Все слова-шум дождя...

Спектакль закончился. Был прохладный августовский вечер. Пронзительные сквозняки, подстерегавшие у подворотен, гоняли редкие пожелтевшие листья и вызывали грусть по уходящему лету. Они шли молча, заново переживая сыгранный сюжет, и тишина засыпающих улиц как-то по-особому обостряла ощущения и мысли. Машину он припарковал за два квартала от театра и переживал, что идти далековато. Но теперь они возвращались, она держалась за его теплую руку, и ей хотелось бы гулять и ним всю ночь. Отсутствие слов нисколько не мешало им слышать друг друга, достаточно было взгляда, жеста или легкой улыбки. Она очень любила его улыбку- уголки губ задорно поднимались вверх, а прищуренные глаза становились озорными и бесконечно ласковыми. Ирония судьбы…. Их снова объединяло уголовное дело, тайны проходных дворов и тихих переулков любимого района, горечь недосказанности и незримая струна, которая еще недавно готова была разорваться, а теперь радостно звучала в сердце. Последние два месяца они встречались часто, и уже не нужно было выдумывать причину. Он провожал ее на Чайковского и возвращался к себе на Джамбула, а иногда, она поджидала его на набережной Фонтанки. В ее прихожей появились его персональные тапочки, их встречи были наполнены теплотой и пониманием. Она берегла тонкое равновесие, наступившее в их отношениях, но в чем-то сомневалась, а он всегда уходил с тайной надеждой в душе.  — Приглашаю поужинать и еще, нам надо обсудить предстоящее заседание суда, — неожиданно прозвучал ее голос, когда машина въезжала во двор.  — Да как-то неловко в столь поздний час, — радостно оживился он, остановил машину и лукаво посмотрел на нее.- Вам же завтра на работу, а судебные дела подождут еще денек. Или Вы о моем желудке беспокоитесь? -Не надо кокетничать, я догадываюсь о Вашем меню! У меня все почти готово, — и отшутилась — Должен же кто-то хвалить мою кулинарию! Вообще-то, он и не собирался отказываться, да и зачем лишать себя удовольствия быть ближе к дорогой ему красивой женщине. Он расставлял столовые принадлежности, она хлопотала около духовки, подсыпая на противень приправы и сыр, попутно рассуждала, как лучше построить его выступление на суде. Наблюдая это действо, он удивлялся, как же профессия изменяет людей. И этой чуткой, интеллигентной умнице готовить приговор о пожизненном не сложнее, чем запекать судака. Да уж, Ваше Величество, женщина…- и какой цинизм!  — А давайте выпьем Шабли? — заговорщицки предложила она. -Сударыня! Я же за рулем, а Вы меня соблазняете, — оживился он, заметив шутливые нотки в ее словах, — однако, с удовольствием за Вами поухаживаю. -Ах, сударь, извините за неуместное предложение! — она наигранно склонила голову, изобразила реверанс, и они вместе рассмеялись. Ужин не заставил себя долго ждать, и вдыхая аппетитные ароматы он признался, что его желудок поет, предвкушая истинное гастрономическое удовольствие. Их разговор о судебном слушании постепенно перетек в дружескую болтовню о детях. Она рассказывала о летнем лагере, где отдыхала приемная дочь и сетовала, что очень скучает по ней. Ее гость увлеченно рассказывал о недавнем походе в цирк с маленьким внуком, и, как потом они ели голубое мороженое, а малыш подумал, что оно сделано из пляжных тапок. Она разглядывала его по- детски счастливое лицо и улыбалась. Он любовался ее яркими подвижными губами, тонул в глубине ее темных глаз. Впрочем, сегодня она смотрела на него по особенному, он чувствовал этот взгляд всей кожей и не мог угадать, что изменилось под полуприкрытыми, бархатными ресницами. «Чего ж ты хочешь? — вертелось в голове, — просто скажи! Зачем эти кошки-мышки?» Еще во дворе, выходя из машины ее посетило откровение. Ведь страстное увлечение его персоной уже никак не может оставаться в границах тех условностей, которые она сама создала и теперь не может устранить. И как понять, что это — эмоции, одиночество или … как назвать, то тревожное чувство, которое захватило ее и рвется наружу? Чашки уже наполнились терпким чаем, а что после? — она опять должна была остаться одна с этим тайным чувством…. до утра, до его звонка, до встречи. Ее тяготила собственная нерешительность, а к глазам подступали слезы. Но всем своим существом она продолжала улыбаться. Остановив свой взгляд на кухонных часах, он показательно удивился.  — Пора и честь знать… спасибо Вам за чудесный вечер, — поблагодарил он и уже встал из-за стола, как вдруг увидел ее блестящие от слез глаза. Он замер в недоумении, она тоже поспешно встала и как-то слишком решительно шагнула к нему.  — Не надо, — невнятно и отводя глаза, прошептала она. Непонимание происходящего застучало пульсом в ушах, его мысли вихрями носились в голове. Что-то из глубины разума заставило сделать еще шаг и погладить ее плечи. Никогда еще он не нарушал ее личное пространство, а сейчас она была так близко!  — Не надо?.. Что? — переспросил он и обрадовался, что сумел придать голосу нужную интонацию.  — Уходить не надо, — и прижалась к его плечу. «Никуда не уйду!» — бешено стучало сердце, и уже не сдерживая страсти, он обнимал желанную женщину, ощущал ее дыхание на своей шее и ловил запах ее локонов. Все силы его души и тела соединились в желании дать как можно больше нежности той, которая бессильно прильнула к его груди. Она подняла глаза, хотела что-то сказать или ждала ответа, но все вокруг кружилось, и она видела только его восхищенный взгляд. От нежданной ласки сбивалось дыхание, и нужные слова никак не находились. -Все слова — шум дождя, — тихо ответил он, касаясь губами ее уха. -Пойдемте…., — позвала она.