Сияние жизни

В комнате было холодно и давяще пусто. Еще были тонкий свист системы очистки воздуха, скрип хлипкой конструкции офицерской «голубятни» и горячая подушка. Синдзи лежал с открытыми глазами, положив подбородок на сплетенные пальцы, и считал секунды до побудки. Их оставалось еще очень много, и он сосредоточенно провожал каждую, не отвлекаясь на звуки и ощущения. Горн. Синдзи встал и включил свет. Пустая кровать напротив — привычное утреннее испытание. Он посмотрел на нее и двинулся в ванну, где его ждал еще один ритуал — созерцание собственного лица в потемневшем зеркале. «Жаль, не привык бриться без него», — подумал Синдзи и отметил про себя, что очередной обязательный этап утра — нужная мысль — успешно воплощен. Вглядываясь в свое отражение, он внимательно искал там следы, оставленные на лице этим месяцем «после», и уже привычно ничего не находил. Как всегда — веки, словно обметанные точками шрамов, слегка покрасневшие глаза, едва заметная поросль на щеках, тонкие складки вокруг уголков плотно сжатых губ. Тусклая лампочка над головой подрагивала, опуская тени на лицо, пряча его глаза и сгущая морщины. Младший лейтенант Синдзи Икари был явно и безнадежно жив. Кивнув этой мысли, он покончил с осмотром и принялся за ежедневную рутину. Впереди его ждали поход в столовую, три часа безделья, тесты, обед. «Если до обеда не принесет Ангела, то за супом подумаю о второй половине дня…» — решил Синдзи, ополаскивая бритву. Серой улицей базы бодро топали сослуживцы, расходясь по столовым блокам. Сквозь ровный шум шагов, хруст гальки и серую глухую мглу доносились обрывки чужих жизней, служб и интересов: «Серым по серому».  — Привет, Икари. Синдзи обернулся. За сопящей маской скрывался Айда Кенске. Непривычный и какой-то незнакомый Айда Кенске — неуверенный в себе, переминающийся с ноги на ногу.  — Привет.  — Эээ… Икари, как ты сам?  — Нормально, есть вот иду, — сказал Синдзи и пожал плечами. — А ты нет?  — Ну, само собой. Вот, думаю, поговорю с тобой, может, пойдем вместе поедим? Там ребята, и, это…  — Как хочешь. Невидимый Кенске почему-то продолжал смотреть на него. «Херовы маски», — ругнулся про себя Синдзи, чувствуя растущую досаду:  — Ну что еще? Идем, говорю.  — Правда? Здорово! «Вот это уже Айда. Что это с ним было?»  — Здорово? — сказал Синдзи вслух. — Чего ты? Кенске помялся и тихо произнес:  — Ты… Давно не ел с нами… Синдзи нахмурился, вспоминая себя в столовой: неделю назад, две, три… Выходило с трудом: дни путались, лица сливались в одну сплошную массу. Впрочем, в основном вспоминалась лишь другая сплошная масса — еда в тарелке, и ничего конкретного сверх того. Вот полтора месяца назад… «Стоп». Он помотал головой, гоня прочь щемящее воспоминание.  — Икари?  — Ничего, идем. Вой и вышибающий дух удар шлюзовой обдувки окончательно привели Синдзи в чувства. «После нее я словно потерял время, » — подумал он, раздеваясь, и вдруг понял, что сама мысль об утрате не нашла никакого отклика в душе — как будто неожиданно затихший крик в огромном помещении, где раньше всегда жило эхо. «Хорошо».  — Эй, Кенске, Икари, давайте к нам! Аоба, засевший в углу зала, вовсю размахивал обеими руками. Рядом обнаружились Судзухара, Хикари и Ибуки. Синдзи взял свой паек и пошел к ним, обводя зал взглядом. Аски нигде не было. Майя пристально глядела на него, но Синдзи выдержал это и, не всматриваясь в выражение ее лица, кивнул.  — Судзухара, давай, — громко шепнул Аоба, как только Синдзи и Айда устроились. На фоне серой стены смущенная улыбка танкиста выглядела особенно впечатляюще, и Икари даже почувствовал интерес, Тодзи же тем временем чем-то орудовал под столом. Синдзи прислушался: там что-то тихо булькало, а потом на столе начали появляться наполненные оловянные стаканчики, и пахли они далеко не уставно.  — С утра? Выпивка? И Судзухара? — поднял бровь Синдзи. — Что празднуем? Все как-то странно смотрели на него, а потом вдруг оттаяли и одновременно не в лад загомонили, перебивая друг друга. «Они что, и меня уже похоронить успели?» — задумался он и потому пропустил начало объяснения. -…так что, сам понимаешь, грех сейчас не выпить, лично я, например, проводить не смогу, — сказал уже порозовевший от крепкого пойла Сигеру.  — А ты сможешь, Синдзи? — спросила Майя. Он непонимающе огляделся. Тодзи постучал себя по темечку, а потом повторил то же движение на хихикающей невесте:  — Синдзи, прием! Ты что, в наше счастье не можешь поверить? Мы улетаем, все, служба на Атомных землях окончена! Икари кивнул, грея в руке стаканчик. Окончена, значит. Фоном его мыслей звучали слова об ухищрениях, на которые пришлось пойти, об отпуске, который плавно перейдет в переписку со штабом группы армий, о комиссии. Синдзи кивал, погружаясь в себя, как ложатся в теплую ванну. Люди, слова, мысли, голоса запотевали, растворялись и серели. «Должно быть, я в столовую обычно так и приходил…» Рядом с ним на стол грохнулась тарелка, а на лавку упало что-то рыжее.  — Хайль, — сказала Аска и широко зевнула.  — О, приветствуем, госпожа Сорью! Позвольте… — оживился Аоба.  — Не пью, — отрезала она и принялась ковыряться ножом в куске мяса. Синдзи повернул голову и уставился на нее. Девушка осунулась, заострились скулы, и точки на веках были замазаны совсем уж небрежно, чего Аска себе никогда не позволяла. Синдзи напряг память, пытаясь представить, как выглядела рыжая в последнее время, и с трудом вспоминал только общий контур фигуры и огненную копну, стянутую в конский хвост.  — Ну и чего ты не ешь? — поинтересовалась Аска раздраженно. Он вздрогнул и отвел взгляд. «Опять „уплыл“… Блин». Икари мотнул головой, мол, забудь, и в глоток осушил свой стаканчик. Горло пережало спазмом, спиртное неуверенно попросилось наружу и беспокойно рухнуло, наконец, в желудок. Моргая щиплющими глазами, он принялся за безвкусную еду.  — Ну и? — вдруг спросила Аска, и Синдзи понял, что это она обратилась ко всем сразу. — Чего все скисли? Ждете, пока он сам начнет анекдоты травить? Он поднял глаза сначала на нее, потом обвел взглядом остальных. Аска с негодованием рассматривала по очереди смущенных лейтенантов, словно ища виновного, а потом фыркнула и вернулась к еде. «И что бы это все означало», — подумал Синдзи и тоже склонился над тарелкой, отмахиваясь от неловкого молчания: а не пофигу ли.  — Синдзи, — сказала Хикари, — ты приходи. Мы в четыре с шестого пирса уплываем. Он кивнул, не поднимая глаз. «Уплывайте».  — Придешь?  — Да. Аска хмыкнула и вдруг сказала:  — Не знаю, как там у него будет настрой, но он придет. Я позабочусь. Синдзи изумленно посмотрел на нее, но девушка уже забирала тарелку и поднималась. Он посмотрел ей вслед. На три часа безделья до тестов появилась тема для размышлений. * * * Управляющий механизм существенно улучшили, и Синдзи он теперь нравился. Во всяком случае, так он сказал доктору Акаги, которая лично прибежала на первые тесты и носилась вокруг стенда с наставлениями и пояснениями. Впрочем, даже отбрасывая всякие дополнительные приводы и улучшенные замки, он был и в самом деле доволен: теперь для приведения машины в рабочее состояние не нужно было непременно синхронизироваться с нею. «Тип-01» мог сдвинуться с места и даже становился ограничено боеспособен при активации особого режима управляющего механизма. От пилота требовалось лишь имитировать шаги и движения руками, но были и неудобства, к примеру, в бою в распоряжении стрелка оказывались лишь навешенные на руки комплексы. Остальное — дополнительное оружие, прямой контроль над реактором, использование стержней и точные движения — все это по-прежнему требовало соединения с «А-10». Отрабатывая новый тренажер, Синдзи отстраненно размышлял над странным месяцем своей жизни. Притупившаяся боль утраты стала почти незаметной безо всякой помощи выпивки, и он слегка побаивался этой метаморфозы: все же при жизни Рей была для него слишком многим, и вот так легко, такой скромной ценой смириться с ее потерей… «Цена… Чем я плачу? Восприятием времени? Пустотой? Чем? Быть может, за меня платит кто-то другой?» Синдзи знал этого другого, знал — и боялся. Война. Она дала им друг друга, она их и разлучила. Война открыла им счет, сама закрыла его, погасила проценты. Остальное — его наивные впечатления и несущественные детали. «Да, — подумал он. — Именно что детали».  — Икари, хватит на сегодня.  — Есть. Лязгнула дверь, и из соседнего помещения — тоже тестового — вышла Аска. Она еще не переодевалась, и за ней плелись ассистенты, галдя что-то на немецком, но девушка уделяла им ровно ноль внимания.  — Икари, хватит уже, идем на обед. На сегодня свое распятие ты отвисел уже.  — Ага, видишь, уже снимают. Техники расстегивали крепления, вынимали штекеры, вытаскивали из бинтов датчики, и Синдзи морщился от десятков прикосновений, дергающих его и скользящих по его телу. Аска со скучающим видом стояла в сторонке, и ее команда, косясь на японских коллег, облепила девушку. Икари кулем свалился со стенда и покрутил руками, с удовольствием вслушиваясь в стонущие мышцы, с которых сняли, наконец, вериги.  — Давай в раздевалку, Синдзи. Нам надо быстро поесть и идти на причал… Genug! Аска с размаху хлопнула по руке увлекшегося ассистента, который что-то показывал ей на комбинезоне, тыкая при этом девушку в бок. Синдзи невольно усмехнулся. Зрелище было то еще.  — Придурок, прекрати скалиться и шуруй в раздевалку! — вызверилась Аска. — Или мне тебя переодеть? Он открыл рот и вдруг понял, что именно собирается сказать. Синдзи прислушался к себе: да, он сейчас хотел сально сострить.  — Плевок залетит, — беззлобно сказала Аска, поддавая ему снизу по челюсти, и ушла в раздевалку. Переодеваясь, Синдзи вдруг понял, что безо всякого интереса, но все же вспоминает этот день: общение с товарищами, стенд, Аску, и ему совсем не все равно, пойдет он провожать будущую чету или нет. Икари прислушался к себе и грустно улыбнулся. «Спасибо, Аянами». * * * В тамбуре испытательного блока Синдзи наткнулся на курящую Акаги. Доктор разговаривала с коллегой — Алексеем Ставнийчуком. Именно мужчина заметил его и обернулся:  — О, Икари, здравствуй. Синдзи кивнул и остановился: все равно Аску ждать.  — Здравствуйте, доктор.  — Как ты? Доктор Акаги говорит, ты освоился уже на прототипе новой системы управления. Как ощущения?  — Тяжело, — честно сказал Синдзи. — Но, думаю, оно того стоит. Ставнийчук кивнул. Акаги смотрела в сторону, с безразличным выражением лица тянула дым, держа левую руку в туго набитом кармане халата, и Синдзи решил не обращать на нее внимания. Редкая возможность, что и говорить.  — Тебе уже сообщили о приказе? — спросил Ставнийчук.  — Нет, а по поводу? Доктор посмотрел на коллегу. Акаги с неудовольствием оттащила от лица сигарету и похлопала свободной рукой по карманам:  — Где же… А, вот. На обеде все равно бы объявили и тебя куда надо направили, но и правда почитай пока сам. «Приказ по базе „Токио-3“, — прочитал Синдзи на помятом листке, отмеченном сегодняшним числом. Он пробежал по диагонали документ, адресованный научной части проекта „ЕВА“, и первой его мыслью было: „Не повезло нашим влюбленным…“  — »… трам-там, бла-бла, база переводится в закрытый режим с целью подготовки операции «Прорыв», — громко сказала Аска, заглядывая ему через плечо. — Твой Fater решил не мелочиться. Секретность по высшему уровню, никого не впускать, никого не выпускать. Синдзи кивнул, рассматривая подпись командующего.  — Давно узнала?  — Только что. Фигня получается, ребята уплыть не успели, да. Разобрать, сочувствует Аска или злорадствует, не получалось: сказано было с чувством, но каким именно — не понять.  — Да вы, ребята, за других не переживайте, — сказал Ставнийчук. — Вам самим, как мне известно, в любом случае быть в центре внимания. Акаги загасила сигарету и провела рукой по волосам:  — Действительно. С момента вступления приказа в силу вы имеете приоритет класса «1.0», так что готовьтесь… Скажем так, ко всему.  — Но в приказе ничего нет о сути операции, — сказал озадаченный Синдзи. Рицко Акаги взглянула на хмурого Ставнийчука и полезла в карман за сигаретами.  — Если коротко, то суть предельно проста. Глубокое проникновение в Атомные земли. Синдзи вдруг вспомнил словно прошлую жизнь — Хило, балкон, подвыпившая Майя… «Едва не забыл… Мы же за этим и переброшены сюда, Ангелы лишь помешали…». Синдзи задержался в памяти на секунду дольше, чем позволял себе обычно, и тут же был наказан. «-…Я всегда буду с тобой и буду защищать тебя.» Лишнее. Вот это совсем лишнее. Он сглотнул кислый металлический привкус, давя ноющую тоску по забытому ощущению тепла.  — Кхм… Доктор Акаги, но какова цель?..  — Каждый сотрудник под подписку о неразглашении получит свой конверт с заданиями и целями. После ознакомления уничтожить, — сказала Акаги. Женщина пристально следила за почти идеальным кольцом дыма. Сейчас, с округленными губами и мечтательно сощуренными глазами она казалась почти что обыкновенной женщиной, подумал Синдзи.  — Люблю мозаики, — сказала Аска и хлопнула Синдзи по плечу. — Икари мне свой кусочек все равно расскажет. Правда? Он кивнул и вновь уткнулся в листок.  — Не трать нервы, Синдзи, — сказал Ставнийчук. — Все фигуры расставлены, все роли распределены. Тебе всего-то осталось узнать свою.  — Вы просто поэт фатализма, коллега, — бледно улыбнулась доктор Акаги. Ставнийчук невесело улыбнулся в усы.  — Да. Пожалуй, вы правы, коллега… Однако, обед философии не помеха. Идем? Аска с едва различимой сквозь респиратор матерщиной прятала волосы под капюшон пыльника. Синдзи тоже отчего-то хотелось ругаться — вслух, громко, вкусно. * * * Столовая вовсю обсасывала свежий приказ и сопутствующие ему детали.  — А ты еще не получал личные распоряжения?  — Нет, ты что, и не болтай! Особисты свирепствуют, — Кенске замахал руками на Аобу и почти зашептал. — Вон, Токугаву задержали, поговаривают, лично господин Кадзи отдал команду.  — Да ну тебя, — отмахнулся Сигеру. — У тебя как ни мутное дело — так «господин Кадзи». В разведке что, больше никого нет?  — Господин Кадзи — величина, — почтительно сказала Ибуки. — Он объединил вечно воевавшие департаменты и всех в кулаке держит. Рико рассказывала, что перед ним как по струнке ходят…  — Еще бы, — буркнул Кенске, вращая глазами. — Вон, как только он у нас появился, в тот же день даже в проекте «ЕВА» кого-то повязали, а штабных вроде как целой пачкой в расход пустили.  — А еще он дела насквозь видит! — сказал неуемный Сигеру. — Посмотрит, значит, на скоросшиватель и говорит так загадочно: «Зрю, значит, что по всем знакам, сиречь доказательствам…»  — Сигеру, заткнись, — предложил Синдзи, которому истеричное паясничанье Аобы начало действовать на нервы. Аска одобрительно посмотрела на Икари, а потом спросила:  — А где ваши неудавшиеся дезертиры?  — Эээ… Тодзи вроде как раз в штабе сидит, — нахмурился Кенске. — Вроде как очередь танкистов на получение. Хикари еще до обеда вызывали, но она пока не вернулась.  — Интересно, не замешан ли тут Кадзи-сан? — с невинным лицом поинтересовался Аоба. Аска застонала и с остервенением загремела ложкой, дохлебывая суп.  — О, Тодзи! — обрадовано сказал Сигеру, глядя мимо Синдзи в сторону входа. Судзухара сел к ним за столик и принялся разделываться с содержимым тарелки под изумленные и настороженные взгляды товарищей. Синдзи смотрел на него и видел, что Тодзи не ест — он жрет, уничтожает еду, словно повинную в его бедах.  — Ээээ… Тодзи? — осторожно сказала Майя. — Ты как?  — Получил, — зло сказал Судзухара с набитым ртом.  — Засекречено?  — Насмерть. Синдзи понаблюдал некоторое время за безнадежным сопротивлением еды и отвернулся. Почему-то никакого сочувствия к расстроенным радужным планам он не испытывал. И нет — за это не было стыдно. Он преспокойно засунул в рот хлебец, выхлестал рыжую бурду из кружки и встал.  — Младший лейтенант Икари Синдзи? Синдзи обернулся. К столику подошли двое в серой форме с нашивками объединенной разведки «NERV» и пристально смотрели на него.  — Я.  — Следуйте за нами. Он кивнул в ответ и посмотрел на Кенске. Айда тяжело сглатывал, но старался держаться нагло, копируя Аобу. Сигеру же вальяжно развалился, опираясь на стену, приобнял Майю и с вызовом пялился на безликих сотрудников. С соседних столиков настороженно косились: волнения, вызванные свежим приказом, любви к особистам не добавили.  — Айда, заберешь тарелки?  — Да не вопрос, товарищ! — преувеличенно бодро сказал Кенске. Уже выходя вместе с нежданными гостями, Синдзи услышал, как Аска прошипела лейтенантам:  — Не ссать! На улице особисты указали ему направление и пристроились позади. Серая каша мглы слегка поднялась днем, и видимость стала куда лучше. Синдзи заметил, что крепость пришла в движение: никакой обеденной тишины не было и в помине. Сновали разведчики, — сопровождая кого-то или просто так, — двигалась груженая техника, бегали вестовые. Икари с интересом смотрел по сторонам, отмечая необычное молчание идущих людей: оно просто электризовало воздух, насыщая его тревогой и ожиданием.  — Поворачивайте направо, — прошипели сзади. Синдзи кивнул, не озираясь, и послушно свернул в переулок. Мысли были далеко. Гальванизированная приказом отца база его не трогала, и это казалось интересным. Пусть самую малость — но интересным. В конце концов, ему все же отводилась очень важная роль в операции, и это должно было угнетать, вселять скребущее предвкушение неизвестного, но почему-то, сколько Синдзи к себе не прислушивался, ничего такого не ощущал.  — Налево. Он поднял глаза и с удивлением осмотрелся, видя вокруг только склады: «Да куда же меня…» Сухой щелчок выстрела заставил его прыгнуть в сторону и перекатом уйти за стопку железных листов — плечо и бедро отозвались звенящей болью. Он сжался, нащупывая кобуру, и прислушался: по ту сторону еще раз выстрелили и теперь молча возились. Синдзи вынул «вальтер» и снял с предохранителя, но тут все стихло. Донесся металлический треск наручников, и тихий голос позвал:  — Синдзи, выходите. Икари осторожно высунул голову и сразу увидел лужу крови, вытекающую из простреленной головы бывшего провожатого. Над ним корчился второй, зажатый между двумя одетыми в серый камуфляж рослыми солдатами. Синдзи всмотрелся в их нашивки и без удивления узнал знаки различия спецназа разведки. Третьего — собственно позвавшего его — он заметил не сразу.  — Вы в порядке? Синдзи вздрогнул, когда голос зазвучал ближе.  — Д-да…  — Генерал-лейтенант Редзи Кадзи, объединенная разведка, — респиратор повернулся к задержанному. — Теперь уже настоящая… «Кадзи-сан…» Вот теперь Синдзи был поражен даже больше, чем когда заслышал позади выстрелы: его лично прикрывал сам начальник разведки группы армий «NERV». Глядя, как легендарный помощник Гендо Икари отходит к задержанному, Икари-младший испытывал странное чувство: пусть как о нужном солдате, но отец о нем позаботился. «Оказывается, я чертовски ценен, да…» Он ухмыльнулся. Ему очень хотелось узнать, что же за приказ он получит от своего отца.  — Каков стервец, — сказал Кадзи, разглядывая маску лже-разведчика. — Верите, Синдзи, я сам едва не купился со всей этой суматохой. Если бы я не знал, что вам назначено на десять минут позже, валяться вам тут с простреленной головой… Генерал-лейтенант мазнул рукой по лицу пойманного, срывая с него респиратор, и спокойно добавил:  — А зная вашего отца, могу сказать: я бы через полчаса прилег рядом. Глядя, как замер неудачник, пытающийся не вдыхать ядовитый воздух, Синдзи поймал взглядом движение в переулке. Кадзи тоже увидел новоприбывшего, потянулся было к пистолету, но потом помахал рукой:  — О, фройляйн! Присоединяйтесь. Аска подбежала и, переводя дыхание, замерла:  — Там… э…  — За Синдзи-саном пришли? — вежливо осведомился Кадзи. — Еще раз? Вот незадача…  — А вы кто? — подозрительно спросила опомнившаяся девушка.  — Генерал-лейтенант Редзи Кадзи, к вашим услугам, фройляйн Сорью. Аска едва заметно присела, а Кадзи коротким тычком надел уже посиневшему лже-разведчику респиратор на лицо. Синдзи отметил, что это одновременно был и удар, и жест милосердия.  — Убрать, — распорядился генерал-лейтенант. — Я через полчаса подойду. Пусть Пятый и Самераги начинают, но без фанатизма. Да… И пришлите за трупом. Спецназовцы склонили головы и поволокли свою жертву прочь. Кадзи обернулся к Синдзи:  — Идем. И вы тоже, фройляйн.  — Куда? — поинтересовался он.  — К господину главнокомандующему, Синдзи-сан. * * * Синдзи смотрел на тяжелые двери, с трудом веря, что за ними его ждет отец. Нет, антураж — от флагов Империи и Объединенного Фронта Земли до усиленной охраны во всем здании — был выдержан, но это все было связано с неким символом, самым влиятельным военным Японии, героем всего мира, а не с его отцом. Аску оставили еще в первом коридоре, с ней задержался Кадзи, и теперь Синдзи сидел в приемной один на один с секретарем. Скрипнул селектор.  — Входите. Синдзи вдохнул поглубже и вдруг успокоился: его ждет разговор со старшим по званию. И не более. Помещение было темным, единственная люстра над столом едва рассеивала кромешный мрак, и чувствовалось, что потерянные в темноте стены образовывают поистине огромный кабинет. Громко стучали невидимые часы, слегка торопилось сердце, — и больше ни один звук не тревожил глубокую тишину кабинета, даже шаги утопали в мягком ковре. Человек за столом поднял на него глаза, и в свете люстры блеснули очки. Спокойствие послушно разлетелось осколками.  — Сын. Позвоночник слегка поднывал, надрываясь в попытке держать спину ровнее ровного.  — Здравствуйте, господин главнокомандующий.  — Без официоза, Синдзи. Он почувствовал, как взмок лоб. «Без официоза? Аматерасу…» Он знал, что это не означает никаких вольностей, но все равно был шокирован.  — Синдзи. Тебе предстоит выполнить сложное задание. Ты справишься?  — Я сделаю все, чтобы оправдать доверие. «Сухо, как сухо, я не могу… По-другому…»  — Хорошо. Ты получишь этот приказ в ходе операции от моего человека. От твоего личного сопровождающего. Он пойдет с тобой. Из темноты слева от стола вышел молодой парень в форме и сейчас же согнулся в поклоне:  — Большая честь для меня, Икари Синдзи. Меня зовут Каору Нагиса. Новый сопровождающий поднял глаза, и Синдзи оторопел: перед ним стояло его видение месячной давности — человек, сидевший на статуе в оплавленном районе Сан-Франциско.