И что я там не видел? Можно подумать, вся соль земли – в карандашных почеркушках Пикассо! А. Сивец
Когда двуногие земные существа с тоскливой скукой мокнут под дождём – другие, у которых и конечностей для бега, и гигроскопично-шерстяных покровов на порядок больше, поистине наслаждаются каждой падающей каплей. Они, эти другие, словно умудряются превращать хозяйский день сурка с его бездумным бытом и обязательными привычками в интереснейшее приключение, где побеждает тот, кто способен разнообразить мир собственным стремлением к совершенству, радостью от восприятия нового и личностным ростом преданной человеку души. О чём я говорю? Всего лишь об умении наших питомцев довольствоваться жизнью. О твоём умении ценить время и встраивать обыденность в игру, мой меньший брат и сплошь лохматый друг. Ты хочешь знать, как это выглядит со стороны? Я постараюсь объяснить...___
Наконец-то погода устала от нецензурных выражений в свой адрес, и мы с тобой идём гулять по самым злачно-информационным местам нашего микрорайона. А поскольку эпистолярный жанр лучше осваивается в тишине и уединении, то время для культурного досуга я выбираю не самое популярное среди твоих многочисленных собратьев по разуму. Но не расстраивайся: от души подурачиться в компании четвероногих приятелей, зависнуть с ними над кустами, меряясь авторитетом, пообтираться с девчонками и присмотреть себе чужую игрушку ты вполне сможешь чуть позже – для этого и существуют собачьи твиттеры или, проще говоря, тусовки. Но ознакомление с литературными новинками СМИ, изучение «наследия предков», архивные чтения и свежие данные, онлайн-переписка, добавление в друзья или занесение кого-то в чёрный список, обмен мнениями и выдача на-гора накопившейся за время домашних раздумий информации – всё это дело ответственное, безотлагательно-важное и весьма близкое к искусству, которое, как известно, требует жертв, даже в твоей части животного мира. Я знаю, ты не в восторге от такого решения, однако поверь, я желаю тебе только добра! Итак, мы выходим… Первая, обязательная, мысль на твоей морде – как много вокруг новых источников! Запах сенсаций так и манит тебя отовсюду, а заголовками утренних выпусков пестрит и буквально облеплен каждый столб, поэтому в попытке минимизировать вред от столь навязчивой массовости изданий, мне приходится самой выбирать маршрут, чтобы ты, наконец, смог переключиться, сосредоточившись на чём-то одном, и хоть сколько-нибудь последовательно начать знакомиться с нормальной прессой. Низкая ограда палисадника почти не затронута просвещением: интеллектуальные надписи встречаются здесь крайне редко (разве что по праздникам мелькает что-то более-менее интеллигентное). К тому же территория возле подъездов издавна славится непроверенными подзаборными сплетнями. И надо сказать, друг мой, что это отнюдь не привилегия вашего брата: такую традицию ввели вовсе не собаки, а люди. Хотя ведут они себя порой гораздо хуже бессловесных млекопитающих… Кажется, ты вполне согласен с тем, что жалкие отголоски цивилизационных слухов на близлежащем пространстве не содержат ничего привлекательного, поэтому, ткнувшись раз-другой «для порядка» в решётчатые проёмы, ты охотно следуешь дальше, не размениваясь по мелочам. Хотя не такие уж это и мелочи: вон, кто-то не дошёл нынче со своим сообщением даже до угла и, не утерпев, щедро вывалил его посреди дороги! Теперь мимо не пройдут даже хомо сапиенсы: с едкими подробностями рубрики горячих новостей – «Срочно в номер!» – волей-неволей ознакомится каждый. Первое массивное дерево в торце дома – надёжный оплот и старожил по хранению и выдаче окрестной информации: широкая новостная лента бесконечной гирляндой щедро обмотана вокруг ствола. Большое грузное растение – как здание допотопного типографского цеха, где печатаются старые, давно зарекомендовавшие себя у публики тиражные дайджесты. Оно буквально проникнуто духом многолетних передовиц и коротких статей, предназначенных для разновозрастной аудитории. Этот монстр пережил не одно поколение тонконюхих и быстроногих журналистов, уже имеющих опыт и только начинающих свой путь, а также просто любителей сиюминутных сенсаций и первостатейных реплик о том, что «вообще делается в жизни». Ты обходишь периметр целиком и, лишь усвоив последнюю строку, ставишь метку: «прочитано». Иногда ты выписываешь газеты на дом. Такое случается редко – не то что раньше, до бурного развития компьютерных технологий, когда это выглядело более логичным занятием, нежели вечный поиск ближайшего киоска. Разброс тем в ежедневных изданиях на поляне колоссальный. Информационные блоки колонок выстроились рядами так плотно, что надо быть очень крупным мастером художественного письма, чтобы втиснуть туда хотя бы одно меткое словцо. И тогда ты поступаешь проще – складывая то, что накопилось у тебя на данный момент в заднем уме, прямо перед ними. В качестве главного редактора я убираю из твоих творческих излияний всё лишнее – тяжёлые фразы и сомнительные обороты, – оставив лишь самые тонкие, виртуозно-ажурные всплески сиюминутных впечатлений (ведь отзывы тоже надо писать красиво!). Ты так углубился в периодику, что даже уши не торчат. Смакуя каждую букву, мой «эмоциональный» партнёр, кажется, совсем забыл про меня. Я слегка дёргаю поводок, и ты выныриваешь из чтения, минимум на пятую часть выглядя теперь уже как бобтейл, хотя начинал изучать выпуск угольно-чистокровным лабром. Снег забился тебе (целиком поглощённому событиями) в нос и уши, а когда я тебя отвлекаю, ты вдруг выдаёшь хлёсткое замечание на прочитанное, сопроводив его таким продолжительным рыком, что одинокий прохожий резко шарахается в сторону – что-то ворча о намордниках и отсутствии мозгов. Вслед я советую пугливому путнику не волноваться и обзавестись таковыми самому, а мы с тобой уж как-нибудь перебьёмся, самая пацифистская из всех собачьих душ. Не успеваю я оглянуться, как ты находишь какой-то незнакомый бульварный листок и, устремляясь к нему напролом, всей массой тянешь меня за собой в это криминальное чтиво. Опять двадцать пять! Зачем? Никому не известный и крайне сомнительный самиздат! К тому же, любое подобное палево крайне плохо пахнет. Да и копаться в тёмном прошлом... Сколько раз тебе говорить: культурные псы читают исключительно зарегистрированные издания. Тебе понравилась заметка на первой полосе? Так оставь под ней свой лайк. Только не надо смаковать эту новость вдоль и поперёк! Впрочем, всё ясно. Ты облизываешь её так тщательно, потому что автор наверняка дама: я знаю, как неровно ты дышишь к женским уловкам, романтической подаче хроники и всяким таким штучкам. Ох уж этот их афродизиакальный стиль! И почему только сие племя так кровожадно? Ни один мастер детектива мужского пола не способен на такие зверства в сюжете, кои способна выдать какая-нибудь миниатюрная болонка… пардон, блондинка в дизайнерском комбинезоне. И заруби себе на носу: цитата, вставленная дважды, запомнится лучше! Это тебе не людские шуточки – с ними как раз всё наоборот. Похоже, ты таки упорно жаждешь подвести меня под статью! Хотя прекрасно знаешь, что я не люблю эти кустарно-фантастические дебри, где вляпаться в историю проще, чем в каком-нибудь скандально-известном грязном закоулке. Зачем ты опять полез в эту глушь? Да ещё и вместе со мной. Тебе не хватает приличных авторов – чёрный пиар так и манит умазаться за компанию по самые гланды? Это в наши прежние дни запрещённая литература была вся как на подбор: читая нелегальные издания где-нибудь в сумерках, под подушкой, можно было героически воспрять духом и достичь просветления. Но это опять-таки у людей. А ты пёс – честный и добропорядочный сын своего народа! И твой тонкий художественный нюх достоин большего, чем какие-то дворовые наброски грубых писак, претендующих лишь на звание мастера самого длинного... впрочем, неважно. Снегопады и оттепель превратили невзрачно-утрамбованную собаками площадку в сказочно красивый читальный зал с монохромными арками склонившихся под сугробами деревьев и статуями снеговиков эпохи Ренессанса: здешний читательский уголок украшен ёмкими мыслями на бегу (подобными фразам Козьмы Пруткова) и меткими стендап-афоризмами. Книга отзывов полна восторженных впечатлений и заметок, а также благодарных подписей побывавших на пленэре четвероногих посетителей. Природа будто специально так неповторимо и волшебно наломала дров, чтобы дать возможность задуматься над тем, что всё преходяще, а мудрое слово практически вечно... Слепленный кем-то наскоро и чуть по-детски снеговик буквально за пару часов превратился в писаного красавца, приобретя цветовые оттенки символа наступившего года – жёлто-земляной собаки. Самые разномастные псы вереницей лап и хвостов тянутся принять участие в живой росписи этого столпотворения, а некоторые – и в горячей литературной дискуссии, где каждый вносит свою лепту, поправляя соседа или просто придумывая новые рифмы и окончания, оставляя свой незамысловатый автограф либо, напротив, подолгу соревнуясь в узорной вязи писательского мастерства. Мальчишки спешно обмениваются визитками с новичками, блещут харизмой и сыплют друг перед другом (а может, и перед нами?) прописными истинами, щеголяя изяществом слога и одновременно искоса посматривая на реакцию девочек. Лидеры двора, ни разу не желающие попасть впросак!.. Глядя, как ты вкруговую кидаешь свои понты – да-да, извини, конечно же брызжешь интеллектом (или пафосом? среди деревьев плохо видно)! – перед случайной, чинно гуляющей барышней, я думаю о том, что юные кобели с определённого возраста всё-таки гораздо начитанней своих разнокалиберных сверстниц. Впрочем, чему удивляться, если и в нашем, человеческом, обществе сексуальна прежде всего мозговитость! И чем ещё можно привлечь внимание такой красотки, как твоя сплошь ухоженная встречная, если не собственной осведомлённостью, широтой кругозора и большим словарным запасом! Впрочем, настойчивость и бравый вид в придачу ко всему перечисленному тоже вряд ли помешают... И напоследок – твоя любимая берёза. Когда с тобой гуляю я, мы никогда не завершаем променад, не отметившись возле неё. Она – словно твой верный собачий тыл, выполняющий роль ТАРДИС из легендарного фантастического сериала. И неважно, что внешне это дерево ни разу не похоже на знаменитую полицейскую будку Доктора, или Повелителя времени! Что толку, что людские био-порталы «задумчивости» на улицах внешне подходят ей гораздо больше? Всё равно в них нет ничего интересного и уж тем более загадочного, кроме синего цвета. А обходя этот космически-строго расписанный природой берёзовый ствол с одному лишь тебе понятным урчанием и оставляя на коре своё объявление, ты будто попадаешь в другой мир, где в заоблачно-корабельном журнале можно найти координаты параллельных вселенных, описания незнакомых существ и путевые отчёты, оставить свой собственный (земной) след, обменяться опытом с пришельцами – чтобы, возможно, какой-нибудь пухлый малыш, только начинающий шествие по нашей удивительно-разноликой планете, воспринял твоё слово как поддержку доброго единомышленника и соседа в этом совершенно новом для него мире и, впервые подняв лапу, робко-неуверенным росчерком пера (а скорее, лишь его пробой), оставил бы в истории свою первую значимую строку. Может быть, я сужу о тебе со своей колокольни, а видимая мною картина сплошь иллюзорна, но всё же мне иногда кажется, что когда из дверей нашей квартиры вываливается беспринципный, всемогуще-разнузданный Юша-змей (как персонаж русских вед Буса Кресеня ворочающий землю, вызывающий массовые землетрясения и нагло выпучивающий свои «безнадежные карие вишни», которые прямо-таки кричат всем вокруг, что одними обещаниями сыт не будешь) – обратно, домой, возвращается вдрызг окультуренный представитель древнего рода, с просветлённым аристократично-ореховым взглядом и наполненной благородными веяниями и смыслом душой: сэр Турмалин Блэк Жюстен Файер Виктори. И тот, кто ещё час назад вёл себя суетливым щенком, желающим всего лишь рвануть на простор, поделиться своими мечтами и разузнать что-то новое, с чинностью мудрого лорда заходит в родное жилище и, не требуя немедленного «овсянки, сэр!», с редким достоинством выдерживает процедуру омовения лап, а после невозмутимо и гордо садится около миски...