lipstick

Это происходит совершенно случайно в один из выходных дней. (Юри уверен, что из таких случайностей обычно получаются либо исторические открытия, либо кромешные пиздецы.) (В их случае это скорее исторический пиздец.) Он и Виктор целенаправленно едут в отдел парфюмерии и косметики в одном из моллов Питера. Виктору нужен новый одеколон, и он хочет попробовать что-то новенькое, поэтому вот уже около часа кряду он терроризирует девушку-консультанта, опрометчиво предложившую свою помощь в выборе. Юри опустил руки минут двадцать назад. Стоять предметом мебели около мужа, активно обсуждающего тонкости парфюмерии с вымученно, но вежливо улыбающейся Ксенией, то еще удовольствие, поэтому он решил бесцельно побродить меж рядов. Отдел мужской косметики здесь не менее внушительный, чем женской, но привлекательного для себя Юри находит мало. Разве что ненадолго залипает у стенда со средствами для укладки волос, рассматривая баночки с дорогостоящими гелями различной степени фиксации. Незаметно для себя Юри переплывает к женской косметике, и в глазах начинает рябить. Он ходит меж рядов, путаясь в нитях ленивых мыслей, иногда ловит свое отражение в многочисленных зеркалах, подмечая, что с каждым разом его лицо все более и более заебавшееся. Тем не менее, он стойко терпит. Он знает, что обстоятельность Виктора в скором времени обернется ему долгими часами приятного времяпрепровождения в аромате нового парфюма его мужа, раскрывшегося на коже пока неизвестными, но наверняка тонко и органично вплетающимися в его собственный запах нотками. Юри всегда балдеет от запаха Виктора. Бесспорно, его старый одеколон был великолепен, но если Виктор хочет изменений, Юри только за. (Юри в большинстве случаев за то, чего хочет Виктор.) – Я бы посоветовала вам присмотреться к линейке матовых помад от Nyx. Четкий голос консультанта врывается в голову задумавшегося Юри резко, и он понимает, что просто подошел слишком близко. – У них отличная серия в темном цвете. К вашей коже подойдет почти любой. Слова оседают в голове лишь частично – Юри все еще не настолько понимает быструю, пусть и отчетливую русскую речь, но основной смысл он улавливает. Молоденькая клиентка смущенно бормочет отказ и с неловкой поспешностью семенит на выход, консультант едва заметно пожимает плечами, фыркая, и уходит в другую часть зала. А Юри остается напротив стенда с косметикой от Nyx. Его взгляд прикипает к стройным рядкам коробочек и пробников. – Вот ты где прячешься. Я уже обыскался. Голос застает врасплох, и Юри вздрагивает, оборачиваясь к сияющему улыбкой Виктору. – Выбрал? – интересуется он. Виктор лишь довольно кивает и чуть ведет рукой с зажатой в ней темной коробочкой. Его взгляд заинтригованно ввинчивается прямо в Юри, кажется, пытаясь вычитать все мысли, досконально изучить. – А ты? Присмотрел что-то интересное для себя? – в голосе звучат лукавые нотки. – Ох, нет… – Юри смущенно ведет плечами. – Это не… Я просто хотел скоротать время и случайно забрел сюда. – Вот как? А твои глаза говорят об обратном. – Виктор подступает на пару шагов ближе, обжигая дыханием щеки, и гипнотизирует своим я-все-о-тебе-знаю взглядом. – Ну же, я уже заинтересован. Его шепот опасно балансирует на той грани интимности, которую обычно не выносят за пределы спальни. – Виктор, имей совесть. Мы в общественном месте, – одергивает Юри, чувствуя, как к лицу медленно приливает тепло. – А тебя это останавливает? С кошачьей ухмылкой Виктор подается вперед и, когда Юри уже уверен, что сейчас его зацелуют до дрожащих лапок прямо посреди магазина, увиливает в сторону, направляясь к стеллажу с никсовской косметикой. Пробежавшись взглядом по ассортименту, Виктор с безукоризненной точностью останавливается на помадах. Пальцы подцепляют один из тестеров, и он чуть оборачивается, стреляя глазами из-за плеча. Юри как заколдованный тянется к нему на слабеющих ногах. – Итак, я прав, – хмыкает Виктор, попутно свинчивая крышку. – Дай мне свою руку. И Юри не в силах ему сопротивляться. Небрежная черта глубокого сливового цвета влажно ложится на тыльную сторону чуть дрожащей ладони, и Виктор стискивает ее в своих пальцах, оценивающе рассматривая результат. Он хмыкает и тянется за другим цветом. Вскоре руку Юри расчерчивает целая прорва цветных полос, а на его лице не остается не покрасневшего места. Виктор задумчиво поджимает губы, рассматривая результат, и решает: – Я хочу вот эти два. Ох, Божечки, думает Юри. Я хочу, гремит у него в ушах. Что ж ты делаешь, читается на его обреченном лице. А Виктор невозмутимо идет к кассе. Он довольно щебечет о чем-то с кассиром, на вид совсем еще мальчиком, который заметно смущается от внимания, направленного на него, пока пробивает их скромную – жаль, не по ценнику, – покупку. Юри не слышит их. Юри не слышит ничего. Юри понимает, что сегодня Виктор в очередной раз сломает его. (Ох. Юри этого хочет.) Ладонь обжигают ровные линии. Юри видит в них свой нитевидный пульс. Виктор берет его за руку, бодро шагая к выходу. Прохладные пальцы, поглаживающие горящую кожу, кажутся почти спасением. *** Дома все вроде бы невинно. Виктор неторопливо переодевается в домашнее, тискает Маккачина и, дождавшись, пока Юри разберется со своими делами, наконец-то притаскивает в их комнату заветный пакет. Юри пытается скрыть дрожащие руки. Он жадно следит за Виктором, но тот лишь вытаскивает коробочку с парфюмом и отбрасывает остальное на кровать. Острый канцелярский нож вскрывает упаковку на раз-два. Виктор извлекает темный, невычурный флакон и, не затаивая интриги, снимает колпачок. Через мгновение Юри залипает на влаге, поблескивающей между острых ключиц. Футболка с широким воротом вообще не способствует успокоению, открывая и ключицы, и очертания гибких трапециевидных мышц, подчеркивая бледность и видимую хрупкость шеи. Юри прикипает взглядом к дернувшемуся адамову яблоку, но не выдерживает и снова стекает к яремной ямке. Блядь. Это не должно так возбуждать. – Юри, – мурчит Виктор, привычно растягивая первый слог, и подбирается ближе. – Пожирать меня взглядом – это, конечно, хорошо, но ты когда-нибудь пробовал делать это ртом? Юри замирает. Юри предпринимает попытку убиться головой об Виктора. – Я совершенно точно не хочу слышать мемы в нашей спальне, черт возьми, – всхлипывает он и содрогается от смеха. – Ну-ну, – успокаивает Виктор, похлопывая по спине. – Идиот, – бормочет Юри, скорбя по утраченному настрою. А потом до него доходит запах одеколона. И Юри выщелкивает снова. Он довольно стонет, льнет к телу и вжимается лицом в чужую шею. Трепетный вдох скользит по коже, и пока Юри как ширнувшийся валерьяной кот трется о него, издавая совершенно непристойные звуки, руки Виктора обвиваются вокруг него, захлопывая ловушку. – Ну и что ты делаешь? – вкрадчиво спрашивает он. – Задаю тон, – шепчет Юри и касается губами кожи. Язык обжигает горечью одеколона. Юри порывисто, широким, влажным мазком лижет от ключиц до кадыка. Резкий вкус обосновывается на корне языка, першит в глотке. Дрожащий долгий стон Виктора прошибает позвоночник острым возбуждением. Виктор откидывает голову назад. Одна рука Юри соскальзывает вниз, от лопаток, дразнящим движением через поясницу и сжимает задницу, пока сам Юри лихорадочно осыпает шею Виктора поцелуями. Он дышит настолько часто и глубоко, что, кажется, вот-вот схлопочет приступ гипервентиляции, но он просто не может остановиться. Этот запах сводит его с ума, раскаленным возбуждением скручивается внизу живота, дрожью оседает на кончиках пальцев. Юри втягивает в рот кожу за ухом, сгорая от желания оставить метку, но губы соскальзывают, потому что Виктор резко подхватывает его под бедра и отрывает от пола. Юри проезжается членом по возбуждению Виктора, и его перетряхивает. Он ловит жаркий выдох Виктора и накрывает его губы, жадно вталкиваясь языком в рот. Виктор пошатывается, но удерживает равновесие. Юри обвивает его пояс ногами так крепко, что руки Виктора абсолютно свободны, поэтому он скользит ладонями под футболку, проходится вдоль позвоночника, прекрасно зная, как это действует на Юри. И тот стонет, нетерпеливо потираясь пахом о живот Виктора; Юри сжимает пальцы на его челюсти, второй рукой обхватывает затылок, фиксируя, и жестко трахает в рот языком. У него на языке все еще вкус одеколона, и делить эту горечь пополам с нетерпением и вожделением невероятно возбуждает. Ноги Виктора начинают подкашиваться, и он делает несколько шагов в сторону кровати, по возможности аккуратно на нее опускаясь – оторваться от Юри сейчас смерти подобно. Стоит только устроиться поудобнее, как Юри плотно вжимается в его бедра своими, слегка ими покачивая, чтобы создать короткие фрикции, яркими вспышками взрывающиеся в сознании. – Господи блядский боже, – хрипит Виктор, влажно разрывая поцелуй. Его тяжелое дыхание опаляет шею Юри. – Ты с ума сошел. Юри согласно мурчит в ответ, наклоняется и все же оставляет столь желанный засос на его шее. – Я думаю, – говорит Юри, – тебе стоит, – он прикусывает дернувшийся кадык, – пойти, – целует под челюстью, – и закрыть дверь, – и коротко целует в губы, – прямо сейчас. Остаточный акцент смягчает звучание «р», руки Виктора покрываются мурашками от этого, и он с обреченным стоном переворачивается, ссаживая Юри со своих колен на кровать. Кажется, Виктор еще никогда не двигался так быстро – скоростные дорожки шагов на катке тихо охуевают в уголке, – но когда он оборачивается, Юри уже держит в руках две темные коробочки и дерзко улыбается. Виктор с диким тремором и стояком в штанах умирает на месте. – Какую из них ты хочешь больше? – невинно спрашивает Юри. Обе, хочет ответить Виктор. Я хочу все, хочет сказать он. Я хочу тебя, скулит каждая клеточка его тела. Он рывком оказывается на кровати, но Юри выставляет руку вперед. – Ну уж нет, – лукаво говорит он. – Сначала выбери. Виктор уверен, его улыбкой можно выебать. Он без разбора хватает первую попавшуюся коробочку и неаккуратно вскрывает ее. Тюбик выскальзывает. И падает меж разведенных ног Юри. – Хм-м, какая неосторожность, – тянет он почти безразлично. – Заберешь ее? Он плавно сводит ноги. Виктор уверен, что с ним в кровати сам Дьявол. Виктор медленно запускает руку меж разгоряченных бедер, и Юри прикрывает глаза, заходясь дрожью. Виктор не собирается оставаться в долгу. Он скользит по мягкой ткани штанов выше и чуть сжимает пальцы на твердом члене. Юри выгибается с мягким мяукающим стоном и подается бедрами навстречу, но Виктор тут же отнимает ладонь. – Упс. Соскользнула, – ухмыляется он. В его голосе нет ни капли сожаления. Он нашаривает помаду и быстро достает ее, разрывая дразнящий контакт. Юри сводит брови и чуть не хнычет от недостатка ласки. – Сними футболку, – просит Виктор и, когда вещь неаккуратно выброшена на пол, говорит: – А теперь иди сюда. Юри садится, подползая ближе, и Виктор седлает его. – Не двигайся, – приказывает он, отвинчивая крышку. Ему приходится сильно постараться, чтобы унять дрожь в руках. Юри, податливый, горячий, возбужденный, прямо под ним, смотрит шало и тяжело дышит, но сидит смирно. Такой послушный. И весь только для Виктора. Темная помада ложится на покрасневшие, припухшие губы ровным слоем. Сливовый оттенок контрастирует с бледной кожей, и, когда Виктор заканчивает, Юри выглядит произведением искусства. Самым греховным произведением искусства, которое ему когда-либо доводилось видеть. Виктор отбрасывает тюбик в сторону. Юри тянется к нему, но: – Разве я сказал, что ты можешь двигаться? Помада должна высохнуть, иначе ты испортишь все мои старания. С этими словами он опрокидывает Юри на спину, плавно опускается вниз и целует его лицо: скулы, лоб, кончик носа, подбородок – Виктор дразнится, оставляя прикосновения совсем рядом с губами, но не давая желанного, а потом соскальзывает ниже и зацеловывает шею, нежно, едва касаясь, но Юри все равно мечется под ним, глотая глухие вздохи и цепляясь пальцами за покрывало. – Виктор, Витя, Витя, пожалуйста, я хочу, мне надо, пожалуйста, – жарко молит он. Но Виктор игнорирует, не отрываясь от его извивающегося тела. Он пускает в ход руки, сжимая бока, гладя руки и переплетая их пальцы; выцеловывает грудь, кусает за соски и оставляет отметины на шее. – Витя, пожалуйста, – Юри словно в бреду. Ему хочется так много всего, но в то же время так мало. Ответить, коснуться, довести до истомы. И он говорит об этом: – Я хочу поцеловать тебя. Так сильно хочу. Прихватить укусом твои губы, пробовать твой вкус еще и еще. Хочу, чтобы твои губы горели от моих поцелуев, хочу видеть на них свою размазанную помаду, хочу трахнуть тебя в рот, когда ее темные разводы будут красоваться на твоем лице. Витя!.. Юри почти кричит от желания в тот момент, когда Виктор несдержанно целует его. Вскидывает бедра и довольно стонет, получая так много ощущений сразу после того, как Виктор истязал его вожделением. Юри притягивает его за шею еще ближе к себе, сгребает волосы в кулак и вертит Виктором как куклой, лишь бы хоть немного утолить пламя, сжигающее его изнутри. Оторваться от него невозможно, но Виктор делает это сам, вырываясь из хватки. Его раскрасневшееся лицо, встрепанные волосы, дикий взгляд – самое прекрасное, что Юри видел в своей жизни. – Воздух… нужен, – сквозь тяжелое дыхание проговаривает Виктор. – Забываешь дышать, милый? – дразнит Юри и резко меняет их позиции, скидывая его с себя и нависая сверху. – Можешь немного передохнуть. Виктор удивленно вскрикивает, когда Юри бесцеремонно сдергивает с него штаны и белье. – Если у тебя получится. Юри с предвкушением облизывается, наклоняется и заглатывает его член. Виктор с восхитительно громким стоном откидывается на спину и прикрывает глаза. Не то чтобы это сильно помогает, потому что сливового цвета припухшие губы, накрывающие его член, и взгляд Юри, не отрывающийся от его лица, кажется, еще долгие месяцы будут преследовать Виктора наяву и во сне. Он сам вырыл себе могилу. Юри проскальзывает языком по стволу, сжимает губы плотнее, и мысли вышибает из головы Виктора. Он поднимает голову и смотрит, потому что не может не смотреть. Юри с хлюпом выпускает член изо рта, и их взгляды сталкиваются. Виктор с восхищением смотрит на нить слюны, соединяющую головку и четко очерченные губы. Юри склоняется вновь и целует: обводит яйца языком, целует основание и проскальзывает губами по головке, втягивая ее в рот и выпуская, и снова. Виктор гладит его по щеке, до абсурда невесомо и до боли нежно, Юри прижимается к его ладони, а потом заглатывает снова, подключая и руки, и после этого Виктор может только стонать и содрогаться от удовольствия. Юри мстит за томление лаской со вкусом – несколько раз подводит Виктора к грани, но не позволяет кончить, и к концу извращенной экзекуции тот уже даже не стонет – надсадно скулит, моля о пощаде. – Хочешь кончить? – спрашивает Юри, подтягиваясь на один уровень с Виктором. – Хочу, – выдыхает Виктор едва слышно. И он готов сделать все, что Юри скажет: просить, умолять, встать на колени – ох, он бы с удовольствием встал для него на колени, чтобы отплатить ответной услугой, – но он совершенно не готов к тому, что Юри скажет: – А может быть, ты хочешь, чтобы я взял тебя? Виктор задыхается. Виктор хочет. – Хочешь меня вот здесь? – Юри опускает руку меж разведенных ног Виктора и с нажимом оглаживает вход. Его руки все еще скользкие от слюны после минета, поэтому он свободно проталкивает палец на одну фалангу. Виктор скулит, закусывая губы, и судорожно кивает. Юри самодовольно улыбается и тянется за смазкой к изголовью кровати. Он глубоко целует Виктора, пока не глядя смазывает себя и наскоро растягивает его. Виктор почти не соображает от захлестывающего желания. Их поцелуй больше похож на игру в одни ворота: Юри вылизывает его рот, посасывает губы и тихо стонет от предвкушения. Помада на его губах смазалась, на багровом влажном члене Виктора виднеются лиловые следы. – Подними, – коротко просит Юри, отрываясь от его губ, и помогает Виктору задрать ноги в нужное положение. И с глубоким жадным стоном одним толчком заполняет его собой. Вспышка яркого удовольствия лишает его возможности дышать. Юри замирает, прикрыв глаза, он чувствует, как под его ладонями мелкой дрожью заходятся бедра Виктора. Юри слышит его прерывистое дыхание, и его кожа заходится мурашками. – Боже, – выдыхает он. Удобнее перехватив ноги Виктора, Юри подается назад, и от тесного скольжения мутнеет в голове. Он просто не в состоянии двигаться размеренно, долгожданное удовольствие сносит крышу. Виктор под ним сходит с ума от коротких, но глубоких толчков. Каждый его стон – вибрирующая дрожью мольба, на грани отчаянного хныканья. Его руки мечутся по кровати, то хватаясь за сбившуюся ткань, то пытаясь дотянуться до Юри – Виктор беспомощен в безжалостных волнах зашкаливающих ощущений. Юри вслепую находит его руку и переплетает пальцы, сильно сжимая. Обе ладони дрожат и не слушаются. Он забывается. Движения бедер становятся резче, отрывистее. Виктор выгибается навстречу, кричит, задыхается, в уголках глаз собралась влага от почти болезненного возбуждения, и Юри не может не потянуться в ответ. Юри нежно целует его взмокший висок, прихватывает зубами мочку уха и вмазывается жадным укусом в шею. Виктор крупно содрогается. Его рот приоткрывается в немом крике, лицо искажается долгожданной разрядкой. На несколько секунд он перестает дышать. У Юри перед глазами взрываются вселенные. Когда он снова может видеть, первое, что возникает перед глазами, – измазанная в помаде бледная кожа. Юри фокусируется и понимает, что это изгиб шеи Виктора. Под ним ходит ходуном зацелованная грудь, да и сам он дышит как загнанный зверь. Несколько минут они пытаются восстановить дыхание и прийти в себя. Виктор подает признаки жизни первым: – Вау… это было… – Ага… – тихо поддакивает Юри. Он понимает, что его член все еще внутри Виктора, но двинуться хоть на миллиметр нет совершенно никаких сил. По спине пробегается холодок, и Юри недовольно мычит, вжимаясь в Виктора жестче. – Юри, ноги, – шипит Виктор, пытаясь вывернуться из неудобной позы. Юри собирает себя в кучку, но все, на что его хватает, – это осторожно выйти из Виктора и хладным трупом плюхнуться сбоку от него. – Нам надо будет обязательно как-нибудь повторить этот охуенный экспириенс, – спустя несколько минут говорит Виктор мечтательно, но Юри его уже не слышит. Юри мирно сопит в две дырочки, ежась во сне от холода. Виктор ухмыляется, приподнимаясь, накидывает на него одеяло и идет смывать с себя оставшийся боевой раскрас. Они обязательно повторят. В ближайшее же время.