Валентинка

      Эйс ощущал себя как-то глупо. Он по-детски стоит у обтянутой красной тканью коробки и всё не решается кинуть открытку в неё. Глупое положение, глупый праздник. Руки невольно чуть дрожат, продолжая сжимать валентинку. По идее её нужно бросить вниз и тогда, когда все подобные вещицы будут раздавать, она абсолютно анонимно дойдет до нужного человека. Но всё равно чуть страшно. Юноша вообще впервые занимается таким, он ведь привык получать такие открытки сам и притом в огромном количестве. Но этот праздник исключение.       Девушки, что стоят у стены, громко обсуждают, кому же «Король» отправит валентинку. Одна из девушек даже говорит о том, что это вполне может быть и она. Абсурдное суждение, ведь Эйс даже слабо помнит её. Белое сердце с нарисованными на нём алыми лентами и розами не дойдет ни до одной из мечтающих девушек. Оно для того человека, который никогда бы не признался первым. Юноша подносит валентинку к лицу и в очередной раз осматривает. Открытка, внутри которой глуповатое признание в любви. Эйсу кажется, будто он вдруг вернулся в среднюю школу, если не в младшую. По поведению соответствует.       Чем дольше юноша будет здесь стоять, тем больше слухов может поползти. Он тяжело вздыхает и наконец делает то, что уже давно хотел. Валентинка летит на дно коробки ко множеству подобных ей. На этом всё, остается лишь мучительно долго ждать. Ждать, надеясь, что глуповатую открытку хотя бы прочитает получатель, а не сразу же отправит в мусорный бак. Эйс наконец отходит от коробки, скрываясь средь толпы. Будет плохо, если каждая начнет гадать, для кого всё же краткое признание в любви. Будет ещё хуже, если хоть кто-то запомнит, как конкретно эта валентинка выглядит.       Фёдор всю свою жизнь считал день всех влюбленных пустой забавой. Люди обмениваются открытками в виде сердечек, обнимаются и целуются везде. Это как минимум просто мерзко. Никакого чувства стыда, никакой сдержанности. Достоевский по определению не стал бы уподобляться хоть кому-то из них. А все так суетятся вокруг заветного ящика. Кто-то просто долго стоит, нерешительно думая о том, стоит ли вообще кидать? Другие весело подбегают, бросают нужный объект в ящик и столь же весело убегают. Третьи подходят гордо и уверенно, кидают в ящик целую пачку разных валентинок и уходят, довольные собой.       Юноше эти глупые открытки не дарили по определению. «Демона» не любили, а просто едва ли не панически боялись. Боялись холодного цепкого взгляда, боялись всегда уверенного голоса, боялись всего. Тех, кто мог просто подойти и спросить что-то совсем немного. Людей, которые по доброте душевной ещё и заговорить решаться вообще единицы. Достоевского это всё вполне устраивало до тех пор, пока он не начал с лёгкой ненавистью смотреть на одного человека, перебирающего гору открыток. Дурацкий праздник, в который невольно начинаешь ощущать себя одиноким, как никогда прежде.       Но в конечном итоге ждать чуда не имеет смысла. Можно только смотреть на общее веселье и делать вид, что всё так же хорошо, как и всегда. В этот раз праздник обещал быть таким же скучным. Фёдору уже даже порядком надоело следить за людьми, что кидают валентинки в коробку. Всё равно все они похожи чем-то. Разве что из общей картины несколько выбивается едва ли не звезда школы, который поразительно робко стоит, не решаясь кинуть. Рядом с Достоевским группа девушек, которые уже спорят о том, кому Эйс отправляет открытку. Юноша почему-то уверен, что какой-то смазливой девушке, с которой «Король» сумеет развлечься, а потом бросит и не вспомнит даже имя.

***

      Эйс уже успел весь изнервничаться, ибо был поглощен ожиданием момента, когда открытка дойдет до необходимого человека. Но, увы, пока что это не случается. Речь учителя кажется на удивление скучной. Пожалуй, юноша был бы близок к состоянию дремы, если б не проклятые эмоции. Глубокие вдохи ничуть не помогают. Наконец звенит звонок с урока, а в кабинет забегает какая-то миловидная девушка. Пока никто не ушёл она раздает разноцветные открытки в форме сердечек. Все радуются и ликуют, исключая пару тихих людей с задних парт, которым не приходит совсем ничего.       Эйсу вручают чертову кучу валентинок, с которыми он даже не знает, что и делать. Пожалуй, они отправятся в нижний ящик комода, где хранится весь хлам. Если, конечно, не попадут в мусор раньше. Пустая трата денег и картона. Юноша невольно замечает, что некоторые из открыток даже подписаны, пока ссыпает всё в рюкзак. Глупо считать, что он подойдет хоть к одной из этих девушек. Она все не вызывают у него никакого интереса и вовсе.       Фёдор испытывает разве что толику негодования, когда под конец урока какая-то ученица бегает по классу и раздает всем картонные сердечки. Кому-то больше, кому-то меньше. Достоевский в любом случае единственный, кто совсем ничего не получит. Ему почему-то как никогда мерзко смотреть на одноклассников, на их довольные лица. Юноша подхватывает рюкзак и идёт к выходу, уже предвкушая то, как скроется от общего праздника.       Но раздающая открытки девушка останавливает его у дверей, а затем вручает белую открытку с розами и красными лентами. Достоевский думает, что тут ошибка, но тем не менее в углу аккуратно выведены имя и класс. На обратной стороне алыми буквами выведено признание в искренней любви. Бросается в глаза то, что текст не напечатан, а написан от руки. Всё это просто какое-то недоразумение… Или же неудачная шутка. Но вот только совсем мелкая надпись о том, что Фёдор может смеяться сколько угодно, а если хочет и рассказать про отправителя, опровергают подобное. Отправитель… Юноша быстро сопоставляет в голове абсолютно все факты и наконец приходит к одному выводу. Такое мог отправить лишь один человек.

***

— Ты и правда сделал это? — спрашивает Достоевский и негромко вздыхает. Он с интересом смотрит Эйсу в глаза, будто надеясь увидеть в них ответ. Эта валентинка не похожа на какую-то шутку, но и на нечто реально серьезное вроде как тоже. От этого человека можно ожидать почти чего угодно, когда маска гордыни и лицемерия уже отброшена. — Кто-то не верит в мои самые искренние чувства, — будто чуть шутя бросает юноша и ухмыляется, чуть припадая к стене. Как же хорошо, что коридор сейчас пустует. Как хорошо, что никто не заметит их общение. Просто потому что они оба сейчас прогуливают лишь чтоб поговорить без лишних свидетелей. — А с чего бы королю признаваться мне в любви? — интересуется Фёдор и негромко вздыхает. Он мог бы сейчас занят чем-то более полезным, например, всё же пойти на урок. Хоть он и не особо полезен, хоть всё равно почти никто не заметит отсутствия Достоевского. — С того, что ты мне сам не признаешься, — недовольно говорит Эйс и чуть хмурится, чуть поправляет воротник рубашки. Достоевский видит то, что юноша чуть волнуется. Об этом говорят и речь, и жесты. — Именно, потому что твоё признание глупо, откажись от него. — Откажусь, если согласитесь со мной встречаться! — Ты уверен в том, что говоришь. — Да, я уверен. Фёдор Достоевский, встречайся со мной. — Король спустился до простого люда? — Заткнись и соглашайся. — Хорошо, тогда продолжим разговор после школы.