет, и довольно выставляет их впереди себя, выпрямляясь и отчего-то становясь выше ростом. Джастин смотрит на него, а потом переводит взгляд на цветы. Джастин не просекает фишку. - Я не мог прийти с пустыми руками, и мне показалось, что букет лучше всего подойдет ситуации, - Джастин принимает букет. - Нашим планам, - добавляет Чэнчэн, довольно наблюдая, как Джастин приоткрывает рот и тут же закрывает обратно. Отступает в сторону, приглашая зайти внутрь. Насколько хорошей была эта идея, Джастин уже не уверен. Десять из ста? Букет вставляет в чудом найденную в маминой комнате подходящую вазу и ходит с ней по комнате, думая, куда приткнуть, и пока не решается завести с гостем хоть какой-нибудь диалог. Вроде как, болтать с незнакомым человеком у себя квартире в одиннадцатом часу, с которым собираешься поцеловаться, не обязательное занятие. В условиях сделки явно такая графа не прописывалась. - На подоконнике отлично встанут, - советует Чэнчэн, и Джастин молча туда их и воздвигает, а потом уходит до холодильника и возвращается, спустя несколько минут, с холодным пивом. - Тортик не принесу, там не осталось, - ставит банки на диванный столик и садится на пол, руками проходясь по мягкому ворсу. - Прошу, - приглашает сделать также. Этот Джастин очень необычный, Чэнчэну давно не было интересно, когда искренне не знаешь, чего ждать следующим. Не хочется даже, и это весомая причина, чтобы быть здесь. - Жаль, я люблю задувать свечки вместе с именинниками. Джастин напрягается, понимая, что от вопроса про возраст его отделяет всего ничего, и отводит глаза от чужих к окну. - Сколько свечек из скольки сегодня задул? Светлые волосы не делают старше, Джастин знает. - Ужасно мало, - наигранно жалуется он. Давай, Джастин, какая ему разница, сколько тебе лет, какая тебе разница, что он о тебе подумает. - Это свечек или годиков? - Чэнчэн забавный. Джастин качает головой, поражаясь, насколько это проще, чем ему казалось. С ним просто. Не кажется, словно он в чем-то повинен и делает все неправильно. - Ужасно мало задул своих годиков, - пародирует интонацию под смех старшего и добавляет, неуверенно поведя плечами. Чувствовать вину за свой возраст - это то, что успело прижиться намертво, проглядывается в ужимках, остается тенью всех слов и действий. - Сегодня мне шестнадцать. На удивление Джастина Чэнчэна не особо впечатляет цифра. - В Штатах мог бы уже водить машину, - Чэнчэн отводит от себя шипящую банку и приподнимает ее вверх, - Поздравляю с совершеннолетием. А в Штатах я, к слову, был. Джастин не сводит с него глаз. Он потрясающий, он, наверное, в него влюбился или что-то вроде того, потому что хочется залезть на колени сверху. У Джастина горит шея, и банка пива, которую он допивает, далеко не первая. Он немного неустойчиво поднимается на ноги, сообщает, что сейчас принесет еще, когда раздается звонок в дверь. Из двух ожидаемых гостей один сидит прямо перед ним, другой, Джастин полагал, не решится прийти. Чжэнтин мягко улыбается, треплет его по голове, словно знакомится с новым цветом, и прошагивает внутрь квартиры. Джастин хочет себя задушить, потому что так нельзя было, не надо было днем быть таким кретином. Это самый ужасный план, ужасное отсутствие плана, ведь Джастин даже ничего не продумывал. - Знаешь, - начинает он, но Чжэнтин замечает ботинки, приставленные к стене, раньше. - У тебя еще гости? - наверное, Чжэнтин думает, что это Цюаньчжэ, потому как уверенно шагает до гостиной. - Привет, - голос Чэнчэна непривычно серьезный, но еще непривычнее хмурая растерянность Чжэнтина. - Привет. Не знал, что вы знакомы с Джастином, - его имя он произносит с нажимом, выделяя. - Ну всякое бывает. Джастину стоило бы спросить, в чем дело, что за кошка пробежала между ними, но интуитивно понимая, что это вряд ли улучшит ситуацию, Джастин прячется за своей нелюбимой милой улыбкой, предлагая Чжэнтину банку пива. Сможет ли он найти в его глазах просьбу простить (за что бы там ни было), Джастин не знает. Но Чжэнтин принимает протянутую банку и заходит вглубь комнаты, присаживаясь на место, прежде занимаемое Джастином. Чжэнтин с минуту смотрит на букет на подоконнике и, видимо, решая, что больше говорить не о чем, спрашивает, у кого такой плохой вкус. Джастин чувствует, как шею сдавливает затянувшийся плотнее узел. Почему его День Рождения в миг стал таким, стоит спросить у Вселенной, когда он останется один. - Чем тебя не устроили желтые каллы? - Чэнчэн не сердится, но, видимо, у них с Чжэнтином серьезные личные терки, потому как воздух от напряжения едва что не искрится. - Джастин, откуда ты знаешь Фань Чэнчэна? - не удостаивая того ответом, Чжэнтин поворачивается к Джастину, застывшему с банкой у губ, и выглядит очень серьезно. Джастину хочется заскулить: “у меня День Рождения, ребят, долгожданное, давайте сбавим обороты, а то воздух пылать начнет”, но вместо этого он только вполголоса проговаривает: - Мы сегодня познакомились у университета, - и ставит банку на стол, пить уже не хочется. От взгляда Чжэнтина - желание забраться под одеяло, сглотнуть и не высовываться, как от ночного кошмара. - Джастин, - он его имя растягивает, почти мурлыча. - Общение с ним не сделает тебя старше. Джастин от его голоса зажмуривается и только слушает, как кто-то встает из-за стола. Джастин уверен, что сейчас услышит что-нибудь вроде: “раз моей компании тебе не достаточно, я пойду” или “увидимся, когда повзрослеешь не только на цифрах”, но вместо этого: “спасибо за отличный день” голосом Чэнчэна. Джастин понимает, насколько он все-таки ребенок, только когда поднимается следом и задерживает за руку у входной двери. Джастину очень хочется топнуть ногой, надуть губы и завопить тоненьким голоском: “не уходи”, вместо этого он смотрит немного нахмурившись. - Останься? Чэнчэн качает головой. - Прости, но еще немного, и тебе придется нас разнимать. - На вопросительный взгляд Джастина он только добавляет. - Так уж вышло. Давай ты мне как-нибудь напишешь, и мы встретимся вдвоем? Джастин заторможенно кивает, пальцами проходится по мягкой коже на запястье, почти что поглаживает, и очень искренне не хочет это прикосновение прекращать. Чэнчэн на такое двусмысленное прикосновение только слегка улыбается. - Можно я подарок все-таки получу? - задумайся бы Джастин хоть на секунду, он бы все-таки не стал просить, ведь Чжэнтин в соседней комнате. Чэнчэн взглядом спрашивает: “точно хочешь?” и притягивает к себе за шею, когда Джастин согласно кивает головой. Джастин ожидал что-то вроде легкого прикосновения губ, но Чэнчэн оттягивает нижнюю, мнет, прикусывает, языком забирается внутрь и творит что-то такое запредельное, что Джастин сжимает запястье, словно это его единственный шанс не упасть, а под ногами не то пропасть, не то черная дыра, нырни и не вынырнешь. Джастин даже не замечает, как скользит руками по всему его телу, от груди до плеч, шеи, затылка, как даже пытается забраться под футболку, но ловит чужой смех прямо у себя во рту и останавливается, позволяя Чэнчэну в последний раз скользнуть языком по губам и отстраниться. Джастину, кажется, что Чэнчэн говорит “шестнадцать - это не мало”, но в ушах сказанное им на прощание “увидимся” и шаги по лестнице. Джастину кажется, что в соседней комнате не причина ждать каждый день, когда наконец станет достаточно, лишь причина находить минусы в себе без всякого повода. За что-то чувствовать себя недостаточно хорошим, важным, недостаточным. - Помнишь, прошлым летом было очень жарко, и мы пошли в парк к фонтану? - Джастин смотрит выжидательно, замирая в дверях в гостиную. Чжэнтин смотрит на него вполоборота: - Должен? Остаток долгожданного дня они проводят, допивая пиво, съедая заказанные суши, прячась за непримечательными разговорами, поперек которых неозвученный вопрос: “и все-таки, зачем ты привел Чэнчэна?”, который Чжэнтин не задает, видимо, решая побыть хорошим в его день. И только перед уходом он зачем-то сжимает его плечо: - Минхао, ты на самом деле еще такой мальчишка, - и уходит, оставляя с этой мыслью наедине. Шестнадцать - это те же пятнадцать, только свечек больше на одну.