Мгновение длиною в жизнь

Pov Чимин Ожидание рвало в клочья мое сердце, вынуждая тело томиться в предвкушении. Преодолевая сотни, тысячи километров, я все думал о тебе. Как ты? Хорошо ли ты ешь? Не опаздываешь в школу? Никто тебя не задевает? Хорошо ли ты спишь? И… скучаешь ли ты? Твоё сердце также умирает, без моих прикосновений? Как только мои ноги коснулись земли, я начал бежать. Кто знает, сколько я бежал. Мое дыхание сбилось и перед глазами мелькали новые окрестности, вперемешку с болью и головокружением. Тогда, я не чувствовал себя уставшим, я хотел бежать, сломя голову, чтобы только встретить тебя. Мне было плевать, что все повязки просочились кровью и окрасились ею, что сил бежать уже не было, что сердце не успевало за мной и билось так быстро, что было готово выпрыгнуть и что я не знал, куда именно мне теперь бежать. Я бы сказал миллионы красивых фраз, о том, как я люблю тебя и просил бы миллион раз прощение, что оставил, если бы ты только меня услышала. Пускай, то, что со мной было, останется моим секретом, о котором, ты никогда не узнаешь. — Даже в своём отражении, я вижу тебя, — я остановился около кофейни, в которой мы всегда покупали кофе. В стеклянных стенах, я лицезрел твоё и своё отражение, — я так скоро с ума сойду, как же я хочу найти тебя. Когда я повернул голову обратно, я не поверил, что это всего лишь моя фантазия. На другом перекрёстке стояла ты. Светофор засветился ярко красным, даже казалось, что сейчас он выжигал мои глаза. Я ринулся навстречу к тебе, совершенно не слыша звук попутных автомобилей, крики людей, я видел только тебя. Твоё бледное лицо начало умывать себя слезами и ладошки были крепко прижаты с твоим горящим губам. Ветер вздымал твои волосы, будто пошучивая над ними, превращая их в нелепо причёсанный хвост. Сердце распирало. Казалось, что в тот момент, ему было слишком мало места и оно хотело, как можно скорее успокоиться и обнять тебя. Машины с резким и глухим звуком останавливались, прямо перед моим движущимся телом, которое так нещадно тянуло к тебе. Один момент. Я не успел всего на один момент. Ты свалилась и уже неподвижно лежала на горящем асфальте. Я быстро, как только смог, схватил тебя на руки и начал вовсю кричать о помощи. Адская боль резала, заставляя меня практически медлено умирать от боли. Потирая твоё лицо ладошкой, которая пылала моей алой кровью, я не мог поверить, что передо мной была именно ты. — Потерпи…ещё немного, прошу. Я так тебя люблю, — я нежно коснулся её лба и нехотя отстранился, — прости меня, прости, это все моя вина. Если бы не я, ты бы не довела себя до такого. Ты…- я снова поперхнулся собственной кровью, — так исхудала. Ты такая глупая. Глупая. Такая…глупая… Я открыл глаза от того, что кто-то крепко сжимал мою руку и несмело пытался ввести препарат. Ужасающий портрет Джу, который, к сожалению, мне удосужилось увидеть, резко всплыл перед моими глазами. — Джу, где она, что с ней? Отправьте меня к ней, — я быстро сорвался к кровати и надев больничные тапочки, я уж было собрался снова искать то, что я когда-то потерял. — Стойте, — девушка остановила мое тело, делая упор ладошками на мои ключицы, которые все ещё ныли, — Ложитесь обратно, она в одной палате с Вами. Вам нельзя так резко вставать, вы можете снова что-то нарушить и тогда это уже понесёт смертельные последствия… Дальше я её не слышал. Бледное, изнурённое, измотанное, бессильное и ели дышащее тело, лежало прямо рядом с мной. Даже лёжа на кровати, я мог протянуть руку и соприкоснуться с ней. Когда я уснул, от успокоительного, что мне так «трепетно» вкололи, мне снилась ты. Я также трогал твои волосы и мог держать тебя за руку. Это заставило меня проснуться. Я встал и подошёл ближе к ней. Разглядывая каждую мелочь в её лице, я уже не в силах был сдерживать себя. Её губы, которые были на вкус, как сладкая роза, вновь коснулись моих, сами того не осознавая. Их приторный и сладкий вкус, все также пленил. — Я больше никогда тебя не отпущу. Однажды я солгал, но ты сможешь опять поверить мне? Изо дня в день, я мог смотреть на тебя. В любой момент, я был бы благодарен этому, но. Ты лежала без сознания, медленно впадая в длительную кому. Я до чёртиков был зол на себя. Мысли о том, что лучше бы я оставался в своём городе, казались для меня лучшими. Но, так я думаю один или все же нет? Все так глушило изнутри, что я стал ненавидеть все и всю, каждая мелочь, что окружала меня, была чертовски мерзкой и вызывала высшую степень неприязни. Я смотрел на часы, которые крутили только в одну сторону, к сожалению, не в силах вернуть меня назад. Меня тошнило от одной только мысли, что я причинил тебе вред. Сердце жгло, кололо и отбивало сбитый, рваный ритм. Мне больно, Т/И. Все угрызение моей уже потрёпанной совести, решили свести со мной счеты, показавшись мне здесь и сейчас. — Лучше бы я не приезжал, никогда, — бормотал я себе под нос, искоса поглядывая, но твоё бледное и леденящее тело. Перелистывая в себе наши воспоминания, мое тело покрывалось мурашками и хотело убежать. Бежать от самого себя? Это смешно. Ты можешь бежать сколько угодно, но нещадные мысли, будут всегда бежать впереди. Воспоминания — когда-то убьют. Что ты чувствуешь, когда тянешь руку наверх? Понемногу из лежачего состояния, начинает тянуться вверх твоя рука. Рука, на которой четко видно запястье, фаланги и их суставы. Маленькие, пылающие огнём руки, тянутся к небу, к звёздам. Звезды всегда кажутся такими далекими, но, стоит лишь перевести взгляд на близких тебе людей, ты увидишь своё созвездие, которое будет только твоим и больше ничьим. Я протяну тебе руку, Джу, ты возьмёшься за неё? По неким стечениям обстоятельств, пришло время выписываться из больницы, переименовывая свой статус из «пациент» в «посетитель». — Я буду приходить к тебе каждый день, обещаю, — после того, как невесомо коснулся её руки и щёчек, которые были усыпаны веснушками, я пошёл к выходу. Дни, которые я провёл с тобой, были чертовски адскими. Я говорил с тобой, но ты молчала, я пытался достучаться до тебя, но ты не слышала. — Джу, я снова пришёл, — я подарил ей свою улыбку, однако, в тот же миг, мои губы вернулись в прежнее положение, — как ты? Ты идёшь на поправку, знаешь? Я счастлив. Очень счастлив, — тяжело вздохнув, я вновь выдавил из себя улыбку, которая сейчас была больше похожа на оскал, — но, я должен тебе кое-что сказать. Я буду приходить к тебе, всегда буду рядом, но, будет лучше, если ты забудешь меня, — слезы? Именно они хлынули на больничную кровать и гнусно отбились на неё, разливаясь тысячами капель, — мне очень больно это говорить, я бы предпочёл, никогда в жизни не говорить это… Но судьба решает иначе. Я не хочу быть твоим источником боли, пойми меня, прошу, — всхлипы давили и не давали мне высказаться. Я снова смотрел на тебя. Пластмассовая трубочка, все также была вонзена тебе в руку, давая нужные лекарства, я все также грел твои холодные руки и касался к ним дрожащими от волнения губами. Все это было и все это неизменно. *две недели спустя* Купив новый букет цветов и захватив с собой очередное письмо, я пошёл к тебе. Молниеносно примчавшись, из другого конца города, в больницу, в которой лежала ты, я узнал это: — Джу сегодня пришла в себя. Сейчас возле неё мама, вы можете пойти к ней. Сказать, что я был счастлив? Не сказать ничего. Я не мог пойти к ней. Я дал ей и себе обещание, что буду рядом, но не буду показываться ей на глаза. Припав спиной к двери, перекручивая в руках букет, я впервые вновь услышал её смех. Изо дня в день наблюдая за тобой, через маленькое дверное окошко, моя опустошенная душа, вскоре наполнилась счастьем. Ты прочитала все мои письма. Ты ждёшь, пока твоя подруга прийдет к тебе, даже не зная, что их писал я. Врачи уже наизусть выучили мое имя и без просьб, рассказывают, как она. — О, где он? А, Чимин, подойди сюда, — дежурный врач, зазывающим движение руки, потянул меня за собой, — Джу скоро выпишут, — не отрывая глаз от её истории болезни, пролепетал он. — Что? Правда? — руки сами потянулись к врачу и заключили его в мои крепкие объятия, — Господи, спасибо. Спасибо. В тот момент, все казалось таким правильным и бесподобным, поэтому мои руки не повиновались мне и схватились за дверную ручку, которая была препятствием к ней, но вовремя осознавая тягостность ситуации, резко откинулись назад. — Черт. И что я творю? Стоя за белой больничной стеной, которая разлучала нас, я был вынужден сам бороться со своими эмоциями. Счастье, грусть, непонятность, слились воедино, заставив мое тело дрожать и ловить на себе непонятные взгляды. Когда её выпишут, я же больше не смогу слышать её смех, исподтишка смотреть, как она вновь перечитывает письма, как спит и как питается. Она может быть снова в опасности. — Я защищу тебя, чего бы мне это не стоило. Просто верь мне.