Наказание

      Николай поднимает ворот своего пальто. Холодный ветер путает снежинки между черных волос парня. Он ежится и старается быстрее дойти до машины, что стоит совсем недалеко.       Всю ночь Гоголь печатал новую книгу и только на утро он ее закончил. Он сразу решил отправиться в редакцию, поехать сам он не мог.       Ему пришлось позвонить Гуро, попросить его подвезти. И тот тут же соглашается, несмотря на раннее еще утро, несмотря на ужасный, морозный день.       Гоголь садиться вперед и, потирая руки, пристегивается. А после закидывает чемодан назад.       - В редакцию? – раздается тут же мягкий голос Якова.       - Да, - Гоголь краснеет и смущенно улыбается. Как всегда. Он всегда не может не смутиться, когда слышит Гуро, когда тот так близко.       Хотел же Николай сесть в этот раз сзади, но черт его знает, почему сел впереди. Вероятно, в силу привычки.       Гуро лишь усмехается и выворачивает на главную улицу.       - Опять всю ночь печатал? – нарушает неловкое молчание Яков.       - Да, - Гоголь кивает, волосы падают на лицо.       - Не бережешь ты себя, - мужчина мотает головой.       - Вдохновение напало, - Николай произносит это тихо, будто виноват в этом именно он.       - Коленька, - Яков смягчается и ласкового смотрит на Николая, пока они стоят на перекрестке. - Спать ночами надо, а не судорожно строчить.       Гоголь, вспыхнув, отворачивается и смотрит в окно. Они снова тронулись.       - Коленька, - позвал его Яков.       Юноша поворачивается и не может выдержать этот полный беспокойства и ласки взгляд.       Гуро лишь поправляет волосы, заправляя их за ухо, а Гоголь невольно сжимается и удивленно смотрит на протянутую руку.       - Я надеюсь, ты больше не поступишь таким образом, - говорит Яков строже.       Гоголь быстро-быстро кивает.       - Помнишь, что я обещал в прошлый раз? – Яков заворачивает в какой-то безлюдный двор, но Гоголь этого не замечает, он ошарашено, вжавшись в сиденье, смотрит на Гуро.       - Помнишь, значит, - подводит свои итоги такой реакции Гоголя. – А ты помнишь, что я выполняю свои обещания? – Гуро останавливает машину и блокирует двери, - Помнишь.       Гуро тянется к Гоголю и шепчет ему на ушко, обжигая дыханием:       - Я выполню, я накажу тебя…       И целует. Сначала нежно, чтобы Гоголь расслабился и позволил творить с собой все, что в голову придет. Яков перебирается к Гоголю. Он буквально сдирает с того одежду. Закидывая куда-то под сиденье.       Им обоим невообразимо жарко.       Когда пальцы Гоголя скользят по обнажённой коже, Гуро едва может оставаться в сознании.       Николай податливо прогибается под руками, прижимается ближе, чем Гуро может выдержать, и стонет так возбуждающе, как ни одна порноактриса.       Яков закидывает ноги парня к себе на плечи и начинает вдалбливать его в кожаное сидение, Гоголь довольно улыбается и стонет, невероятно громко стонет, этот стон слаще любой музыки.       Для них здесь слишком мало места. Яков бы предпочел просторную кровать квартиры, а не тесный салон автомобиля. Но эта мысль улетучивается, как только его накрывает оргазм.       Он прижимается к парню и, тяжело дыша, покрывает его шею поцелуями.       Гоголь лишь мягко стонет, волосы прилипли ко лбу и закрыли его ярко голубые глаза. Его горячее дыхание ласкает слух, его обнаженная грудь высоко вздымается.       Они неловко меняют положение, и теперь сам Гоголь ложится на Якова, продолжая оглаживать кончиками пальцев его торс. Гуро целует его в макушку.       - Ради такого наказания, я готов еще раз нарушить свой сон, - шепчет Гоголь, усмехаясь.