Брошенные на ветер слова

       На балконе темно, а воздух влажный. Ей так холодно, что пробирает до костей. Легкий парадный костюм был предназначен для удобного снимания-одевания за считанные секунды и, поэтому, надеяться на него нельзя. В душе-горько, в голове-пусто. Слишком много вопросов и слишком мало ответов, эльфийки-служанки шепчутся слишком часто, полученной информации недостаточно. Ей хочется расслабиться: напиться, принять ванну, оказаться в его руках- не важно что именно. Мысль о нем вызывает волну мурашек по спине - они не виделись с последней битвы в саду. Эта пара часов стала вечностью. И когда она успела так к нему привязаться?        У эльфов хороший слух. Как бы тихо он не ходил, она знает, что он рядом. Знает. Чувствует. Надеется. Его рука накрывает уставшие глаза, становится темно. Она не против. Темнота помогает спрятаться, она успокаивает и манит. Другой рукой он развязывает ленту на поясе и вот уже мягкая ткань касается ее век. Тело дрожит, но не только от предвкушения. Охотничьи инстинкты разывают грудь, подталкивают руки сорвать повязку с глаз. Она ненавидит свое тело, потому что душой хочет отдаться ему целиком. Жаркое дыхание опаляет ухо: — Потанцуй со мной. В темноте.        Большая рука разворачивает ее за талию и прижимает к себе- интимно и нет одновременно. Он не хочет, чтобы это было эротично. Он хочет, чтобы она почувствовала себя нежной дамой на балу, ведь так об этом мечтала с тех пор как Жози упомянула о нем. Инквизитор бы никогда не призналась, что тайком мечтает заменить парадный костюм на милое платье с длинным шлейфом. — Раз, два, три. Раз, два, три, — почти неслышно, скорее для нее, чем для себя.       Они медленно вальсируют, ее дыхание становится спокойнее, а рука сжимает его. Другая ее ладонь перебирает складку на ткани пиджака-повторяющиеся действия отвлекают от любых мыслей. Как слепой котенок она несколько раз клюет его носом в его грудь: — Бык, я давно хотела тебе сказать... — Шшшш,- он прижимает ее ближе,- ничего не нужно сейчас говорить, кадан. Просто растворись в движениях, растворись в моих руках .       Она кивает. И еще раз, и еще раз, а слезы катятся по щекам.       Вскоре они медленно отстраняются друг от друга. Она не хочет, но это не важно. Навязываться ему сейчас непозволительно. Большим пальцем он стирает пару слезинок с ее щеки, но не придает им значения. Еще рано для этого. — Пойдем поедим перед поездкой. Кажется, у них остались еще эти маленькие бутерброды.       Инкизитор кивает и покорно идет за ним. Она надеется, что хотя бы один из них знает, что делает. Она в этом уверена.