Вся его романтика

Рим любит новые технологии, празднества по неделе, красивых девушек и совмещение этих трёх. Внуков он тоже любит, но это совершенно другая история. Эллада смотрит на Рим и жалеет, что до невозмутимости Та-Кемет ей очень и очень далеко. Иудея посмеивается в своём кресле, а Британия занята вышивкой, а потому её больше ничего не интересует. — Что такое “селфи”? Иберия заливисто смеётся, запрокидывая голову, и болтает ногами, сидя на столе. Эллада хмурится и дёргает смоляной свой локон. — Фотография самого себя, — отвечает Британия, перекусив нитку. Эллада думает, что многочисленные греческие корни портят её жизнь. Светопись. Кошмарно звучит. — Девочки, двигайтесь, — размахивая палкой с смартфоном, хоть вся конструкция похожа на уродливую клюшку для гольфа, просит Рим и устраивается на диване между Та-Кемет и Британией. — Я хочу сделать романтическое селфи! Иудея изумлённо вскидывает брови, а Иберия склоняет голову набок. — Это как? — спрашивает Иудея. — Это когда вы все меня целуете, — скромно говорит Рим. — И мы все в кадре! Впятером они оккупируют Рим со всех сторон, а он улыбается и смеётся, требуя не трогать руку с палкой, а то выйдет криво. Иберия зарывается носом в его тёмные кудри, Эллада обвивает руками за шею с одной стороны и касается губами щеки, а в другую щёку Рим целует Иудея; Та-Кемет уютно устраивается под боком и обвивает мускулистый торс Рима, Британия и вовсе садится на колени… Они все смеются, когда наконец Рим говорит: — Ну всё, целуемся! — и нажимает на кнопку. Селфи Германия рассматривает, сидя на скамейке в одном из парков Берлина. Романтика Рима в окружении возлюбленных ускользает от него, но вышло весьма неплохо. Германия одобряет фото и идёт его распечатывать.