Поворот, да наоборот

Вот скажите пожалуйста, вы утро любите? Или ненавидите? Или имеете на его счёт какое-то совершенно иное мнение? Лично я отношусь к нему совершенно равнодушно. Такое же время суток, как день, ночь и вечер. Они ничем не отличаются. Заебали уже ныть по всякой херне. Извольте ложиться спать так, чтобы ваше пробуждение не сопровождалось диким звоном в голове и прочими симптомами в лучших традициях похмелья после новогодней вписки. Может, я так рассуждаю, потому что никогда не испытывала таких сильных мук от недосыпа, как большая часть нашего несчастного человечества, но факт остаётся фактом: ленту в очередной раз засоряло множество мемов про ужасное утро. — Да идите вы нахуй, — не смогла я сдержаться от очередного ругательства и отбросила телефон на кровать, продолжая при этом попивать кофе. Ненавижу нытье. Пожалуй, это единственное явление, которое может взбесить меня, такую безразличную да флегматичную. Хотя нет. Сюда можно отнести ещё пару пунктов, но они не раздражают так сильно, как нытьё по причинам, кажущимся мне незначительными. Может, стоило бы научиться забивать и на это, но мне мало верилось в успех этого предприятия. Ненависть к соплям, слезам и прочим публичным проявлениям вселенской грусти, казалось, сидела у меня на генетическом уровне и выведению не поддавалась. И вообще, какого такого мужского органа я тут сижу и рассуждаю о том, что меня колышет, когда часы настойчиво показывают, что если я не потороплюсь, то всё-таки опоздаю в универ! Но опоздания, слава богам, не вышло, так как мой утренний туалет много времени не занимает, а учебное заведение, в которое я изволила сбагрить своё бренное тельце, находилось буквально в двух шагах от дома. К тому же, препод опаздывал. Странно, на него не похоже. — Предлагаю подождать ещё пять и уйти с пары! — прокричала предводительница местных куриц по имени Вика. Да пиздуй. Не жалко. Из-за твоего присутствия редкие пары не превращаются в лютые вакханалии. А так хотя бы нормально материал послушаю. Пустоголовая толпа студентов воодушевлённо загудела. Я же продолжила утыкаться в книгу. Эти громогласные призывы визгливого существа действовали мне на нервы и отвлекали, но я сделала над собой усилие, кое-как смогла абстрагироваться от этих ультразвуковых воплей и снова погрузилась в такой интересный сюжет… Но мне не дали. Я подняла взгляд на владелицу кисти с нереально длинными ногтями, покрытыми отвратительной яркости лаком. — Чего тебе? Мне, как и ожидалось, ответил писк, пропитанный пафосом настолько, что захотелось громогласно рассмеяться на всю аудиторию: — Ну что, Женечка, развлекаться пойдёшь, али своего любимого старика ожидать будешь? Если бы вы только знали, как зае…надоели её шуточки на уровне школоты. Да и не только её. Половина курса — дауны, пропихнувшиеся сюда исключительно благодаря деньгам папаш и мамаш. Без родительских связей весь этот сброд уже давно бы крутил хвосты коровам и поросятам в колхозах нашей необъятной родины. Я не стала вступать с ней в споры, а только вытащила книгу из-под наглой лапы, глухо рявкнув что-то вроде: «Ты как всегда права, можете идти», — и продолжила читать. Уже много лет назад было проверено и доказано, что её пустая черепная коробка никогда не обзаведётся мозгами — эта склочная шлюха отчаянно вытравливает любые их зачатки. Вот почему в нашей стране протестуют против абортов, а против загубления разума на любой стадии развития — нет? Это прискорбно. Количество «остроумных колкостей» в мою сторону увеличивалось прямо пропорционально времени игнорирования её мажорского величества. Да мне плевать на то, что ты от меня хочешь. И делать я это хотела с такой высокой колокольни, что такой, скорее всего, и в мире нет. Я продолжала бойкотировать это, пока мою щёку не обожгло что-то, да ещё, кажется, поцарапав при этом. Вот тварь! Видимо, она не приняла во внимание одно очень важное обстоятельство: скорость моей реакции. Потому тонкое запястье было перехвачено мною совсем недалеко от места преступления и вывернуто так, что Вика застонала от боли. Вырываться она могла сколько угодно — это было бесполезно. — Значит так. Либо ты продолжаешь стоять у меня над душой, заставляешь психануть и вырвать тебе эту руку к хуям, либо оставляешь меня в покое и пиздуешь со своей братвой бухать в ближайшей подворотне. Идёт? Любопытные зеваки столпились вокруг и с интересом поглядывали на происходящее. А Вика явно была напугана и пребывала в некоем состоянии шока, смешанным с ужасом, о чем красноречиво говорило её перекошенное личико. Боже, красота-то какая. Жаль, что сфотографировать нельзя. Но та на удивление быстро пришла в себя и начала вырываться, сопровождая это истошными воплями, среди которых «Ты будешь харкать кровью!», «Сдохни!» и «Отпусти, блять!» были самыми безобидными. Как бы это ни было странно, помогать ей никто не собирался. Мне даже стало её жаль, но не надолго. Только отпустить её всё-таки надо, пока она сама себе не вывернула эту несчастную руку, мне ведь отвечать потом. Освобождённая от импровизированных оков Вика по инерции дёрнулась так сильно, что не смогла устоять на ногах и покатилась по рядочкам, по ступенькам да по лесенке прямиком вниз. Бежать за ней я, естественно не стала, делать мне больше нечего. У меня, вон, книжка есть, на кой-чёрт мне сдалась эта дура. — Ты об этом пожалеешь, — донеслось до меня по нарастающей, — очень по… — Виктория, что за истерика?! Вас слышно на всём этаже! — разнёсся хриплый голос так некстати явившегося на пару препода. Вика бесилась, препод орал, зеваки смотрели, а моя тёмная сторона ликовала. То-то!

***

В тот день больше ничего из ряда вон выходящего не произошло. Я догадывалась, что весь оставшийся день Вика рвала, метала и пыталась испепелить меня взглядом, но у неё ничего не вышло. Какая жалость. Кстати, на последних парах я её не видела, что, в принципе, не удивительно. Но на данный момент меня больше заботило, как бы удачно пересечь опасный переулок, издавна славившийся своими обитателями — любителями адидаса и семок, ибо основная улица сейчас была перекрыта по неизвестным причинам. Я, конечно, в универ ничего ценного не ношу, но согласитесь, фраза: «Эй, мобила есть?», произнесённая в таком месте, вам бы тоже не понравилась. — Эй, мобила есть? Блять. Так, Женя. Спокойствие, только спокойствие. Не останавливайся, продолжай идти, постепенно ускоряйся, а теперь беги, Форест, беги! Я отчётливо услышала топот нескольких пар ног. Кажется, их там трое или больше. И это мне не нравится. Очень не нравится. Но уже близится спасительная многолюдная улица… — Здравствуй, Женечка, — послышался омерзительно-знакомый писк с той стороны, а затем показалась и его обладательница в компании нескольких незнакомых мне здоровых лбов, перегородивших спасительный проход. Но я решила не останавливаться. — Приветствую, — почти прокричала я, прежде чем врезаться в небольшую щёлочку между вставшими у меня на пути (в прямом, сука, смысле). Прорваться в безопасную зону у меня, к сожалению, не получилось. Но есть надежда на то, что меня хотя бы услышали. По крайней мере, мне очень хотелось в это верить. Меня попытались схватить, но я увернулась и отпрыгнула куда-то в сторону. Спасибо тебе в очередной раз, реакция. — Ты решила пойти на кардинальные меры? — Я не теряла надежды хоть как-то связаться с внешним миром. — Думала, что я не накажу тебя? Я громко фыркнула: — Если решать такие вопросы, то точно не тебе. Меньше нецензурной брани. Иначе рискую быть принятой за подобную Вике ячейку общества. — Ошибаешься, моя прелесть (боже, как меня передёрнуло!). Истинный Голум, ничего не скажешь. — И что ты собралась сделать? Глаза мне выцарапать? Волосы выдрать? — с издевкой поинтересовалась я. Уже чувствую, как сзади подошло «подкрепление». — Нет, дорогая. Я это сделаю, если ты продолжишь неподобающе себя вести. Да и чего тебе выдирать — как будто не баба, ей богу. Оставлю уж. Ты и сейчас-то не красавица, а без своих коротких волосинок и вовсе ущербная будешь. Тебя ли должно ебать подобное? Сзади послышались крики. Неужели услышали? Замечательно. А теперь прорывайтесь сюда скорее, пока я ещё цела, невредима и не нуждаюсь в больничной койке! Но кое-у кого на этот счёт были совершенно другие соображения. — Ладно, разберитесь с ней, мальчики, — пропищала Вика, и амбалы, что всё это время стояли сзади, двинулись на меня. Я, уже не зная, что делать, попыталась снова прорваться к улице, но меня быстро поймали и окружили, после чего на мою тушку посыпался град ударов. Если честно, я ожидала, что когда-нибудь подобное произойдёт, и была морально готова к такому повороту событий. Благоразумно решив, что в случае сопротивления мне нанесут только больше увечий, я решила свернуться в клубок, дабы защитить голову и живот до того, как подойдёт помощь. Но, похоже, по голове мне всё-таки досталось, ибо в глазах резко потемнело, а сознание начало медленно уплывать. Но сквозь мутную пелену я смогла расслышать звуки полицейской сирены, топот убегающих и незнакомые возмущённые голоса. Потом кто-то подошёл ко мне, но этого я рассмотреть уже не смогла, ибо по закону жанра вырубилась.