Ты знаешь, что со мной делали в тюрьме?

- Ты знаешь, что со мной делали в тюрьме? Олег слышал этот вопрос не в первый раз. Но каждый раз, реально, как в первый, весь внутри сжимался. Сергей повторял это только когда впадал в подобие сна наяву, случалось редко, но все же. Одного раза Волкову бы вполне хватило. Когда он ответил на звонок с незнакомого номера и услышал в трубке голос старого друга, все вокруг словно перестало существовать. Сергей звонил из «той» жизни, довоенной, Олег даже, кажется, почувствовал запах фирменных столовских переваренных макарон и вкус компота. Он хотел сказать Сереге: «Как я рад тебя слышать!» и «Я буду в Питере через месяц, давай встретимся!», но вовремя прикусил язык. Сергей Разумовский сидел в тюрьме за историю, от которой даже у наемника Волкова волосы вставали дыбом. Он не думал, что еще когда-нибудь услышит Сергея. И точно не рассчитывал, что бывший друг скажет в трубку: - Олег? Олег, вытащи меня отсюда, я не могу больше… - и добавит совсем другим, чужим голосом, - Это приказ. Я тебя нанимаю. И все началось. Волков подготовил и провернул операцию в Крестах. Поддавшись импульсивному порыву, решил выпендриться и подогнал к тюремному порогу вертолет, однако Разумовский не оценил. В воздухе, когда стало можно немного перевести дух, Олег смотрел на Сергея и не узнавал. Да, естественно, они все изменились за прошлые годы, но в случае Разумовского эта перемена была… очень странной. Он так и не состриг волосы, оставался все так же хорош собой, но, черт возьми! Если раньше Олег не мог сопоставить рыжего дрища из своего детства и весь кошмар, который натворил Гражданин, то теперь все сомнения отпали. Волков не знал, как объяснить, просто чувствовал. Да и смотрел на него Серега, как на чужого. В замке стало только хуже. Там новый Разумовский раскрылся во всей красе. Он не разговаривал – он плевался ядом, словно змея, унижал, уничтожал собеседников словами, даже если у него просто интересовались временем ужина. Наемники за спиной Волкова перешептывались и пожимали плечами, уж сколько на их памяти было странных заказчиков, а такой попался впервые. Но им-то было плевать. Это не они защищали Серегу от старших детей, не они сидели вместе на уроках, не они выполняли хозяйственную работу на благо детдома – Олег кое-как, а Сергей – всегда идеально. Когда Олег протащился от русского рока, именно Серегу он таскал с собой на концерты. И хотя тот не особо жаловал подобную музыку, они все равно прекрасно проводили время, даже не пили почти… Припоминая все эти мелкие события далекого детства, Олег не мог отвести глаз от Разумовского. Что-то в нем тревожило Волка. Что-то было не так… И однажды вечером, когда они сидели у камина вдвоем, Волков услышал это впервые: - Ты знаешь, что со мной делали в тюрьме? Не было смысла себе лгать – Олег догадывался. Но он надеялся, что эта тема никогда не всплывет. Что Разум не бросится мстить своим обидчикам, запихивая колья им в глотки и шипеть: «А ТАК тебе больше нравится?!» Серега всегда был слишком умным, но… Видимо, молчать он действительно не мог. А Волков просто не знал, что ответить и молился, чтобы Разумовский не продолжал. - Меня били… - безразлично перечислял Сергей, глядя на огонь, - Кололи лекарствами… Запирали в карцере… Меня… - ОСТАВЬ МЕНЯ!!! Охранник вздрогнул и врезал дубинкой по решетке, чтобы этот псих хоть немного успокоился. Но заключенный в своей камере продолжал орать, швырять немногочисленные пожитки в стену и действовать на нервы. - Да когда тебя уже признают невменяемым и запрут в дурку, а?! Каждую неделю одно и тоже! Заткнись, Разумовский! Это ты тут отдыхаешь на деньги налогоплательщиков, а я работаю! Заключенный опять что-то выкрикнул и затих. Станислав, охранник, закатил глаза. Ну, хоть немного тишины, а то с утра не затыкался. Обычно он звал врачей, и те уволакивали буйного полежать, прокапаться, отдохнуть, но сегодня было влом. Бумажной писанины больше, чем толку – все равно скоро Разумовский снова начинал буянить. Зато, какой шелковый ходил на встречи с психиатром! Куда только все девалось… Да уж, Стас. Работа тяжелая, зато зарплата маленькая. А перед Сергеем стоял Птица и улыбался. - Уходи, пожалуйста, - шептал гениальный хакер, самый молодой мультимиллиардер России, скорчившись в углу, - прошу… Пожалуйста… Мне больше не выдержать… - Так мы только начали, моя прелесть, - злобный демон шагнул вперед и склонился над Разумовским, погружая его в свою тень, в самого себя, - У нас с тобой впереди еще много великих дел! - Ты просто мое воображение… - Не оригинально! Не оригинально, Сереженька! – развеселился Птица, метаясь от стены к стене, - Давай поинтереснее, а то мне скучно! Давай! Ну?! Он захлопал крыльями, и Сергей почти оглох от шума, наполнившего крохотную камеру. Перья хлестали его по лицу и плечам, Разум обхватил голову руками, пытаясь спрятаться. На тыльные стороны ладоней тут же легли жесткие ладони Птицы, и демон расхохотался, прекрасно зная, что никуда от него жертва не денется. - Прошу, перестань! Иначе меня снова заберут… - Так пусти меня! Я ведь об этом тебе и твержу, глупый! Вместе мы будем просто непобедимы! - Нет! – от крика Сергей, кажется, вздрогнул сам, - Вон! - Разумовский! – рявкнул снаружи охранник, - Ты сейчас нарвешься, придурок! Последнее предупреждение! - Разумовский! – противным голосом передразнил Птица и фыркнул, - Тьфу. И долго ты собираешься терпеть к себе такое скотское отношение? Я бы мигом решил все твои проблемы. Все НАШИ проблемы. - Уйди, пожалуйста, - задыхался Сергей, - Уйди, уйди, уйди… - Что ж. Тогда пеняй на себя, тряпка. Я покажу, каково это – лишиться моей поддержки, - вкрадчиво пообещал Птица и исчез. В тишине прогрохотала решетка – медики пришли. Сергей затравленно поднял на них глаза. - Ну что, Разумовский… - врач скучающе поправил раструб перчатки и сложил могучие руки на груди, пока его ассистент набирал препарат в шприц, - Как по расписанию, правда? Волков не мог определиться, какие эмоции у него вызывает Разум. Богатство испортило его. Из вечно загруженного учебой, сложного в общении, но все равно очень хорошего парня, он превратился в едкое, ядовитое чудовище. Находиться с ним даже в простых деловых отношениях было невыносимо – он никого не посвящал в свой план, постоянно был на взводе, злился и почти все время проводил в своей комнате. Впрочем, Олег не мог его за это винить, не с наемниками же ему пивко хлестать, верно? И все же… Глубоко в душе профессиональный наемник Олег Волков оставался тем самым безбашенным мальчишкой из приюта и не мог оставить все, как есть. - Почему ты за мной таскаешься? – не выдержал Сергей и развернулся на месте, вынуждая и Волкова застыть посреди коридора. - Охраняю, - спокойно ответил Олег, - работа у меня такая. Волков был готов к паре нелестных выражений, но Сергей ничего не сказал. Только кивнул и пошел дальше, поманив его движением руки. Хозяйская комната, по мнению Олега полнейший китч и безвкусица, размерами напоминала теннисный корт. Ему тут было неуютно. Олег привык к казарменным условиям и здесь, в окружении желтопузых ангелов, бархата и завитушек, чувствовал себя лишним. Зато Сергей явно наслаждался. Он разлил в два бокала вино, отдал один Волкову и завалился на кровать, в пышные подушки. Не раздеваясь, прямо в обуви. Олег нерешительно огляделся. Мебели, несмотря на размеры, в комнате было немного. Ближайшее кресло стояло в нескольких метрах у камина. Подтащить его сюда? Хочет ли Сергей, чтобы Олег сидел буквально у его ног, или лучше будет отойти подальше? - Ну и что стоим? – ехидно поинтересовался незнакомец в теле старого друга и похлопал возле себя рукой, - иди сюда. Охраняй. Если Олег и почувствовал какое-либо смятение, то лицом себя не выдал. Он обошел кровать, забрался на нее, последовав примеру Разумовского, и устроился так же, как он – вытянув ноги, спиной на высоких алых подушках. Сергей усмехнулся ему, а потом положил на колени ноутбук и ушел с головой в работу, кажется, абсолютно позабыв о странном соседе. Олег полулежал на шикарной кровати в верхней одежде, держал в руках бокал вина и чувствовал себя идиотом. Шло время. Волков поглядывал на экран ноута, но мало что понимал. Только запоминал появляющиеся иногда в окнах браузера фотографии. Одну он узнал – Кресты, вид сверху. По такой же ориентировался, рисуя план спасения Разумовского. - Увидел нечто интересное? – вдруг подал голос Сергей. - Скорее, знакомое. - Молодец… Я всегда ценил твою фотографическую память. Единственное упоминание о том, что они вообще были знакомы до спасательной операции. Олег покрутил в руках опустевший бокал и спросил наобум: - Ты больше не рисуешь? Пальцы Разума замерли над клавиатурой. - Что? - Ты любил рисовать в детдоме. Помнишь, мы часами сидели в игровой, я машинки гонял, а ты вечно что-то рисовал. Меня, себя, страны, в которых хочешь побывать. У тебя даже друг какой-то воображаемый был, такой, с перья… - ПОШЕЛ ВОН! Олег вскинулся. Разумовский отпрыгнул от него, поджал под себя ноги и смотрел так злобно, словно его смертельно оскорбили. Грудь Сергея ходила ходуном, глаза разве что молнии не метали. - Серый… - Пошел вон, Волков! Чтобы духу твоего здесь не было, слышал?! Олег слез с кровати, оставил бокал на прикроватном столике, поправил плащ и направился к выходу. - Я не слышу ответа! – бесился позади Разум. - Так точно, - спокойно ответил Волков. Все произошло вечером, после прогулки. Сергей лежал с книгой. Сегодня у него был Шекспир. Разумовский не особо жаловал его лирику, но перед гением преклонялся. Да и выбор классической литературы в тюремной библиотеке был невелик. За дверью замерли чьи-то шаги. - Разумовский. Встать! Сергей приподнялся, вопросительно глядя на открывающуюся дверь. Вошел Стас, надзиратель, с дубинкой наперевес. Лицо у него застыло маской. - Что случилось? Сейчас свободное время. - Лицом к стене, живо! – резко приказал охранник. Сергей счел наилучшим вариантом подчиниться. Он отложил книгу, аккуратно заложив страницу, поднялся, подошел к стене и убрал руки за голову. Стас быстро обыскал его. Разумовский стоял, настороженно прислушиваясь. - Руки за спину. Заключенный послушался. На запястьях тут же защелкнулись наручники. Стас ухватил его за плечо и вывел из камеры, а затем повел за собой быстрым шагом. Разумовский оглянулся на открытую дверь своей камеры, начиная паниковать. - Куда мы идем? - Молчи, - процедил Стас сквозь зубы. Вдвоем они минули коридор блока С, свернули на узкую лестницу и пошли вниз. Сердце Сергея билось как ненормальное. Он никогда здесь раньше не был, и был уверен, что и не должен был быть. Охрана, мимо которой они проходили, делала вид, что ничего не происходит. Стас явно нервничал, и от этого Разуму становилось только страшнее. - Вот… - Стас остановил Сергея перед невзрачной дверью в полутемном коридоре, - тебе сюда. Разумовский инстинктивно отступил на полшага. Он подался к Стасу, пытаясь хоть что-то прочесть по его напряженному лицу. - Что там? Зачем я здесь? Охранник бросил на него виноватый взгляд и сказал очень тихо: - Ты это… прости меня. А потом он постучал в железную дверь. Все произошло моментально. Дверь распахнулась, Разумовского схватили и втащили внутрь, во тьму. Стас остался снаружи. Когда под потолком включился тусклый свет, Сергей застыл в немом ужасе. Перед ним стояли трое зэков. В центре горой выделялся тот самый ублюдок, что делал Разуму непристойные предложения в первый же день заключения. Тогда Чумной Доктор повредил ему палец и на некоторое время мудила отстал. Но на прогулках и в столовой Сергей то и дело чувствовал на себе его ненавидящий взгляд. Впрочем, Разума здесь много кто ненавидел. По бокам от громилы стояли еще двое, очень… опасные на вид. Бойцы. - Ну, здравствуй, товарищ Гражданин, - хрустнул пальцами один из них, со шрамом на виске. - Мы можем все решить без насилия, - едва справляясь с дрожью в голосе, быстро ответил Сергей, - что бы вы ни думали, я… - Ой, а давай без прелюдий? – скучающим голосом произнес второй, шагнул вперед и схватив Разума за плечо, ударил под дых. Разумовский, коротко вскрикнув, мешком упал на пол. - Ты зря так много выебывался. Сергей попытался заслониться, но, несмотря на выставленную руку, удар носком ботинка все равно пришелся ровно в живот. Зэк заржал, прислушиваясь к надрывному кашлю своей жертвы. - Давайте его на колени, ребят… - Нет! Удар в зубы заставил Разумовского замолчать. Из разбитых губ по подбородку потекла кровь, он прижал ко рту ладонь, в ужасе глядя, как двое заключенных тянут к нему руки. - Говорили, ты умный. Так сообрази своей больной головушкой, что с большими дядями лучше не спорить, - усмехнулся главарь, - большие дяди, если им понравится, могут и что полезное для тебя сделать… От других защищать, например… Ништяки подкидывать…Какой же ты все-таки красивый… Последнее он прошептал Сергею на ухо, подцепив пальцами мокрый от крови подбородок. - Ты не посмеешь меня тронуть… Я убью тебя. Со свету сживу, только попробуй!.. Никто не обратил внимания на его угрозы. Повинуясь жесту главаря, двое подпевал силой уложили Разумовского на живот, прижали, навалившись своим весом. Сергей пытался вырываться, скулил, ругался, брыкался, пока так не получил по затылку, что все тело разом обмякло и мир поплыл. Он не заметил, как с него стянули форменные брюки. И только когда стало уже слишком поздно, осознал, что это происходит с ним наяву. Что он действительно распят в тюремной каморке, один против троих отморозков. Осознал, что его ждет… - Неееет, нет, отпустите! Я не… Ааххр!. Сергей захлебнулся криком. Держали его на совесть. Разумовский, превратившийся в одну сплошную боль, не знал, сколько продолжался этот кошмар. Ощущал только, что через какое-то время место первого занял второй. А потом третий. Его все время держали на животе, в лицо Сергею никто не смотрел – оно насильников не интересовало. Под конец его снова начали бить, но Разумовский уже ни на что не реагировал. Обратно в камеру его уносил бледный, как смерть, Стас. Надзиратель свалил бесчувственное тело на койку, стараясь не смотреть на него лишний раз. Он ненавидел ЭТУ сторону своей работы, но сделать ничего не мог – за нее хорошо, щедро платили. Бывшей жене и двоим малолетним детям такие денежные вливания были просто необходимы. - Ты держись, Разумовский, - он похлопал Сергея по щекам, - скоро тебя заберут в лазарет. Дотерпи только и можешь швыряться у себя тут подносами сколько влезет. От тупой шутки Стаса самого замутило. Когда он покинул камеру и закрыл дверь, вслед ему из противоположного угла смотрел только Птица. В следующий раз они увиделись за столом. Сама эксцентричность, Разумовский пригласил всех наемников разделить с ним трапезу в одном из парадных залов. В честь события была нанята кейтеринговая компания и на несколько часов дворец погрузился в деловитую суету. Повара оккупировали кухню, официанты накрывали огромный стол, декораторы украшали помещение. Наемники только и успевали поднимать с пола челюсти, да ловить ароматы проносимых мимо блюд. Кое-кто вертел у виска пальцем – наниматель из разряда «странного» переходил в категорию «дурного богатея». Тем не менее, в назначенный час за столом собрались все. Разумовский сидел во главе стола, словно златогривый лев. Он улыбался, вел с ближними гостями светскую беседу и всячески поддерживал непринужденную обстановку, хотя некоторые из убийц за столом даже не знали, как пользоваться большинством вилок возле своей тарелки. Это был театр. Очередная смена декораций, чтобы Разумовский мог потешиться вволю. И он наслаждался… Олега посадили практически напротив, но Сергей еще ни разу не обратился к Волкову. Его как будто вдруг заинтересовали другие люди, их жизнь, семьи, домашние животные, хотя – Олег знал абсолютно точно – Разуму они были безразличны. Произошла первая смена блюд. Волков вдруг заметил, что тарелка Разумовского девственно чиста. Горячее он так же съел без остатка, хотя порция явно превышала потребность нормального человека. Когда принесли дополнительный алкоголь, Сергей взял слово. Он велеречиво поблагодарил собравшихся, сказал, что их вклад в его дело неоценим, пожелал всем удачи и сел. Между гостей незаметными тенями сновали официанты. Сначала они напрягали Волкова, но зря. Вряд ли кто-то из них знал русский и мог что-то подслушать. Да и слушать, как оказалось, было нечего – Разумовский не сказал ни слова о своих планах. Сидел только, довольный, аж светился, да трещал с обалдевающими наемниками, как будто они были лучшими друзьями. Хотя когда-то лучшими друзьями они были с Олегом… Легкие разглагольствования закончились так же резко, как и начались. Сергей побледнел. Улыбка сползла с его лица. Он отложил приборы, промокнул губы салфеткой, вежливо извинился и вышел из-за стола, ни на миг не задержавшись. Наемники переглянулись. - Чего это он? – спросил Макс, - утюг чтоль забыл выключить? Кто-то засмеялся. Олег веселья не поддержал, он догадывался, почему Серега так быстро сбежал. Перед дверью нанимателя Волков выждал несколько вежливых секунд и вошел, не постучав. Как он и предполагал, Разумовский был в ванне. Шумела вода. Потом все стихло. Когда Сергей, измученный, с мокрыми кончиками волос, наконец, вышел, Олег все так же ждал его, сидя на кровати. - Что ты здесь забыл? – тут же окрысился Разумовский, сжимая в руках полотенце. - Тебе нельзя столько есть сразу после тюряги, Серый. Жирное, жареное… И сладкое тоже, - Волков кивнул на ждущий хозяина поднос, заваленный глазированными пончиками, - Из таких мест здоровыми не возвращаются. Разумовский молчал, выгнув бровь. Потом цыкнул, отвернулся и продолжил раздеваться. - Ты что, заботишься обо мне? - Я всегда о тебе заботился, - просто сказал Олег. Сергей так на это и не ответил, Волков тоже молчал. Он вообще по жизни был не из болтливых. Хорошее качество для текущего рода деятельности. Разумовский, оставшись в одних трусах, прошел мимо Олега. Кровать позади наемника мягко спружинила под весом, он лег и укрылся, даже не убрав тонкое верхнее одеяло. - Запаришься, - добродушно заметил Волков. - Тебя не спросил, - глухо донеслось от подушек. - Мне уйти? Разумовский молчал так долго, что Олег решил – все, вырубился. Но не тут-то было. Сергей сонно покосился на своего верного пса и приказал: - Охраняй. - Так точно, - улыбнулся Волков. Глянул на стул. Все-таки надо подтащить. В следующий раз, когда за ним пришли, Разумовский защищался, как тигр. Естественно, он был еще слишком слаб, с трудом ходил и испытывал большие трудности с отправлением естественных нужд, но сдаваться просто так не собирался. Он кусался, дрался, хотя не умел этого делать, кричал, звал на помощь. Никто не пришел, хотя его крики слышал весь этаж. Стас и еще один охранник из другого блока волокли Разумовского силой. Путь по уже знакомым коридорам теперь показался Сергею невыносимо коротким. Его снова впихнули внутрь. Троица внутри, все те же гнусные морды… Разумовский пытался договориться с ними. Обещал деньги, много денег. Он даже мог дать им кое-какую власть, но первый же пинок по и без того отбитым почкам сделал свое дело. Сопротивляться трем озлобленным горам мышц Сергей не мог. - Мне больше нравится, когда ты валяешься у меня в ногах, - поделился главарь, пуская под потолок завитки дыма из самокрутки, - уж больно рожа у тебя, Разумовский, надменная. Так и хочется показать, кто тут хозяин. - Ты… Ты хозяин… - прохрипел Сергей. У него закрывались глаза. На сопротивление по дороге у Разума ушли все силы. Измученный организм стремительно сдавал позиции, все болело как в первый день. Тугая повязка на ребрах, призванная помочь срастить трещины, теперь только мешала дышать. - Повтори. - Ты хозяин… - Запомни это хорошенько, черт. А то я тебе такой душняк устрою, ложкой вены вскроешь, усек? Сергей зажмурился. Предательская влага в глазах его уже не волновала. Громила приказал поставить Разумовского на колени и подозвал к себе одного из быков. - Дай-ка ему. Тот с готовностью опустил штаны и ткнул в лицо Сергею полувозбужденный член. Разумовского затошнило. Он свел брови и попытался отвернуться, но второй зэк намотал на кулак его гриву, не давая даже дернуться. - Я уверен, ты не хочешь быть опущенным, красавчик. Было бы неприятно испортить тебе жизнь. Поэтому будь хорошим мальчиком и отсоси. И может быть, никто об этом не узнает. Разумовский закрыл глаза. Даже так он чувствовал этот омерзительный запах, эти алчные взгляды… Он убивал не тех. Начинать очищать город от чумы следовало с таких низов, как эти. Волосы натянули, Сергей с трудом, словно челюсть вдруг стала деревянной, приоткрыл рот. Он содрогнулся от отвращения, когда по губам раз, другой, третий ударил чужой хер. - Если вырвет, будешь жрать все обратно, ясно? - Ты можешь прекратить все это одним только словом, - сказал Птица, - впусти меня, и от этих уродов даже пепла не останется. Птица был с ним с самого начала. Персональный кошмар тенью следовал за отбивающимся Разумовским, мерзко улыбался, когда его били и унижали. Ждал. Сергей бросал на него испуганные взгляды, но Птица не вмешивался, хотя видел, как Разумовский нуждается в нем. - Трудно отвечать в таком положении, я понимаю, - издевался демон, огромной черной кляксой перетекая с потолка на пол, - но ведь можно и не вслух. Я пойму. Ты скажи… Я все пойму! Круглый птичий глаз показался из-под маски. - Ни-ког-да… - Ты все еще болтаешь? Горбушка, засади-ка поглубже, че халтуришь? Птица смеялся, когда Сергея силой укладывали на живот. Через некоторое время всем, даже, кажется, приходящей прислуге, стало понятно, что по Разумовскому плачет дурка. Чем больше времени наемники проводили в одном доме с нанимателем, тем очевиднее это становилось. Рисковый план Сергея вошел в финальную стадию. Прибывшие люди, «друзья Грома», которых Разумовский так щедро расселил по свободным комнатам, постоянно норовили то сбежать, то набедокурить, и в итоге Волкову, в обход прямого приказа нанимателя, пришлось устроить им круглосуточную охрану прямо в покоях. Наемники дежурили в три смены, по восемь часов каждый. Почти каждый вечер Сергей устраивал с кем-то из «гостей» приватные беседы. Волков неизменно присутствовал на каждой, стоял за левым плечом Разумовского, словно верный пес. Происходящее Олегу не нравилось, и не нравилось очень сильно. Сергей заигрывался. Он так далеко зашел в своей ненависти к Грому, что лучше бы и дальше мочил дорвавшихся до власти дегенератов – их не жалко хотя бы. Нет, этот сброд Волкову тоже было ни капли не жаль, но… Вообще так себе у Грома друзья были, если честно, чего только тот задолжавший предатель стоил. Да и остальные, включая его грудастых баб. Все как на подбор – находки для шпиона с советского плаката. Стоило привести и посадить под светлы очи Разумовского, как они сразу выбалтывали все свои гаденькие секретики. Что Гром любил, где гулял, чем болел, с кем спал… Последнее, почему-то интересовало Сергея так же сильно, как и Игоревы хобби. Олег предпочитал пропускать подобную информацию мимо аналитического отдела мозга. От греха. После «дружеских бесед» Сергей обычно места себе не находил. Он расхаживал по своей комнате, обдумывал, блестел глазами и улыбкой. Олега его настроения пугали. Теперь он оставался подле Разумовского сутками напролет, боялся, что тот выкинет что-нибудь… Навредит себе или окружающим не так, как планировалось изначально. А еще… Волков не признавался в этом даже себе, но он просто не хотел оставлять Разумовского одного. Стоило однажды увидеть, с каким лицом он просыпается от кошмара… Олег тогда заснул. Прямо в кресле, рядом с кроватью, где спал Сергей. И сам чуть богу душу не отдал, когда Разумовский заорал так, что люстры закачались. Олег с перепугу вцепился в подлокотники. Его собственный детский страх самолетов подкинул живописную картинку падения, но это прошло за долю секунды, а вот Серега все никак не мог отделаться от своего кошмара. Он отшвырнул одеяло и сидел, прижав руки к груди, глядя в одну точку в самом дальнем углу комнаты. - Серый… - Олег сам свой голос не узнал, так осип с перепуга, - Сереж, все нормально. Ты в безопасности. Я охраняю. Разумовский обернулся к нему с таким видом, будто только заметил. А может, так оно и было, черт его разберешь. Длинные рыжие волосы, которым когда-то завидовали все девчонки в детдоме, перепутались, закрыли часть лица. Он выглядел жалко. - Иди сюда, - почему-то сказал Олег, и Сергей почему-то подчинился. Волков аккуратно убирал пряди за уши, Разумовский сидел, как истукан, не двигаясь, только очень тяжело дышал, а когда Олег закончил, наклонился вперед и лег лицом наемнику на колени. Олег застыл. - Волк… - Что, Красная Шапочка? - Ты знаешь, что со мной делали в тюрьме?.. - Сергей, сегодня я хотел бы провести еще один тест. Пожалуйста, посмотрите на этот рисунок и скажите, что вы тут видите? Сидящий напротив заключенный привычным жестом убрал с лица волосы и откинулся на спинку стула: - Этот тест «корова», доктор, я знаю, какой ответ «правильный». И, кстати, не слишком ли он устарел? Кажется, сейчас никто не пользуется подобными тестами, ведь они не дают никакой конкретики. У вас кончается арсенал проверок для меня? Вениамин Самуилович Рубинштейн, психиатр Следственного изолятора №1, наклонил голову и внимательно осмотрел своего пациента поверх очков. - Сегодня вы на удивление активны, Сергей. - О, с чего это вы взяли? - Начнем с вашего поведения. С языка жестов. Впервые за все месяцы нашей с вами работы я вижу, чтобы вы открывали лицо. - У меня просто волосы отросли, - развел руками Сергей, - парикмахеры тут оставляют желать лучшего. - Вы не просто убрали волосы. Положение головы, ваша осанка и поза… Вы явно чувствуете прилив сил. И ваша самооценка совершенно определенно повышена. Разумовский только выгнул бровь. Вениамин Самуилович продолжил: - Скажите… Не связаны ли такие разительные перемены с недавним происшествием? - Каким происшествием? - Я говорю о том поистине ужасающем акте насилия… Преступлении, жертвами которого стали трое заключенных из блока С. Они получили многочисленные травмы, один из заключенных погиб. Кажется, у кого-то из них откусили половые органы. Разумовский выслушал все это со скучающим выражением лица. - И что же в этом ужасающего? Вероятнее всего, эти трое заключенных получили по заслугам. Может быть, вы не знаете, но здесь происходит много насилия. Кто-то должен за него отвечать. - Вы всегда отличались обостренным чувством справедливости. Разумовский подался вперед так резко, что мужчина отшатнулся. - На что это вы намекаете, доктор? - Кхм!.. Сергей, задорно улыбнувшись, вернулся на свое место. Сел, как ему полагалось, сложил перед собой руки, словно примерный ученик. - Пожалуйста, продолжайте. Вениамин Самуилович перевел дух. Махнул рукой уже всполошившейся охране. Когда дверь снова закрыли, он поправил очки и заметил: - Сергей, я здесь не для того, чтобы давать вам какую-либо оценку. Ярлыки «плохой» и «хороший» не относятся к психиатрии. Я вам не враг. Мне важно понять то, каким вы видите мир вокруг. Отрицаете, либо готовы сотрудничать с ним? Утренний солнечный луч упал на стол, на папку с документами по делу Разумовского и на черный телефон с включенным диктофоном. Доктор Рубинштейн излучал спокойствие и дружелюбие. Он ждал ответа на свою короткую, но прочувствованную речь, а Сергей… Сергей Разумовский больше не был Сергеем Разумовским. Он смеялся над доктором под своей остроклювой маской, он смотрел одновременно в нескольких направлениях и видел все, словно в изогнутой линзе. О, да, мир вокруг был таким замечательным и удивительным! - Я готов сотрудничать, доктор, - скрипнул голос Птицы и на стол в нетерпении легли его когтистые лапы, - Более того! Вы просто не представляете, как мне хочется, чтобы справедливость восторжествовала и все получили по заслугам! «Диссоциативное расстройство идентичности» ввел в строку гугла Олег и открыл в соседних вкладках браузера три первые ссылки. До этого он уже обчитался про шизофрению, теперь вот полез изучать вторую предполагаемую болезнь. Все началось с таблеток. Таблетки Разумовский глушил горстями, особенно когда заканчивал орать и бить зеркала. В первый раз, увидев это зрелище, Волков охуел и бросился оттаскивать нанимателя от колюще-режущих осколков, но не тут-то было. Разумовский одним точным ударом отправил его в нокаут, а когда Олег очнулся, Серега уже был тихий-мирный, с огромными оленьими глазами. Несчастный и замученный. Правда, это быстро прошло… С тех пор Олег загорелся идеей узнать, что происходит с бывшим другом. Он долго ждал возможности порыться в вещах Разумовского – Сергей был внимательным и мог запросто спалить его по как-нибудь не так уложенной сверху складке на пакете. Ночью тоже было рискованно – уже несколько раз Волков замечал, что Разум следит за ним, пока притворяется спящим. Жутковатое это было зрелище – яркие золотые глаза в щелях приоткрытых век. На счет глаз Олег тоже не все понимал. Он всегда считал, что Разумовский рыж и голубоглаз, по крайней мере, таким он его и запомнил с тех пор, как видел в последний раз. Но многое изменилось… Возможно, он сделал операцию? Такие операции вообще делают? Раньше можно было грешить на линзы, но ведь линзы снимаются на время сна. Терпения Волкову было не занимать, следить и ждать он умел. Когда Серега отошел поговорить по телефону, Олег будто бы невзначай прошел мимо прикроватной тумбочки с приоткрытой дверцей, юркнул туда рукой и вытащил пластиковую баночку с таблетками. «Азалептин» было написано на этикетке. Ниже шла какая-то медицинская ерунда мелким шрифтом, но ее можно было не запоминать, главное, название… Позже, у себя в комнате Олег погуглил расстройства, при которых применяют этот препарат и методом исключения выбрал два – шизофрению и ДРИ. Как жаль, что Волков не имел ни малейшего отношения к медицине… Чтобы хоть как-то разобраться, Олег разбил документ на две колонки и добросовестно выписал в правую признаки шизофрении, а в левую - диссоциативного расстройства. Многие совпадали, но вообще-то Разум больше подходил под ДРИ. По крайней мере, у него явно бывали провалы в памяти, хоть и очень незначительные, да и детство в детдоме можно было считать за травму, повлекшую расщепление идентичности… Главным доказательством, склонившим Олега в сторону ДРИ, было то, что Разумовский не считал свои галлюцинации (или что он там видел) нормой. Шизофреники свой бред за бред не принимали, а Сергей понимал, что происходит какая-то дичь и нервничал из-за этого. Пытался скрывать свои сбои, делал вид, что порезанные руки или жаркие споры с кем-то невидимым – лишь признаки его эксцентричности. Как же… Хотя… Ведь синдром дерева и стекла тоже на лицо. Олег так начитался, что голова заболела. Узнал он, бесспорно, много, но что с этой информацией теперь делать – не представлял. Если у Разумовского действительно расстройство идентичности, то второй, вот эта новая, злобная личность – определенно опасен. Интересно, это он «выжигал коррупционную чуму» в Питере, или все же сам Сергей? Или они делали это вместе? - Как сложно, - вздохнул наемник, закрывая крышку ноутбука. И тут же почувствовал, как его тюкнули в темечко. Олег поднял руку, нащупал ворону-альбиноску и погладил ее по теплой грудке. Марго издала какой-то невнятный звук, нахохлилась. Олег запрокинул бы голову, чтобы это увидеть, но не был уверен, что ворона не клюнет его в глаз. Мало ли. Это все же зверюга Разумовского. Поглаживая мягкие перышки, Волков вспоминал еще кое-что из описания Азалептина. В строке «передозировка» значились сонливость и апатия, и именно это он постоянно наблюдал в последнее время. Вот тогда-то Серега и начинал рассказывать, как тяжело ему приходилось. Иногда Олегу казалось, что в такие моменты на него смотрит тот Сергей, старый друг, который точно так же жаловался на обижавших его хулиганов. - Марго, ты хоть приглядывай за ним, ладно? Ворона каркнула и продолжила клевать кольцо у себя на лапе. Когда дверь комнаты для свиданий резко распахнулась, и влетел Олег, Сергей замер. Он до последнего не верил, что это произойдет. Так боялся, что план провалится! Все те дни, что прошли со времени его звонка, без вестей с воли, без подтверждения, что Волков вообще возьмется за это дело, Сергей метался в собственных думах, и каждый раз огромный монстр с горящими глазами и черными перьями подминал его под себя. Олег стащил с головы форменную шапку. Разумовский так и стоял бы истуканом, пялясь на друга, если бы не Птица. Демон толкнул его в спину, пронзительно крикнул и повернул остроклювую голову, бешено глядя на Волкова. - Ну наконец-то! – рявкнул Разум голосом Птицы, - Почему так долго?! - Я тоже рад тебя видеть, - искренне ответил Олег и позволил вырвать из своих рук спортивную сумку, приготовленную специально для Разума. На счету была каждая секунда. Сергей молниеносно сбросил с себя опостылевшую робу и принялся натягивать цивильную одежду. Если бы было можно, он зарылся бы в эту новую футболку носом и долго вдыхал бы запах свободы. Здесь, в плену казенных стен ничто не имело своего запаха. Все теряло свою индивидуальность – запахи, вкусы, даже сами люди. Здесь все растворялось друг в друге, пропитывалось серой холодной гнилью. Внезапно Птица насторожился, и Сергей, мигом забыв о лирике, развернулся к наемнику. - Чего пялишься? - А? - Какого ты смотришь на меня?! - Серег, ты попутал. Я жду, время идет. Разумовский фыркнул и как можно быстрее надел джинсы. - Это не мой размер, - раздраженно бросил Сергей, едва-едва застегнув ширинку, - я ведь написал тебе! Так сложно было купить нужный?! Волков обескураженно глянул на него: - Да нужный это размер, ты просто мускулистый стал. В такой форме, что хоть сейчас в отряд! Готов? - Да, - ядовито ответил Разум. Волков дал отмашку своим людям и быстрым шагом повел подопечного по зачищенному коридору. Сергей шел, словно на иголках. Он переступал через трупы со смесью отвращения и удовольствия, мстительно представляя, как будет корчиться в его руках Игорь Гром. Точно так же, как он сам корчился в руках Птицы… Коридоры, открытые двери, распахнутые решетки… Раз или два на их пути возникали охранники, но их снимали люди Волкова. Очень быстро и очень профессионально, Сергей даже испугаться не успевал. Впрочем, сейчас он мечтал только об одном – как можно скорее оказаться подальше от Крестов. Последняя двустворчатая дверь распахнулась перед ними и сердце Разумовского замерло. Они стояли во дворе для прогулок, как и были – в окружении глухих серых стен с колючкой по периметру. Не может быть. - А где машина?! У вас что, нет транспорта?! – заорал Сергей, перекрикивая ветер, - что за долбанная шутка?!! - Есть! – Волков, улыбаясь, ткнул пальцем в низкое, затянутое грозовыми тучами небо, - Посмотри вверх! И тут же сквозь шум непогоды прорезался другой звук – звук мощных лопастей, режущих воздух, по асфальту заплясал луч прожектора. Олег помахал пилоту и вертолет, накренившись на одну сторону, стал снижаться. - Забирайтесь короче! – из открытой двери высунулся наемник в очках и протянул руку для подстраховки. Волков похлопал Сергея по плечу. Разумовский, словно очнувшись, потянулся, ухватился за руку, забрался на подножку и его буквально втащили внутрь, а потом подтолкнули к дальнему креслу. В соседнее тут же упал Олег. Вертолет тем временем, осторожно и неторопливо поднимался, наемники перекрикивались с пилотом, и когда машина поднялась выше уровня опасных для лопастей стен, кто-то сказал: «Бля, нормально! Теперь погнали! Свет гаси!» Весь вертолет, и снаружи и внутри, погрузился во мрак и набрал скорость. Вырвались. Разумовский сам не заметил, что все это время держал ладонь на сердце. - Ты как, жив вообще? Сергей отвернулся от окна, где с волнением провожал ненавистные казематы и встретился взглядом с Олегом. Волков смотрел на спасенного с неописуемым восторгом и гордостью. - На, водички попей! – наемник всунул в руки Разумовскому прозрачную бутылку. Сергей покрутил ее между пальцев. В тюрьме он привык не доверять вскрытым тарам без этикеток. Долгожданная свобода начиналась прямо сейчас, с символического выбора. Пить Разумовский не стал. Вместо этого он достал единственно-дорогую свою вещь – украденный у Рубинштейна сотовый, заученным до автоматизма движением пальцев открыл галерею и вызвал на экран фотографию. - Вот твое первое задание. Запомни это лицо. Олег померк улыбкой и наклонился к плечу Сергея. В его голосе больше не было дурашливости, он снова превратился в профессионального наемника. - Кто он такой? - Майор Игорь Гром, - с непередаваемой ненавистью прорычал Разумовский, - Он лишил меня будущего. И за это… я лишу его настоящего! Гром оказался идиотом. Он заглотил наживку и радостно отправился навстречу смерти, наверняка в уме хваля себя за смекалку и прозорливость. Как же иначе, он ведь сам (сам, самостоятельно!) догадался, что Стрелков не настоящий фээсбэшник, и подчиненные его – особенно тот, с синими волосами, ведь все в ФСБ так ходят – тоже не настоящие. И задержание прямо в воздухе было, конечно, поистине блистательной идеей… Сразу видно, что тоже сам додумался. Майор как-никак. Когда заварушка в самолете подошла к концу, Олег бережно протер приклад автомата и присел на скамейку над валяющимся в отключке Громом. Вроде бы все шло по плану, а на душе кошки скребли. Сколько Волков ни всматривался в лицо этого блаженного, все никак не мог понять, чем же он так зацепил Серегу. Мент как мент, тупой, в меру удачливый. Он был уверен, что над делом Гражданина работало еще с десяток таких ребят, и повязать Разумовского у Грома получилось только из-за твердолобости и упрямства. Погеройствовал. Сергей сплоховал и попался. Бывает. Но не бежать же сразу из тюрьмы мстить. Со странной тоской Олег подумал, что сам бы, вне всяких сомнений, сначала занялся своим здоровьем, а потом уже убивал всех во имя справедливости. На справедливость-то тоже силы нужны. Самолет слегка качнуло, Гром ткнулся лицом прямо Олегу в мысок ботинка. Наемник не стал убирать ногу или поправлять майора. Пусть лежит, отдыхает. А то когда еще такой случай представится? Серега наверняка готовит ему жаркую встречу. Почему-то перед глазами как наяву встал этот жуткий его халат в полосочку. До этого Волков видел подобное только у стриптизерш, а тут Разум, весь такой в перьях. Фу, ну и фантазии… И все же. Ведь не убьет же он Грома сразу, верно? Ради простой пули в лоб вряд ли имело смысл проворачивать отсюда, из Венеции, весь тот грандиозный план с подрывом культурных ценностей и перевозкой в замок половины населения Питера? - Чем же ты ему так приглянулся, а? Просто в душу запал… Олег не сдержался и слегка попинал майорову морду лица. Сереге потом скажет, что так и было. Потихоньку наемники приходили в себя. Волков даже отчитывать их не стал, все равно вся эта идиотская миссия плавно подходила к финалу. Как только Гром окажется в руках заказчика и падет смертью храбрых, наемники будут свободны. Ну, может, помогут Разумовскому от трупов друзей Грома избавиться, если доплатит. А потом ищи свищи… Ни преступления, ни исполнителей. Как-то само собой получилось, что мысли Олега уплыли в недалекое будущее. Он, скорее всего, вернется обратно в Москву, шабашить на тех самых толстосумов, которых уничтожал Гражданин. А что будет делать Сергей? Наверное, останется в Европе, придумает, как очиститься перед законом, он же умный. Может быть, даже еще когда-нибудь воспользуется услугами друга детства… А что если напроситься к нему сразу? Телохранителем, например. За последние недели Олег в этом здорово натренировался. Да... пожалуй, так он и поступит. Самолет сел в начале шестого по местному времени. Пока Грома переправляли к замку, он успел прийти в себя и побуянить. Впрочем, Олег быстро его успокоил. Наемники были не в духе. Ребятам досталось от майора, до этого почти ежедневно доставалось от Разумовского… Они хотели покончить с этим странным заказом. Волков не мог их в этом винить. Вышагивая по красным коврам дворца, Олег просто-таки сердцем чуял скорое освобождение. Миновав лестничный пролет и маленький зал с золотым камином, побитая делегация из пятнадцати наемников и одного питерского офицера полиции оказалась в нужном коридоре. Олег понятия не имел, почему Разум назначил местом встречи именно невзрачный, обвешанный зеркалами тупик, но не спорил. Да и с чего бы ему спорить? Его дело работу выполнять, а уж к чудачествам Сергея он успел привыкнуть. Вот только, когда он увидел Разумовского, все радужные планы померкли. Что-то было не так. Очень-очень не так… Разбитые зеркала смотрели в мир мертвыми дырами глаз. Мириады искрящихся осколков, больших и маленьких покрывали пол под ногами человека, одетого в длинный плащ и остроклювую белую маску. Кажется, Гром что-то кричал и дергался, но Олег его не слышал. Он во все глаза смотрел на Сергея и не верил им. - Что это… Разумовский обернулся и поднял маску, обнажив еще одну – маленькую, прозрачную, пластиковую. Закрывавшую рот и нос. Он ничего не сказал. Только игриво улыбнулся и аккуратно нажал на кнопку пульта в своей руке. Послышался свист. Олегу моментально стало дурно. Газ! Сергей пустил газ! Надо убегать как можно ско… Он упал на ковер последним. Но все же упал. Когда дурман отступил, вокруг была тьма. По крайней мере, так Олегу показалось сначала. Потом проступил тусклый свет, лившийся от единственного светильника где-то по центру помещения. До Олега он не доставал. Вокруг находились люди. Почти все стояли – это Волков выяснил, пристально вглядевшись вверх. А потом он смог даже различить их лица – Макс, Сава, Нотик, Леха… Все его наемники и какая-то девушка, что жалась у самой решетки, подальше от мужчин. Так. Решетка. Собравшись, Олег заставил себя подняться на ноги – все тело было слабое и ватное, как после наркоза. Возможно, Разумовский использовал что-то из медицинского арсенала. Решетка была частой и крепкой. Толстой, словно изготавливалась для диких животных. Олег с опаской тронул прутья рукавом, убедился, что к ним не подведено электричество и тут же обнял их ладонями, всматриваясь в центр помещения. Это был один из залов дворца, Олег его узнал. Именно сюда Сергей приказывал стаскивать те квадратные плиты, светлые и темные. Ребята жаловались, что богатому психу делать больше нечего, только как давать им странные приказы, но Волков всегда знал, что Разум ничего не делает просто так. Вот и теперь не делал… Ровно напротив стояла другая клетка. Точно такая же, как та, в которой находился Олег и его парни. И в ней тоже были люди, много людей… больше, чем наемников. Там было темно, и Олег больше догадался, чем увидел, что они – те самые друзья Грома, которых он приволок сюда из Питера. Под снопом света стояли два кресла. В одном, без сознания, прикованный за ноги к полу, сидел Гром. Его явно еще не отпустило, он был расслаблен и спокоен, будто дрых дома в кровати. И почему-то майор был одет в ослепительно-белый костюм, которого раньше у него совершенно точно не было. Впрочем, догадаться, кто переодел мужика, было не сложно. Напротив Грома, во втором кресле устроился Сергей. Он был весь, с ног до головы в черном. Между ними стоял странный стол с пустой вертикальной тач-панелью. В голове Волкова заворошились нехорошие мыслишки на счет этой цветовой символики. Черно-белые квадратные плиты, черно-белые костюмы… - Что ты делаешь? – натужно прохрипел Волков. Сергей повернулся, бесстрастно глянул на него и бросил: - Веди себя тихо, а то разбудишь нашего гостя раньше времени. Я бы этого не хотел. - Выпусти нас! Наемники вокруг напряглись, взволнованно переводя взгляды с одного на другого. Но Сергей почему-то не бросился отпирать дверь клетки. Он только удостоверился, что Гром еще в отключке, встал и подошел к решетке, прямо к Олегу. - Серега, что ты творишь? Все, хватит, ты уже достаточно всех запугал, выпусти бойцов. Разумовский изящно выгнул бровь: - А я и не собирался вас пугать. Вы нужны мне, все без исключения. Паника зарождалась где-то под лопатками наемника. Больше всего его страшили не клетки, а сам Сергей. Похоже, он действительно не видел в ситуации ничего необычного. И вдруг по спине скользнул холодок. А это точно был Разумовский? - Скажи мне, - вполголоса, чтобы только собеседник слышал, спросил Волков, - ты принимал свои таблетки вчера? Пока меня не было, принимал? Ну же, ответь! Но Разум лишь наигранно покачал головой: - Понятия не имею о чем ты. - Серый! - О… А вот и наша мертвая царевна проснулась, - заслышав нервный вздох позади, откликнулся Сергей, - Больше болтать недосуг. Просто наслаждайся игрой, дружище. Сергей поднял руку и провел подушечками пальцев по костяшкам пальцев Олега, тех самых, которые добела сжимали решетку, а потом просто развернулся и вернулся на свое место. Гром вскоре окончательно проснулся. И вот тогда-то все и началось. Когда Сергей, растягивая слова и наслаждаясь каждой секундой своего триумфа, объяснял майору правила шахматной игры живыми людьми, в обеих клетках царило молчание. Девушка, запертая с наемниками, беззвучно плакала, парни потрясенно трогали свои ошейники. Теперь Олег видел, что все ошейники разные. На них были изображены фигуры – каждая отвечала за своего двойника на электронной доске между двумя противниками. Волков не успел опомниться, как погибла первая жертва. Она была из второй клетки, толком рассмотреть что-то было нельзя. Но капли крови, веером брызнувшие на шахматный пол под крики других пленных вряд ли можно было с чем-то перепутать. Один за другим начинали пульсировать диоды на ошейниках, один за другим гибли люди. Волков смотрел на это в ужасе. Даже в самом страшном сне он не мог предвидеть такого исхода. Гром орал. Угрожал, умолял, рыдал, как ребенок. Обещал убить Разумовского и сделать все, что он только пожелает, но Сергей желал одного – мести. И мстил с изяществом смертоносной змеи. А потом огонек запульсировал на шее девушки из их клетки и Олег понял, что начинается самое страшное. Наемники бросились от нее в стороны, словно от прокаженной. Девчонка выла, пыталась содрать с шеи тонкую смертоносную полоску, но тщетно. Эта зона отчуждения вокруг нее, чуть больше метра мертвой тишины и страха почему-то окончательно добила Олега. Он бросился к девушке, но Леха (Олег только потом понял, что Леха, в тот момент Волков не видел ничего, кроме яркого светящегося кружка) схватил его за плащ и удержал. Взрыв был странно тихим. Или, может, наемник просто оглох. Он видел, как шея несчастной, такая гладкая и красивая до, разлетелась алыми брызгами по всей клетке. Заряд в ошейнике, видимо, был небольшой. Голова не отделилась от тела, но от шеи остались жалкие куски – рваная трахея, ошметки соединительных тканей, связки, выстоявшие позвонки… С жутким звуком голова девушки упала ей на плечо, а потом и вся она, словно выдохнув, обрушилась на пол. - Мы все сдохнем, - прошептал над ухом Олега Алексей. Тишина, последовавшая за смертью первой в их клетке жертвы, умерла вместе с ней. - Из-за тебя! Это ты привел нас к этому маньяку! – Ника, здоровенный бугай, бросился на Волкова с кулаками. - Надеюсь, ты рад, что твой дружок вышел из тюрьмы! - Поговори с ним, хуле ты молчишь, Волков?! Мы не подписывались на такое! Его схватили и встряхнули за грудки, больше от безнадеги, чем от злости. Олег закрылся блоком, но тут же понял, что его больше не трогают. Даже Ника, и тот больше на него не смотрел – только на игроков в центре комнаты. Там что-то происходило. Гром, весь красный и потный, прожигал взглядом Разумовского, подпиравшего подбородок кулаком. - Хочешь следующий ход? – процедил сквозь зубы майор, - Ты его получишь! Писк прозвучал так близко, что Олег не даже не понял, откуда именно. И только потом сообразил – с его шеи. Наемники отступили. Ника перекрестился, Леха отвернулся. На лицах остальных был написан ужас. Олег понимал, что выглядит также, но поделать ничего не мог. К смерти невозможно подготовиться. Всю свою военную жизнь Олег Волков думал, что примет смерть с честью и не станет ее бояться. Но он боялся. Так боялся, как не боялся еще ничего и никого. Разряд пощекотал кадык. И… ничего не произошло. Обмирая от ужаса, Волков поднял глаза на Сергея. Тот сидел вполоборота к нему, откровенно раздраженный. - Гребаная китайская техника… На нее никогда нельзя положиться! Сергей поднялся и вытащил из-за пояса «беретту». Вороненое дуло взмыло вверх, уставилось наемнику прямо в грудь. - Придется все делать самому. - Серый… - Прости, Олег, - с лживым раскаянием в голосе произнес Разум, - Но правила есть правила. …в тот самый миг, прямо перед тем, как свинец оборвал его жизнь, Волков отчаянно искал в лице безжалостного убийцы того самого парня, с которым они когда-то дружили. Вечно занятого учебой или подработками, резкого с другими и неизменно приветливого с ним. И глаза у него были такие красивые, голубые, классно сочетались с яркими волосами. Да и с вечными свитерами, в которых Серега утопал, словно в море, тоже. Он был, черт возьми, такой душевный и прикольный. Улыбался всегда открыто. Почти никогда не лгал. Поэтому-то Олег с ним и дружил. Какие глаза все же были красивые… …голубые… Сергей вынырнул в реальность резко, словно из глубокого сна. Сердце неистово билось в груди от испуга, перед глазами плясали белые пятна. Легкие жгло огнем, будто он и вправду слишком долго был под водой, так долго, что забыл как это – дышать. Но постепенно страх отступил. Он снова почувствовал запахи, услышал звуки и несказанно удивился, осознав, что находится в лодке, точнее, на борту катера… Со скованными руками… Неподалеку стоял, держась за поручень, полицейский в темно-синей форме и в солнечных очках. - Что… Что произошло? - Comportati bene, altrimenti dovremo usare la forza¹. - Нет, зачем? Non ho fatto niente di sbagliato!² Полицейский молчал. Сергей ошалело осматривался, пытаясь зацепиться хоть за что-то, но никак не получалось. Вокруг все было точно таким же, каким смотрит с фотографий на обычных россиян живописная Венеция. Канал, дома, вросшие в воду, гондолы… - Никак не можешь понять, почему ты здесь, да? От звуков родного языка Разумовский вздрогнул. На сидушке прямо перед ним сидел Птица и сочувственно глядел на Сергея. - Ты?! Это ты виноват! Я так и знал, что не нужно было пускать тебя!.. - Тш-шш! – Птица нахохлился, вздыбил перья, и сразу превратился в огромный пугающий шар, - Ты ведь не хочешь, чтобы тебя снова били, правда? - За что? – пробормотал Разумовский, - Что ты наделал? - Я наделал?! Я наделал? Да я дал тебе столько сил, что ты смог обыграть своего заклятого Грома! Я вытащил тебя! Я убил их всех! Всех убил! Всех! Всех!!! Крики Птицы слились в резкое карканье и Сергей зажмурился, привычно пытаясь спрятаться от этого кошмара наяву. - Ты… убил Грома? Игоря Грома? Демон мгновенно замолчал, замер, а потом наклонился к Разуму, приподнял маску и залихватски ему подмигнул: - Нет. - Но… - Сергей почувствовал, что сходит с ума, - Кого тогда? - О! – собеседник вновь возбудился и забил крыльями, явно пребывая в восторге от совершенного, - Пчелкину, Дубина, Капустина, Филипенко, Волкова… - ЧТО?! - Stai calmo, questo è l'ultimo avvertimento!³ Сергей затравленно посмотрел на полицейского и снова перевел взгляд на Птицу, который только того и ждал. Перья почти сползли с него, он сидел, закинув ногу на ногу, и подпирал рукой щеку. - Вот так ты и сидел, когда решил застрелить его. - Застрелить? – севшим голосом переспросил Разумовский, - Не может быть, я бы никогда… - Пять пуль, - для наглядности Птица растопырил чешуйчатую ладонь, - Все в цель. Жаль, что в сердце не попал, но это уж не от меня зависит. Сергей закусил губу. Если Птица говорит, то это правда, он никогда не обманывает. А значит, он действительно, собственными руками убил лучшего друга детства. Возможно вообще единственного на всем свете человека, который понимал его и любил. Пять пуль. Все в цель… - Не стони, тряпка! Смотреть противно! Я отпустил тебя ненадолго, чтобы подарить подарок: посмотри в последний раз на красоту кругом. Ты ведь любишь красоту, верно? Любуйся. Долго еще не увидишь… Возможно, никогда. - Что ты хочешь сказать?.. Но Птица только каркнул вместо ответа и весь оброс перьями, так, что самые длинные задели воду за бортом. Теплое итальянское солнце падало на них, но не отражалось от поверхности. Птица сжирал все, к чему прикасался. Тепло и свет в том числе. «Долго не увидишь красоту». Разумовский содрогнулся. Он совершил преступление. Его выдадут в родную страну и там закроют. Судя по количеству перечисленных фамилий, уже навсегда. Перед глазами снова, как наяву, встали картины тюремных будней. Изнурительная работа. Отвратительная еда. Антисанитария. И… И насилие. Боль, которую ничем не заглушить, ненависть, от которой вскоре не останется и следа. Втоптанная в грязь гордость. «Засади ему поглубже, Горбушка». «Кто тут хозяин?» «На живот его. И морду поверните, хочу кончить на нее…» - Я не хочу снова в тюрьму. Демон щелкнул клювом. - Я не хочу в тюрьму, слышишь ты, уродливая тварь?! - Calmati, signor! - А придется, Сереженька. - Нет! Только не это снова! - Sparerò! - Тебе что, не нравится мой подарок? - Senor! - Я не вернусь туда!!! НИКОГДА НЕ ВЕРНУСЬ!!! Разумовский взвился на ноги и влетел в полицейского, изо всех сил пытаясь достать ему до горла голыми руками. Он не видел и не слышал, только бил и драл, крича, что больше никогда не даст над собой издеваться, а пернатый демон, по-птичьи прыгая с борта на крышу и обратно, смеялся так, что рябью ползла вода. Выстрел разорвал эту какофонию звуков. Разумовский сполз на дно катера, медленно съежился, размазывая по белоснежному покрытию кровь. Он снова захлебывался. На губах пенилось. Между пальцев, прижатых к животу, было мокро и горячо. Птица молчал, грустно склонив набок голову. ¹ Ведите себя спокойно, или мы будем вынуждены применить силу. ² Я не сделал ничего плохого! ³ Сохраняйте спокойствие, это последнее предупреждение! Спокойнее, синьор! Я буду стрелять!