Он - птица лишенная крыльев

А вы знаете то чувство, когда, ты слышишь как идёт стрелка часов, вокруг очень тихо, и в потоке своих мыслей у тебя вдруг проскальзывает мысль, что эта часовая стрелка пробила два часа ночи. Другие люди уже давно спят, а те неугомонные подростки, что идут под твоим окном, шумят, говорят о чем то своём, чего ты никогда не узнаешь. И единственное что они смогут увидеть в моем доме, это тусклый, режущий глаза зеленовато-желтый свет лампочки. Я лежу уткнувшись лицом в стену, укутавшись в одеяло. Нет, я не собираюсь спать, хотя, очень устал и изнеможен. Скорее всего не физически, не от тяжелого рабочего дня. нет, совсем не от этого. Подавленность. Моральная подавленность. Ещё с утра все было нормально. Но ближе к вечеру я уже чувствовал себя некомфортно. Мурашки гуляли по коже, холодя и превращая ее в маленькое минное поле. Уже шёл примерно второй месяц от того дня, как я начал принимать антидепрессанты, конечно, мне их никто не прописывал, но я брал их, потому что понимал, что я просто не продержусь. Особенно, с таким вымораживающим режимом дня и собственными тараканами в голове. Я не особо любил ходить по врачам, а ещё больше не любил их долгие монотонные монологи. Они бормочут непонятно что себе под нос, и это просто вымораживающе. Я не могу сомкнуть глаза, веки как будто бы склеены суперклеем, по ощущениям кажется что это и правда так. Больно жжёт глаза, их белки налились кровью. Все помутнело. Подушка предательски намокла, и нагретая от перегрузки голова частями чувствовала прохладу влажности. Даже иногда не верится, что все чувства и боль могут иметь материю, тело. Я не особо люблю использовать метафоры, но эта бы получилась красивой. Холодная, и одновременно горячая струя слез прокатилась по моей щеке. Впервые за долгое время мои глаза закрылись. Лицо застыло в жуткой гримасе: глаза зажмурены до предела, брови нахмурены, рот открыт как будто в испуге. Все вокруг казалось неприятным. Даже сам себе я казался отвратительным. Состояние, обстановка, звуки, освещение-все нагнетало, я не мог с этим ничего поделать. Я беспомощен. Осознание этой мысли душило, вешало невидимую петлю на шею. Я всегда думаю и анализирую, но только из-за того, что боюсь что будет дальше, если облажаюсь. К горлу подступил плотный, внушительных размеров комок, по большей части состоявший из всего плохого, что во мне сейчас есть. Он больно катался внутри, причиняя боль, будто состоял из шипов. Я попытался сглотнуть, попытка не пытка. А может и не совсем, я зря это делаю. Слюна прошлась по горлу раскалённой лавой, обжигая изнутри. Большой, глубокий вздох - внутри все сдавило под прессом воздуха, который сейчас буквально был сжат в стенах дома, душный, с противным запахом таблеток и сырости. Я бы не хотел чтобы кто-то увидел меня таким. Не хотел, чтобы меня видели мои друзья, родители, знакомые... Я бы элементарно не смог заговорить об этом, скорее всего, я бы сказал им, что в следующую субботу я собираюсь ехать на пикник, или что моя презентация над которой я так старался, была одобрена ну или какую нибудь другую псевдо-жизнерадостную ложь. Когда я думаю об этом, то сразу представляю себя героем какой нибудь рекламы, но я же уже давно знаю, что нельзя доверять тому, что показывают по телевизору. Я бы хотел, чтобы все что со мной происходит-стало фильмом, чтобы знать, что сейчас я играю роль, а потом режиссёр крикнет «Снято!» и снова стану прежним - Стеном, который уверен в себе, у которого есть своя личная жизнь и амбиции. Но я понимаю, что этого не произойдёт, что я просто смотрю в никуда. Никого рядом нет, и я выгляжу как псих, лежащий напротив стены, тихо всхлипывая. Я никогда не чувствовал себя настолько опустошенным. Рука невольно закрывает рот и я набираю воздух в легкие. Тихий, протяжный выдох. Глаза наполнил чёрный цвет, примерно такой же, как когда ты резко встаёшь. Я понял, что уже все перешло в хронику, когда я вдруг осознал что научился бесшумно плакать. Последнее время все пошло под откос. Такое случалось периодично, но я все время ждал. Не знаю даже чего. Ждал конца этого. Но все длилось будто бы вечность. Эта мысль меня пугала. Особо я никогда и не плакал, редко, если на то пошло. Но я знал, что уже я не смогу остановить поток слез. Жалкий, жалкий Стэнли Урис. Я не хочу осознавать, что человек, который сейчас здесь лежит - это я. Это кто-то другой. Кто-то, кому я не могу помочь. Это сводит с ума. И даже физически я могу это почувствовать: голова разрывается на тысячи мелких кусочков, а под кожей неприятно зудит, как много маленьких тараканов под кожей. Селфхарм. Селфхарм. Селфхарм. Я провожу ногтями по руке и ногам. Больно, но терпеть можно. Все заглушает зуд и ядовитые мысли. Все остальное - только фишки, второстепенные герои в этом безумии. Все происходит слишком быстро. Одновременно хочется кричать, бить и крушить все вокруг, мысль того, что самому хочется сесть на электрический стул. А ещё безумно хочется исчезнуть, провалиться сквозь землю, научиться игнорировать все и забыться. Я НЕ МОГУ ДЕРЖАТЬ ВСЕ ВНУТРИ. Странно, но эта мысль проскальзывала призраком уже наверно раз десять, не могу ничего с этим поделать. Да, я Стэн, самый противоречивый человек которого я знаю. Я веду войну, наверно одну из самых важных в моей жизни, не считая той войны - со своими страхами, с жутким Оно, которое чуть ли не убило меня тогда. Но сейчас, я чувствую себя как это Зло. Я - воплощение своих страхов. Неуверенность, слабость, подавленность, хандра и ментальные расстройства будут пострашнее детских фантазий. И сейчас, я как никогда это понимаю. Зачем я все так запустил? Почему? Почему я так и не сходил к своему психотерапевту, тогда, три месяца назад?! Придурок. Попытайся насладиться тем что есть теперь. Селфхарм. Селфхарм. По комнате разлетается звук всхлипов, комок в горле похоже там так и застрял, как казалось, навсегда. Я думаю, я начинаю разлагаться. Нет, я все ещё способен двигаться, мыслить, выглядеть как человек. Но уже это не так. Сейчас не так, в эту минуту, в этот момент не так. И ты не знаешь, сколько это будет длиться. Час? Год? Всю жизнь? Это-то меня больше всего настораживало и вгоняло в депрессию. Как можно увидеть что-то светлое сквозь веки? Все знают, что когда твои глаза закрыты, минута кажется вечностью. А я так чувствую себя все время, сколько я себя помню. Когда это прекратится? Может, это случится сейчас. Я посмотрел на своё запястье. Кожа выглядела бледной, с нездоровым оттенком зеленого и фиолетового. Контрастно просвечивалась голубоватая нитка вен. В голове промелькнула мысль о том, что смотря на свою вену, я смотрю на жизнь, на миллионы трубочек с литрами крови поддерживающих мое никчемное существование. К своему удивлению, уголок моих губ приподнялся в ухмылке. Я подумал о том, что как это так: то, что тебя здесь держит, это ты сам. Ты соглашаешься с тем чтобы убить себя, одна твоя рука, режет другую, но в конечном итоге никто не выигрыше - умирает всё, умирает твоё тело. это и вызвало ухмылку. Театр одного актёра. Люди говорят, что они верх разума, но стоит задуматься, и сразу понимаешь что все стоит ровным счетом наоборот. Вечный круг мыслей Стэна Уриса: ты думаешь о чём-то плохом, как оно порождает ещё более мрачную мысль. И все заново. И ты снова плачешь. Я ненавижу себя. Ненавижу. Ненавижу. Время на часах - три двадцать шесть. Уже очень поздно, но я все ещё не могу уснуть, мысли бьют ключом, настоящий родник из желчи. Левому уху очень холодно. Подушка промокла. Но мне ещё повезло, слезы перестали течь. Маленькая победа. Это всего лишь аванс, чтобы уж совсем не свихнуться, потому что глаза все также были напряжены, отчасти от того что я всю эту ночь плакал, отчасти от света, который ещё больше нагнетал обстановку. Я чувствовал себя как губка впитавшая все самое противное что есть на этой планете. И казалось, что под кожей у меня все разлагается. Ни один человек работающий в морге не видел такого нелицеприятного зрелища, как то, что творится с моим телом сейчас. Казалось, я живой труп, а под кожей у меня мерзкая, вызывающая отвращение болотная слизь с примесью чего-то чёрного. Что-то, что может вызвать самые пугающие ассоциации. Что может отравить от одного только взгляда. Это то, что сейчас я чувствую проходясь пальцами по коже. Меня тошнит. Наконец я делаю первое движение за все это время. Я поворачиваюсь на другой бок и понимаю что что-то не так. Голова закружилась, а вместо комка, в горле появился отвратительный вкус горечи. Спина была полностью мокрая когда я наконец-то встал с кровати. Мысли имеют способность материализоваваться. Всё, о чем я сегодня размышлял, чем давился, нашло выход. У меня уже не было сил думать. Даже о чем-то самом дурацком. Я побежал босиком по холодному полу прямиком в туалет. По всему дому эхом раздался отвратный звук. Голова раскалывалась, а живот скрутило до невозможного. В глазах покраснело, лицо обрело фиолетовый оттенок. Это выглядело ужасно. Четыре часа ночи. Я склонился над унитазом, чтобы избавиться от всей херни, накопившейся за время пребывания в приступе. Наконец-то это все закончилось. Я не собираюсь описывать все то, что случилось. Боюсь, это повторится снова. Но я уверен, все удушающие мысли, обрели форму, через которую они смогли выйти из меня. Я просто закрыл крышку унитаза и нажал на слив. Неожиданно, но я закричал. Гулким эхом отдавался крик по всей улице. На улице заполошились птицы. Но все спят, никто не услышит. Это мысль облегчала, но и топила одновременно, никто ни придет на помощь. БОЛЬ. Я НЕ ХОЧУ ПРОДОЛЖАТЬ. Я НИКТО. УВЕРЕН, БЕЗ МЕНЯ ВСЕ БУДЕТ ЛУЧШЕ. Навязчивые мысли, громкие голоса в голове, зуд в теле и полное разрушение. Вот что я сейчас чувствую. Многие говорят, что самоубийство-дело эгоистов. Но я не хочу об этом думать, я уже все осознал. Мне становится ещё хуже после того, как я понимаю что я совсем не благодарный. Но каждый раз, каждый божий раз я оправдываюсь и ищу себе отговорки. Разве кто-то хотел бы видеть дорогого себе человека, разрушенным, на пороге у смерти? Я считаю это несправедливым. Или это я несправедлив?.. Я просто бы хотел сбежать и покончить раз и навсегда со своими переживаниями. Когда я в этот раз посмотрел на своё запястье, мне не захотелось пошевелить ни одной мышцей моего лица. Одинокая слеза соскользнула вниз, оставив холодную дорожку на щеке. Крик снова разорвал тишину. В этот раз он прозвучал как гром, когда его не ожидаешь. Это был не просто крик, а тысячи и тысячи проблем, с которыми я столкнулся за всю свою жизнь, да, это был тот Стэн, который даже не знал, что когда-то это с ним произойдёт. Этот крик имел такую разрушительную энергию, что наверное мог бы запросто проломить стену. Кулак автоматом ударил дверь ванной комнаты, будто бы это было на уровне рефлекса, и она с силой ударилась о стенку. В тот момент, я понял, что дальше лучше не будет. Рутина, тянущаяся на протяжении всей жизни, будто скучное и бесперспективное телешоу на канале для домоседов с рекламными перерывами на депрессию, которая буквально высасывала из меня все здоровье и силу. И больше я ничего не чувствовал. И я, будто бы робот, поднялся с холодного кафеля, и встал напротив зеркала. Кислотный, холодный свет от лампочки бликовал на усталом, опухшем лице. В зеркале стоял человек, совершенно потерянный, и я никак не мог поверить что этот человек напротив, это и есть я. Глаза закрылись, а когда я снова посмотрел в зеркало, то уже вся жалость к себе исчезла, просто растворилась. Я посмотрел вниз на раковину где маняще лежала бритва, которой я уже с неделю не пользовался. А рядом с ней, пачка недавно купленных лезвий. Назад пути нет. Не в этот раз, Стэн, в этот раз ты принимаешь решения, и если ты уж его принял, так делай. Дрожа, рука потянулась ручке ванны. Потекла вода. Она со стуком приземлялась на дно ванны. Эхом отдавалось журчание воды... Выдох. Вдох. Выдох. Вдох. Хоть бритву я и не использовал так часто, у меня всегда была небольшая коробка лезвий. Это странно, но сейчас, я мысленно поблагодарил себя за это. Я потянулся за коробочкой. Ее содержимое затряслось внутри, и этот звук был предвестником чего-то большого и неминуемого. Как же так происходит, что нечто, с первого взгляда маленькое и невинное, может принести столько горя и сожаления?Глаза у страха велики. Но нет, это был совсем не страх и не нерешительность. Наоборот, голову кружила легкая эйфория при виде этих лезвий. Внутри все перевернулось. Парочка намокших от пота кудрей затряслись на голове, будто в ожидании. Никакого сожаления. Как никогда я чувствовал себя уверенным в том, что я делаю. Никакого сожаления, Стэн. Открывая пачку, одна из лезвий заблестела, когда свет от лампочки над зеркалом упал на неё. Виски болели от нахлынувших, как цунами, воспоминаний. О, господи! Как же долго я не вспоминал то, что сейчас прошло в моей голове как нежданный шторм катастрофической силы. Это было ещё тогда, когда я был ребёнком. Семь неудачников, клуб лузеров, тихо стоящие под летним, палящим солнцем в безлюдной Пустоши. Да, это был один из тех дней когда происходит то, чего ты принципе не ожидал. Ты побеждаешь. Сладкий вкус победы опьяняет, как запах цветущих в Пустоши неведомых растений. Посреди них, мы встали в круг, и только они знали, что мы собирались делать. Меня переполняло предвкушение - именно мне досталась честь проводит этот ритуал. Посреди сорняков блестело зеленое стёклышко от бутылки ‘кока-колы’ прямо так же, как сейчас блестело лезвие. Мы держались за руки и клялись. Клялись, что мы всегда будем вместе, будем командой. Но что же стало? И вот, наконец, после того как я сделал маленькие порезы на ладонях моих друзей, пришла и моя очередь. Тогда я был ещё совсем маленьким, но даже тогда, такие предметы как кусок стекла был мне не страшен, будто бы я был знаком с ними с детства. Наверно, я сильно увлёкся, потому что кратко заметил, как Билл попытался взять меня за руку, будто бы отдернуть ее до того, как это привело бы к чему-то плохому. С ним, у нас была какая-то невидимая связь, я это точно знаю. Я не хотел сделать Биллу плохо, а он пытался меня отгородить от этого. Я вовремя остановился, хотя позже он с неровным смешком сказал мне, что на секунду ему показалось, что я собираюсь располосовать себе вены. Но к облегчению Билла я выкинул окровавленное стеклышко обратно в гущу травы. Но в этот раз я не собирался бросать свою затею. Это она. Та, что сегодня будет судьёй моей жизни. Я аккуратно вытащил лезвие и закрыл пачку. Надо подумать, стоит ли это того? Но ничего в голову не лезло. Только одно. СДЕЛАЙ ЭТО. СДЕЛАЙ. Неровный выдох. Пора. Не снимая с себя одежды, я лёг в ванну наполовину набранную водой. Она холодная, по телу бьет дрожь. То что надо. Невольно поджимаю пальцы ног. Секунда. Холодное лезвие соприкасается с кожей на запястье. Судорожный вздох. Надо задержать дыхание. Рука трясётся. Боль. Скрежущий звук вырывается изо рта. Я чувствую, что все мышцы на шее напряглись, выставив напоказ все связки, а глаза зажмурены до боли. Медленно открываю глаза. Хочется закричать, но лицо будто бы онемело. На руке появился внушительной глубины порез. Настоящее клеймо суицидника. Я буквально могу видеть себя изнутри. Вода начала алеть. Я опрокинул голову на стену, предварительно положив уже красное лезвие обратно на раковину, а рука сползла с края ванны и потонула в кровавой воде. Глаза закатились. Нет, на удивление это было совершенно не больно. Я наконец осознал что я сделал и немного ужаснулся. Но мне уже было все равно. Я был рад, что это все закончилось. Я делаю что-то ужасное, чтобы стать свободным. Я не знал что делать. Я был рад что все закончилось, но от чего-то мне хотелось рыдать. Мысли куда-то незаметно улетучивались, тело стало легким, но я никак не мог двинуться. Веки тяжелели, а красная вода текла куда-то на пол. Рот был немного приоткрыт, глаза медленно и томно захлопнулись. Я уходил, уходил навсегда. В этот раз я был немногословен. И вот, настал момент, когда я перестал слышать и звук падающих на землю капель. Это произошло ближе к пяти утра, когда я, Стэнли Урис, лежащий в своём доме, в переполненной кровью воде, ушёл из жизни совершив самоубийство. Я хочу верить, что после этого шага в неизвестность, я смогу найти то место, где я смог бы быть свободным. Все правда, я говорю без романтизма. Все было лучше чем я думал, это был по настоящему хороший конец. Наверное, никто не думал что это случится. Все заботились. О других? Заботились о себе? О морали? Не знаю. Но никто собирается выяснять что же не так, пока не случится что-то жуткое, то, чего нельзя исправить. Нет, это не вина людей. Я не хочу никого винить. Но все что я знаю, о чем догадываюсь - это то, что все узнали все после. Сложно сказать заранее, когда не знаешь что творится у человека на уме, о чем он думает. Что у него в душе и что течёт по его венам. Наверно, это была моя главная ошибка. Или это было лучшее что я мог сделать? Не давать повод для переживаний. Но ничто не отменяет тот факт того, что случилось. Это был конец жизни человека, которого звали Стэнли Урис.