точка невозврата

Мин Юнги немного гнилой. О его ребра билось гнилое сердце. В глазах его грязь, а под кожей гниющие вены. Он весь гнилой и до мурашек на теле холодный. Он умер и оставил после себя свое гниющее сердце рядом с моим. Он растворился в воздухе, оставляя после себя запах гнили. Он приходил в кошмарных снах и сбивал с ног сильным ветром. Он все еще со мной, но не совсем рядом. Между нами километры грязи и невозврата. Мин больше не мой, но я все еще его. В предрассветные часы всегда казалось, что вот-вот и я услышала бы его хриплый голос из спальни, зовущий меня по имени: "Сынван, Сынван". Я стояла на балконе и наблюдала за исчезающими звездами. А сердцем чувствовала его присутствие, будто Юнги рядом и совсем не умер. И я хотела скорее оказаться рядом с ним. Но стоило мне переступить порог спальни, как на меня сваливалась тяжелая реальность. Его нет. Его нет ни в спальне, ни на кухне, ни в коридорах темной квартиры. Его нигде не было. Он был под толщей земли и гнил, гнил, гнил. Работа, наша с ним квартира и забившийся в угол котенок, которого он оставил мне, хотя знал, что я терпеть не могла животных. Мин Юнги оставил мне все, что было у него: ключи от байка, старую потрепанную куртку и свое сердце, сгнившее уже совсем. Он оставил мне свои воспоминания и убил во мне желание жить. Он продолжал сбивать меня вместе с ветром на мосту под вечер, когда я возвращалась с работы, и продолжал приходить в кошмарах, снившихся каждую ночь. Розовое вечернее небо, чистое, без облаков, было так высоко, и мне от этого хотелось бежать со всех ног куда-нибудь, где рассвет. Куда-нибудь, где был бы Мин Юнги. Куда-нибудь, где было бы не так темно. — Сынван, ты такая маленькая еще, — у него улыбка в глазах и сердце, бьющее в самые ребра, совсем живое и любимое. Он облокотился о перила на мосту и смотрел на меня, его ладонь замерла на моей голове. Я смотрела в его глаза и мне казалось, что счастливее меня, наверное, нет человека на всем свете. — Такая маленькая и миленькая, — и я улыбалась ему такой улыбкой, которой никогда до него не улыбалась, потому что не умела. Холодный вечерний ветер резал оголенные участки кожи и я шла по мосту, дрожа, дрожа и вспоминая его. Всего его. Такого, каким он был. Такого слишком родного и, казалось, горячего, что даже ледяные укусы воздуха были мне нипочем. Шерстяной шарф в одно мгновение слетел с моей шеи вместе с порывом ветра, ударившего прямо в лицо. Я улыбнулась, потому что знала, что Юнги где-то здесь. Он где-то рядом, возможно, шагал вместе со мной в один шаг, чтобы я не заметила. Но я знала — он рядом, никак иначе. Мин Юнги не мог оставить меня один на один с этим миром. Он никогда не мог оставить меня одну. Ни на одну секунду. Ни на один миг. И он был рядом. Я остановилась посередине моста и посмотрела в безоблачное небо, которое только-только начинало темнеть. Мои руки коснулись холодного металла перил и я невольно замерла. Именно здесь мы с ним чаще всего были. Именно с этим местом у нас куча воспоминаний, приятных и не очень, радостных и немного грустных, согревающих и дающих надежду, что когда-нибудь мы будем вместе. Где-нибудь там, где всегда солнце. — Сынван, — его холодные пальцы были сплетены с моими и их сочетание завараживало меня настолько, что я забывала делать вдохи. Сплетение наших рук казалось самой правильной вещью во всем мире. — Знаешь, что ты — вся моя жизнь, — и я подняла на него свой потерянный взгляд. — Юнги, — мой голос слишком тихий, но он услышал каждый звук, произнесенный мною. — Ты тоже вся моя жизнь. — Сынван, не смей бросать меня, хорошо, — он остановился посреди моста и повел меня к перилам. Пальцем он ткнул в глубь реки, которая текла под нами и тихо произнес: "Не то, мое сердце окажется там, на самом дне." Этот мост сохранил наши с Мином воспоминания и мой мир рухнул, когда мои глаза невольно остановились на предложении, выцарапанном на металлических перилах: "мой мир — любовь к тебе, Сон Сынван". Аккуратные буквы складывались в слоги, а слоги в слова, и я почти задыхалась, пытаясь ухватиться за те же перила, чтобы не рухнуть на землю. Холодный воздух порывами пытался пробраться в мои легкие, и я делала глубокие вдохи ртом и носом. Но воздуха катастрофически не хватало. Я задыхалась. Задыхалась. Задыхалась. Перебраться через перила оказалось намного легче, чем я себе представляла. Спустя минуту я была по ту сторону и спиной ощущала шум бурных волн. Я знала каждое предложение, которое было выгравировано на этом мосту. Все они призывали сражаться за жизнь, мечтать, жить, существовать дальше в бездушных телах в этом мертвом городе. — Сынван, — его губы накрыли мои, нежно завлекая в глубокий поцелуй. Его холодные пальцы касались моих ключиц, а я руками зарывалась в его мягкие волосы, жалась как можно ближе к нему. Пыталась раствориться в нем, пыталась растворить его в себе. — Я так люблю тебя. И я так любила его. Юнги щелкнул по моему носу и немного отстранился от меня. Он повернулся к небу и его лицо приняло задумчивое выражение. Парень переплел наши пальцы, крепко сжимая мои. — Иногда я представляю нас где-нибудь далеко от Сеула, — на его лице появилась еле заметная улыбка, будто он и в этот момент вообразил все в своем сознании. — И где же? — второй рукой я накрыла наши переплетенные руки и попыталась заглянуть в его глаза. Он мне этого не позволил, все так же не сводил взгляда с темнеющего неба. — Далеко. Я все еще не думал, где именно, но точно знаю одно — это будет очень далеко. В следующую секунду он обернулся лицом ко мне, и на меня уставились два бесцветных мертвых глаза. Я резко вдохнула режущий кислород и открыла глаза. Бьющая дрожь прошлась по всем конечностям. И мои руки отпустили металлическую ограду. Еще одно мгновение я точно чувствовала воздушное лезвие воздуха, но в другой мои руки были схвачены холодными осеревшими руками. Его глаза были безжизненными, давно потухшими. В его глазах была грязь и целое разочарование. Он тянул меня вверх и не отпускал руки из крепкой хватки. От него несло гнилью, но я была так рада, что он рядом. Он не оставил меня. Когда перила были позади, я выдохнула больше воздуха из посеревших легких, и горячие слезы потекли из моих глаз. Мои руки коснулись его серого лица. Я так сильно желала услышать от него "люблю", я так сильно желала почувствовать его холодные губы на своих. Но он растворялся в воздухе, оставляя за собой запах гнилой плоти. В его глазах, казалось, выцветали остатки его души. С каждым порывом ветра его оставалось все меньше и меньше. И когда вместе с сильным потоком он исчез полностью, я осталась вместе с его бьющимся гнилым сердцем в холодных ладонях. Его нет. И меня тоже. Холодные струи воды стремились к прогнившим легким, ведь я давно умерла. Меня не стало вместе с ним.