Вот он и пришел к нам, дождь. Вернее, она...

      …Тор сидел вместе с Джастис и Александром в комнате ожидания. Сегодня утром он привез Диану на базу Мстителей в медицинский центр. У женщины начались роды. Благо, сумку для больницы они собрали заблаговременно, хотя и не планировали долго там оставаться.       Для Принс это были вторые роды, поэтому она была совершенно спокойна. Схватки переживала молча, чтобы не пугать итак совершенно разнервничавшегося мужа. Помимо этого, Богине сложно было сдерживать смех, видя, как тот суетится. Женщина села в машину, и, поглаживая живот, наблюдала за тем, как Громовержец усаживает их старших детей, уговаривая тех не драться.       Всю дорогу Алекс и Джей спрашивали, куда они едут и зачем. Толкали друг друга, чем нервировали своего отца еще больше. Когда дочери Зевса это надоело, она попросила детей немножко помолчать, пригрозив, что не разрешит им играть с сестричкой, которая вот-вот должна была появиться на свет.       На базе семью Бога Грома уже ждал медперсонал с каталкой. Его жену сразу же увезли, а самого мужчину вместе с детьми отвели в эту самую комнату ожидания.       Тор нервничал. Диана, зная о впечатлительности мужа, попросила его не присутствовать на родах. Да, Бог, да воин, смелый и бесстрашный. Но роды не для слабонервных. Хоть Тор таким и не был. Принс помнила, как Одинсон переживал в первый раз, когда она рожала. Как сходил сума, когда жену вызывали на миссии. И как плакал, когда, потерпев поражение, женщина долго не приходила в себя. Дочь Зевса слишком любила Громовержца, и поэтому оберегала, как могла.       Алекс и Джей бегали по комнате друг за другом, то смеялись, то дрались. Для Тора же время текло так медленно, что ему стало казаться, что он вот-вот потеряет рассудок. Наконец, дети обратили на него внимания, и стали просить с ними поиграть. Они прыгали возле отца, дергали за штанины и тянули к нему ручки.       - Давайте потом, - Одинсон попытался улыбнуться, - папа сейчас не может играть.       - Папа, - девочка посмотрела на Бога Грома очень серьезно, - тебе грустно? Из-за мамы и сестрички?       - Мне не грустно, - Громовержец погладил дочь по длинным мягким волосам, - я просто переживаю, - он вымучено улыбнулся.       - Папа, не грусти, - мальчик положил свои ручки отцу на колено. – Мы с тобой.       Тор потрепал сына по голове. Две пары таких же карих глаз, как и у их матери, сочувствующе посмотрели на Одинсона. Эмоции детей были искренними. Они не совсем понимали, что происходит, но чувствовали, что должны как-то помочь своему отцу. Для них появление сестрички было чем-то новым, непонятным, но в то же время, совсем не волнительным. Процесс, который происходил с их мамой, был для Алекса и Джей чем-то далеким для понимания. В отличие от их отца.       Рождение Рейн всколыхнуло в Торе старые болезненные воспоминания, как он чуть не потерял Диану и ребенка, о котором тогда еще не знал. И, несмотря на то, что беременность его жены протекала нормально, Одинсон все равно переживал, помня о тех страшных событиях.       - Папочка, - девочка подергала мужчину за штанину, - а нас ты тоже так ждал, как Рейн? – в голосе послышались нотки ревности.       - Конечно, ждал, птичка, - он поднял Джастис с пола, и усадил к себе на колено. - Очень хотел взять вас на руки, и поцеловать в маленькие носики, - губы Громовержца коснулись лица девочки, и та захихикала.       Увидев происходящее, Алекс принялся усердно прыгать возле отца, чтобы тот обратил внимание и на него.       - Иди сюда, - Бог Грома чуть нагнулся, и потянулся одной рукой к сыну, чтобы взять на руки и его.       Усевшись к отцу на свободную ногу, мальчик требовательно проговорил:       - И меня поцелуй.       - Да, мой генерал, - засмеялся Громовержец, и незамедлительно выполнил просьбу сына.       Довольный Алекс прижался головой к груди своего отца. И Тору стало как-то легче. Маленькие детские ручки, которые его обнимали. Сердечки, биение которых резонировало друг с другом… Все это успокаивало Одинсона.       - Папочка, - снова заговорила Джей, - а с тобой нас кто-нибудь ждал? – она подняла глаза на мужчину, ожидая ответа.       Ее брат тоже с нескрываемым любопытством уставился на отца.       - Нет, я сидел один, - просто ответил Бог Грома.       - Совсем один? – переспросила девочка. – Бедный папочка, - ее маленькая ручка погладила его бороду. – Грустил и никто тебя не жалел.       - Зато теперь у меня есть вы, - сопереживание дочери его немного растрогало, - теперь мне не так грустно, - у мужчины блестели глаза.       - Тор, - внезапно в комнату вошла одна из медсестер, - идите за мной, - она поманила Бога Грома рукой, - познакомитесь с дочкой…       - Уже? – Одинсон снова разволновался. – Можно, да?       - Можно, - женщина мягко улыбнулась.       Громовержец спустил на пол недоумевающих детей, и встал сам.       - Сейчас увидим сестричку, - пояснил Джей и Алексу мужчина. – Пойдемте, - он протянул детям свои руки, и те цепко схватились своими пальчиками за пальцы отца.       Мальчик и девочка притихли, ощущая какое-то волнение, исходящее от Тора. Молча идя рядом со своим отцом, они то и дело поглядывали по сторонам, ища глазами свою маму, но кроме длинного коридора с дверьми так ничего и не увидели.       - Где же мама? – жалобным голосом все-таки заговорила Джей.       Ее брат молчал, стараясь вести себя как мужчина. Как учил его отец.       - Сейчас мы ее увидим, птичка, - попытался успокоить дочь Одинсон.       Но голос у мужчины был слишком взволнованным, и он машинально несильно сжал ладошку девочки.       Наконец, медсестра подвела семейство Громовержца к палате, и, открыв перед ними дверь, проговорила:       - Проходите.       С замиранием сердца, держа своих детей за руки, Бог Грома вошел в палату жены. В комнате было светло и чисто. Диана лежала на кровати, и покачивала в руках маленький сверток с розовой шапочкой. Лицо у Богини было усталым, но счастливым.       - Мама! – закричали в один голос Джей и Алекс, и бросились к постели женщины.       Громовержец немного поколебался, и тоже направился к дочери Зевса. Ему очень хотелось прикоснуться к ней, поцеловать. И наконец-то взять на руки свою новорожденную дочь.       - Папа, подсади! – потребовала Джастис, у которой никак не получалось залезть к матери на постель, потому что та была слишком высокой для нее.       Одинсон вопросительно посмотрел на Принс.       - Помоги им, - попросила его дочь Зевса, - пусть посмотрят на сестричку.       Тор легко поднял Джей и Алекс, и посадил их на постель к Богине. Оказавшись рядом с матерью, мальчик и девочка принялись рассматривать лицо своей сестренки.       - Она такая малюсенькая, - удивленно проговорил Александр. – Мы тоже такими были? – он вопросительно посмотрел на мать.       - Конечно, - подтвердила Принс. – Такими же маленькими и милыми, - она улыбнулась.       - Можно ее потрогать? – спросила Джастис.       - Ну, попробуй, - предложила дочери Богиня.       Девочка осторожно одним пальчиком коснулась совсем крошечного носика своей сестры, и та закряхтела.       - Ой, - немного испугалась Джей, - я сделала ей больно?       - Нет, птичка, - Диана машинально поправила шапочку малышки, - она просто почувствовала твое прикосновение, - женщина подняла глаза на мужа, который все это время молча стоял возле постели, позволив старшим детям первыми познакомиться с новым членом их семьи. – Тор, иди сюда, - Принс показала на противоположную сторону кровати. – Подержи ее, пожалуйста, - когда мужчина подошел ближе, женщина приподнялась и протянула ему дочь, - руки уже затекли.       Одинсон принял Рейн из руки жены. В двух его ладонях поместилось все маленькое тельце ребенка.       - Она не сломается, - Богиня повторила фразу, которую сказала ему четыре года назад, когда то впервые держал на руках своих детей. – Она крепкая, как ее отец…       - Маленькая такая, - заворожено произнес Бог Грома. – Я уже и забыл, что они бывают такие маленькие, - мужчина осторожно положил девочку на одну руку так, чтобы ладонью поддерживать головку.       В это время Джей и Алекс начали прижиматься к своей матери, словно цыплята к маме-курочке. И та охотно взяла их под крыло, не отводя глаз от Громовержца с малышкой Рейн. Детям хотелось маминой ласки, и Диана, хоть и устала, приласкала своих малышей. В это же время Тор стоял возле окна, и осторожно покачивал маленький сверток, боясь причинить ему боль. Пальцем свободной руки мужчина погладил маленькую щечку. На мгновение глаза девочки приоткрылись, а губы растянулись в подобие улыбки.       - Она мне улыбнулась, - восторженно проговорил Одинсон. – Узнала папку. Да, крошка?       И, словно подтверждая его слова, девочка закряхтела.       - Немудрено, - продолжая поглаживать своих старших детей, примостившихся у нее на груди, Принс улыбнулась мужу, - ты ведь столько сказок ей рассказал, пока я была беременна… И откуда ты их столько знаешь?       - Мне мать рассказывала… - мужчина тяжело вздохнул. - Давно это было, - в голосе Громовержца проскочили нотки печали.       - Посмотри на Рейн, - Богиня попыталась сменить тему, - у нее твои глаза. Голубые.       - Я заметил, - мужчина улыбнулся. – Но они ведь могут поменяться, да?       - Могут, - согласилась женщина. – Но надеюсь, что нет. Хочу, чтобы у дочки были твои глазки. Они… Он очень красивый, - немного виновато улыбнулась Богиня.       Ей не хотелось напоминать мужу о его увечье. Но иногда обойтись без упоминаний об отсутствии глаза никак не получалось. Одинсон понимал это, и никогда не обижался.       - Было бы здорово, - Тор кивнул, и подошел к жене. – Она чудо, как и ты, - мужчина нагнулся к Диане. – Я тебя очень люблю.       Он хотел поцеловать Принс в лоб, но она подняла лицо, и, усмехнувшись, прошептала:       - В губы…       - Хочешь еще дитя? – пошутил Бог Грома, намекая на откровенность поцелуя. – Кто знает, до чего мы можем дойти…       - Может быть, - попыталась поддержать его шутку Богиня, но не все же выдержала, и засмеялась. – Дурачок, целуй давай…       - Здесь же дети, - он подмигнул Джей и Алексу, которые тут же весело улыбнулись ему в ответ.       - Получишь, - наиграно-недовольно произнесла дочь Зевса.       Придерживая Рейн, Громовержец все же поцеловал свою жену в губы. Очень чувственно и нежно.       - Ой, - Джастис закрыла глаза ладошками, - они снова целуются…       - Фе-е-е, - поддержал девочку ее брат.       - Кто-то сейчас получит по попе, - пригрозил детям их отец. – Наверное, нам лучше уйти и дать тебе отдохнуть, - обратился мужчина к Диане.       - Не помешало бы, - согласилась Принс, и несильно потерла виски, которые гудели. – Я немного устала.       - Нет, мы хотим еще побыть с мамой и сестричкой! - запротестовала Джей.       - Сестричке с мамой нужно поспать, - строго сказал Тор, протягивая Рейн женщине. – Говорите малышке «До свиданья», и пойдем обедать.       - Ну, папа! - снова подала голос девочка.       Мальчик, который был более сдержанным, просто сделал недовольное лицо.       - Без «ну», - Одинсон был настроен серьезно, и не собирался потакать детям.       - Не расстраивайтесь, - Богиня попыталась сгладить острые углы, - потом еще меня навестите. А когда вернемся домой, то будем вместе все время. Хорошо?       - Ладно, - первым согласился мальчик. – Пока, мама, - он поцеловал Диану в щеку. – Пока, Рейн, - Алекс наклонился, и чмокнул сестру в носик.       Та пошевелила губами.       - И я! – пискнула Джастис.       Двойняшки постоянно друг за другом все повторяли, соперничая между собой. И этот раз был не исключением – Джей повторила все действия брата в отношении матери и сестры. После этого Бог Грома поднял их с постели, и опустил на пол.       - Я зайду попозже, - он наклонился к Рейн, и коснулся ее лба губами. – Пока, моя маленькая принцесса дождя, - он повернулся к жене. – В губы? – усмехнувшись, спросил Громовержец.       - В губы, - твердо проговорила Принс.       - Ох, ненасытная какая, - очень тихо произнес Тор, после чего коснулся губ женщины своими.       Оторвавшись от жены, Одинсон отошел от ее постели, и, взяв насупленных Джастис и Александра за руки, вышел из комнаты…

***

      …Тор вернулся в палату к жене уже поздно ночью. Решив остаться на базе, он целый день возился с детьми, но усталости пока не ощущал. Мужчине нравилось о них заботиться, к тому же, он еще эмоционально не пережил тот факт, что у него теперь есть третий ребенок. К Диане Одинсон пришел, когда, наконец, уложил двойняшек спать.       В палате у Принс было темно. Горел лишь маленький ночник. Богиня спала. А рядом с ее постелью стояла кроватка с тихонько сопящей Рейн.       Бог Грома на цыпочках подошел к своим женщинам, и осторожно взял на руки малышку. Бережно прижав девочку к грудной клетке, мужчина стал несильно раскачиваться, чтобы не разбудить дочь. Она быстро пригрелась, не издав ни звука возмущения.       - Как подумаю, что тебя могло бы и не быть… Сердце сжимается, - неожиданно для себя, Громовержец сказал это вслух. – А сейчас ты у меня на руках. Маленькая… Теплая… Живая… - он посмотрел на лицо девочки.       Рейн поморщила носик во сне.       - Твоя мама сказала, ты крепкая как я, - Тор улыбнулся. – Она не права. Ты сильная, как она. Такая же Чудо-женщина, - он замолчал, прислушиваясь к размеренному дыханию Рейн.       Пока Одинсон стоял у окна, раскачиваясь с малышкой на руках, Принс проснулась от того, что почувствовала, как налилась ее грудь.       «Время кормить», - подумала женщина, и открыла глаза.       Сначала она вздрогнула, увидев, что в палате находится посторонний. Но, практически сразу Богиня узнала в нем своего мужа. Она улыбнулась, увидев, что тот прижимает к себе их дочь.       - Тор, - тихо позвала мужчину Диана, - подойди, пожалуйста…       Одинсон повернулся к жене лицом, и, виновато улыбаясь, спросил:       - Разбудил?       - Нет, - Принс покачала головой. – Ее кормить пора. Я чувствую, - она вытянула руки вперед, показывая, что хочет забрать у мужчины ребенка.       Бог Грома подошел к жене, и осторожно передал ей Рейн, которая видимо действительно проголодалась, потому что уже минут пять как кряхтела и недовольно попискивала.       - Тихо-тихо, мама здесь, - проговорила женщина, спуская с плеча больничную одежду. – Сейчас я тебя покормлю, маленькая моя, - она приложила девочку к груди.       Громовержец присел рядом с Дианой, и положил ей подбородок на плечо, чтобы было видно девочку. Руки Тора приобняли жену так, чтобы поддерживать ее руки, которыми она держала малышку. Его крепкие объятия были приятны Принс. Ей нравилось так близко чувствовать своего мужчину. Она прикрыла веки, вбирая в себя его тепло.       Дочь Зевса несильно покачивалась, невольно качая и Громовержца. Женщина приятно пахла, и испускала какое-то умиротворение, которое окутало Одинсона с головы до ног. Он вдруг почувствовал, что устал.       - Ты всегда любил смотреть, как я кормлю, - мягко улыбнулась Богиня. – Почему?       - Не знаю, - Бог Грома пожал плечами. - Просто это красиво. Сближает с чем-то настоящим, интимным, - он зевнул, и слабо коснулся губами плеча Дианы.       - Ты устал, - тихо сказала женщина. – Я чувствую, как ты вздрагиваешь, когда пытаешься не отключиться. Дети тебя совсем измотали, да? – обеспокоенным голосом спросила Принс. – Может, пойдешь, приляжешь?       - Потом, - Тор опять зевнул. – Хочу побыть с вами. Ты теплая такая… Мне хорошо, - губы снова коснулись плеча женщины.       - Придется уложить сначала Рейн, а потом тебя, - Богиня усмехнулась.       - О, я бы поспал с тобой с удовольствием, - Бог Грома потерся лицом о ее шею.       - Хочешь зачать еще одно дитя? - сдерживая смех, спросила женщина.       Она вспомнила не очень остроумную шутку мужа, и решила его подколоть.       - Может быть, - ответил Тор Диане ее же словами. – Если ты меня поцелуешь. В губы, - он негромко засмеялся.       - Ох, шутник, - Принс покачала головой. – Ладно уж, поцелую, - женщина повернулась лицом к Одиносну.       Тот поднял лицо, и их губы соприкоснулись. Этот поцелуй был очень интимным. И каким-то умиротворяющим. Ресницы Богини приятно щекотали лицо Бога Грома. Диана же ощутила на коже приятное покалывание от бороды Тора.       - Ты ведь знаешь, что я люблю тебя, - прошептала Принс, немного отстранившись от мужчины.       Громовержец прижался лбом к дочери Зевса, и, улыбнувшись, проговорил:       - У меня к тебе тоже теплые чувства.       - Спасибо, что сделал меня мамой… Снова, - Богиня говорила искренне, потому что была очень счастлива.       - Как ты там говорила? – он задумался, припоминая слова, которые как-то ночью сказала ему жена. – «Что приходит вслед за громом и молниями? – Дождь», - его губы снова коснулись ее губ. – Вот он и пришел к нам, дождь. Вернее, она…