В камере ожидания

Свежий воздух, запах цветов, витающий вокруг, яркое тёплое солнце. Прекрасный день в Икебукуро… но не для всех. Шизуо, как и обычно, выполнял свою работу вышибалы вместе с Томом, когда от дерзких слов должника парень внезапно сильно вспылил, тот решил убежать, и Хэйваджима, решив не мелочиться и закончить поскорее, вырвал скамейку и швырнул её в убегавшего. Скамейка разбилась прямо перед лицом того, оставив его с гримасой ужаса и потерей чувств. Шизуо заметил, что скамейка стояла возле полицейского участка только тогда, когда молодой сотрудник Кашими, юноша, который, по счастливой случайности, только был переведён в этот участок, но уже успел понять, насколько ему не повезло. Шизуо, посмотрев на дрожащего, с направленным на него пистолетом участкового, закурил, сделал пару глубоких вдохов, потушил сигарету и решил поддаться закону без проблем. — Эм, к-капитан, у нас есть свободная камера? — сказал полицейский войдя в участок. — Э? — капитан вскинул голову с бумаг и посмотрел в коридор. — Я тут привел н-нарушителя, — сказал тот, с испугом озираясь на заключённого, стоящего позади. — Стоп! Это же Гроза Икебукуро! Хейваджима Шизуо! — с удивлением воскликнул полицейский, поняв, что затея из-за спора поменяться с другом участками на день была очень и очень глупой. Впрочем, Шизуо выглядел достаточно тихо. «Думаю, будь он совсем буйным, от него давно бы уже избавились, так что…» — пронеслось в голове капитана. Кашими, смешавшись, замялся в нерешительности и даже хотел извиниться перед Шизуо, что не узнал того. Капитан же озабоченно потёр виски и ответил, что пустой клетки нет. — Ну, там уже кое-кто сидит — с неудовольствием бросил мужчина. — Д-да? А. А вместе их нельзя посадить? — спросил Кашими, вспоминая свою службу в участке в тихом и добром районе Кото, где пару раз за пять лет пришлось посадить несколько человек в одну камеру. — Да там обычный неопытный воришка, — отмахнулся капитан и повёл Хейваджиму, — Ничего не будет. На Шизуо с опаской надели наручники. Шизуо жутко раздражали и эта манера поведения, и чувствуемые наручники, и сама обязанность сидеть здесь, как провинившийся ребёнок в своей комнате, только без игрушек. От всего вновь захотелось покурить. Шизуо подвели к камере. — Выпустим тебя через несколько часов, которые положены, если за тебя не выплатят залог раньше — сказал капитан и открыл дверь, — заходи. Хэйваджима, заходя в камеру, застыл, рассматривая человека в камере: юноша, одетый в черную с мехом курткой и черные узкие джинсы, сидел в углу и что-то напевал себе под нос, сверкая своей самодовольной улыбкой, и, переведя взгляд на входившего, растянул свою ухмылку чуть шире. — Б-блоха?! — в изумлении и отвращении вскрикнул Шизуо. — Оя, не уж-то это Шизу-тян?! Какими судьбами? — корпусом повернулся юноша, оперевшись рукой на скамейку. Глаза его, искрясь, смотрели на Шизуо. — Рот закрой! -рявкнул тот в ответ и, подойдя к закрытой двери, схватился за прутья — Я не собираюсь сидеть в одной камере с ним! — Мне жаль, но у нас нет других камер, а… — внезапно Кашими почувствовал, что должен приструнить любого буяна, как бы страшен тот не был; голос его стал чуть твёрже, — вы-вы обязаны понести наказание, должное за ваше поведение по законам Японии. Взглядом Шизуо прожёг насквозь голову юного полицейского, что тот очевидно почувствовал, прикусив губу, но продолжая строго смотреть на заключённого. Шизуо цокнул языком и стиснул зубы. Он сел на лавочку, которая стояла напротив Изаи и отвернулся, чтобы того не видеть. В камере была тишина, и Хейваджима думал, что надолго, но нет — Орихара решил ее нарушить. — Ну так, что Шизу-тян? Как ты попал сюда? — поинтересовался парень. — Не твое дело, блоха! И, вообще, закрой свой рот, пока я тебе все зубы не выбил! — предупредил бармен, сжимая кулаки на скамейке. — Ох, как страшно! — наигранно тот прижал руку к груди, касаясь её только пальцами, а после, усмехнувшись, резко игривым жестом отвернул запястье, — Мы же в полицейском участке, если ты не заметил! Ты что хочешь подольше в таких условиях пожить? Неужели ты не смог оплатить свою конуру, и хозяйка тебя тапком выгнала? — Ублюдок, когда же ты замолчишь?! — Шизуо продавил немного скамейку там, где лежали его кулаки. — Хах, ты же и сам знаешь, Шизу-тян, — улыбнулся Орихара, — как можно меня заткнуть. Шизуо решил не отвечать, отвернувшись. Прошло 2 часа, когда Шизуо так же сидел на лавочке, а Изая то вставал, будто разминаясь, но всё время посматривая на часы, висящие над столом капитана, то что-то напевал себе под нос, то внезапно хихикал своим мыслям. «Умудрился же попасться полиции, — подумал Хэйваджима, — Лучше бы упустил того ублюдка, нежели терпел несколько часов с этим.» Но сделанного уже не вернуть, как и сигареты, которые забрали. Нервы были ни к черту, и хотелось курить, что могло хоть немного успокоить его. А сейчас в одном помещении, провонявшим насквозь запахом блохи, он нуждался в них ещё сильнее. — Э-эх, курить хочется, — громко протянул бармен. — В помещении нельзя курить — ответил капитан, явно увлечённый более фотографиями его друга, которые тот получил на телефон. Его друг сошёлся с местными полицейскими, с которыми он сейчас весело болтал, рассматривая самых забавных из заключённых, попадавших в участок. Капитан изнывал от скуки и зависти и почти позабыл о заключенных. — Тц! — цокнул Шизуо и вскинул голову к потолку, потому что наручники рассматривать уже надоело. — Оу, Шизу-тян, ты ведь умрёшь от ломки, да? — поинтересовался Изая и мягким голосом продолжил, — Ахх, загибающийся от желания, истощённый, упавший на пол и терзающий себя Шизу-тян лежал бы здесь, прямо под моими ногами, и таял-таял-таял-ха-ах-ха! Ха-аха-ха! Я бы всё отдал, чтобы на это посмотреть! Шизуо подошёл к решётке, посмотрев на часы, будто это могло ускорить время, и зная, что если тот продолжит, что-то в нём оборвётся вновь. — Ах, забыл! Животные не способны к разумной речи… — Да з-заткнись ты уже! — Шизуо разбил наручники и, отломив кусок скамейки, поднял руку. Внезапно Изая изменился в лице, наигранно испугавшись и позвав помощь. Полицейские, спохватившись, уже стояли с пистолетами. Шизуо отбросил кусок скамейки, но всё же получил электрический удар шокера по рёбрам. Когда участковые отошли, Изая вернулся к насмешливой гримасе. — Оя, Оя, Шизу-тян, видимо, ты не способен держать в голове две мысли одновременно, — усмехнулся информатор. Тот злобно фыркнул, вернувшись на место. Прошло ещё несколько томительных минут в тишине. Шизуо сидел и раздумывал, когда же его выпустят отсюда и Том придёт за ним и заплатит залог, который вновь пойдёт как вычет из зарплаты. А Изая продолжал ходить по камере, о чём-то будто говорить себе, рассматривать медленно поворачивающуюся минутную стрелку и отсчитывать, сколько времени ему надо ещё здесь просидеть прежде, чем за него заплатит залог Намиэ, заранее предупреждённая об этом новом обстоятельстве плана в работе Изаи. Время шло, а Том так и не приходил, Шизуо не мог и предположить толком, когда придет, отчего он в нетерпении перебирал пальцы, раздражённо наблюдая за движениями Изаи. — Да сколько можно мельтешить перед глазами?! — воскликнул в ярости Шизуо. — Шизу-тян, не кипятись ты так, а то из ушей пар повалит. Подумай сначала, может, я для тебя хожу — соблазняю… — захихикал информатор, но все же решил присесть. Изая все ждал: по идее, Намиэ должна была прийти с минуты на минуту. В любом случае, проводить ночь за решеткой в одной компании с животным он не собирался.Изая усмехнулся своим мыслям о забавах русских помещиков, которые закрывали крестьянина в одной с медведем. Да, похоже. Информатор не любил сидеть в тишине и, чтобы скоротать время, решил немного поболтать, ударившись в воспоминания: может, удастся вновь увидеть, как Шизуо колотнут током. — Хэй, Шизу-тян, а помнишь как ты… — Ты когда-нибудь пытался заткнуться? Всем от этого было бы луч… — Ахахах, помнишь, как ты пытался помочь одной особе? Она была тогда на год младше тебя. — Закрой рот, ты, блоха! — взревел тот и вскочил с места. — Она тогда была новенькой и только недавно приехала в Токио, и совсем не знала, что учится в одной школе с монстром — продолжал информатор, ехидно ухмыляясь и будто не замечая Шизуо, — её, кажется, приметила парочка идиотов, подошла познакомиться, несколько настойчиво познакомиться, хах-ха. А ты, лёгок на помине, как истинный герой, спас её. Ах-хах-ха! Никогда-никогда я не забуду, как она на тебя смотрела! — Изааааааяяяяя!!! -Ууу, ты у нас герой в тени, да, Шизу-тян? Не любишь, когда говорят о твоих подвигах? -Ублюдок, — Шизуо, скрепя сердце и скрипя зубами, держался от того, чтобы не размозжить голову Изаи о стену. -Или не хочешь вспоминать этот испуг, а? — протянул Изая, прищурив глаза и рассматривая ожидаемую реакцию: Шизуо вздрогнул и, желая не возвращаться к прошлому, тяжело вздохнув, боролся с собой, отведя взгляд, — Ну-ну, Шизу-тян… Стоило уже давно смириться, что монстров никто не любит. Изая с отвращением усмехнулся, отведя взгляд. Кольнул-то он Шизуо, но и в нём что-то шевельнулось. Шизуо же вскинул на него взгляд и, будто уже давно размышляя об этом, насмешливо спросил: -Уж не о себе ли ты? На мгновение камеру окутала гнетущая тишина. Она шептала что-то их сердцам, ковыряла прежние раны. Изая поморщился, отгоняя мысли, и натужно рассмеялся: — Аха-хах-ха-ха! Шизу-тян, не путай меня с собой. Козёл отпущения этого мира должен быть один. И это ты: я человек, а не монстр, который только и жаждет, чтобы кого-нибудь прихлопнуть своей силой. — Ты прав… Ты не такой, как я. Ты хуже: питаешься чужими эмоциями, чувствами, когда как своих уже не имеешь. Ты — монстр, Изая. Отвратительный, серый монстр, — Шизуо вскинул взгляд и вперился им в Изаю, выжидая реакции. Тот будто побледнел, хотел засмеяться — прикусил губу. Хотел посмотреть презрительно — не поднял взгляда. Он усмехнулся, приподнял подбородок, еле заметно вздохнув, повернул голову и блестящими глазами ответил на взгляд Шизуо. — Ууу, какие твёрдые слова, Шизу-тян, хочешь сделать мне больно? — в привычно насмешливой манере произнес тот. — Прости, но у тебя ничего не выйдет. Всё, что ты предположил, лишь бредни, которые, ты бы хотел, были правдой. Но, увы, таким монстрам, как ты, не дано понять человеческие чувства. — Заколебал! Монстр это, монстр то! А ты-то чем на человека похож? Так только, змея, впивающаяся в проходящих мимо людей ядовитыми клыками и портящая всем жизнь своим существованием! — сорвался уже на крик Шизуо. — Да всем было бы лучше, сдохни ты где-нибудь в канаве. Я бы и сам уже давно прибил тебя! — уже срываясь на рык выпалил блондин. — Так что же не сделал этого давно? — улыбнулся, прищурив свои глаза Изая — Убить тебя значит тебе проиграть. Я не стану убивать. Я не опущусь до твоего уровня. — Я ещё никого не убил. — Ты знаешь, о чём я. -… Хах, да ты ведь просто боишься осуждения? Убьешь — от тебя отвернутся даже самые ближайшие. Пса любят, когда он ласков — стоит ему укусить, его усыпят, — Изая смотрел на Шизуо искрящимся злобным взглядом. — Думай, как хочешь, блоха. Но не приравнивай нас, — в ответ на это Изая лишь усмехнулся. Вновь тишина накрыла камеру, лишь болтовня полицейских и мерное тиканье часов нарушали её. Изая водил глазами, то задерживаясь на часах, то смотря куда-то в угол. Тут оба заключённых услышали открывающиеся двери, чей-то новый голос и приближающиеся шаги. Капитан поспешил повернуть ключ в замке пару раз и, открыв дверь, сказал: — Хэйваджима-сан, за вами пришли. Шизуо молча встал и направился к выходу, но возле самого порога что-то, какое-то чувство дёрнуло, остановило его. Он обернулся на Изаю и бросил: — Твоя ложь не стоит ничего. Попробуй говорить правду. Я увижу, когда смогу поверить, — через секунду дверь в камеру вновь была закрыта. Изае что-то подобное говорили и уже не раз, но в этот раз то был Шизуо. Тот, кто считался его злейшим врагом, тот, кто, казалось бы, принялся бы за что угодно, приди к нему в голову мысли о Изае. Но этот твёрдый бархатный голос. Эта уверенность и искренность. Изая жадно повторял тот момент в голове: Шизуо говорил так сухо, обрывисто, со сведёнными к переносице бровями, однако в его глазах… Этот странный блеск глаз… Как бы Изая не желал чего-либо другого, но он видел, не мог не увидеть и не запомнить: в глазах читалось, сострадание. «Хах! О, неет, Шизу-тян, нет, нет, нет. Мне все это не надо, оставь на бездомных щеночков! — думал Изая — У меня всё есть, друзья, связи; меня-то люди не боятся, как тебя! — после этих слов, он ухмыльнулся, но получилось как-то неловко и не с той же ядовитостью. Он уронил голову на грудь, сжал губы и, разомкнув их, поводил кончиком языка по зубам. — Я не такой монстр, как ты… — пробормотал Изая себе под нос. Он прижал ладонь к груди и сжал руки в кулаки. Дрожь прошла по всему его телу, ноги занёс на скамью, согнув в коленях. Ему хотелось сжаться, спрятаться, чтобы не слышать и не видеть ничего. Какая глупая затея. Отдалённо он слышал весёлые дружелюбные реплики Тома, на которые с добротой отвечал Шизуо: Том волновался и отчитывал его за содеянное, на что тот отвечал лишь «извини» или «хорошо». Изая закрыл уши руками. Эти дружеские разговоры, эти забота и переживания. Всё ведь это фальшь! Глупо, мерзко! Он не желал это слушать, когда как в уме перебирал знакомых, которые могли бы сказать то же, могли бы прийти за ним: Намиэ, наёмники, Шики, сёстры… Нет, нет, всё бред, всё глупо… Нет в них и тени того, что было в одном только друге. Дверь вновь с шумом открылась, выпуская друзей. Полицейские вернулись к разговору. Изая остался один.