Смертельная игра

Ненавижу. Ненавижу всех. Как они посмели? Как рука поднялась сделать такое? Неужели им до такой степени противна собственная кровь, что в мой же день, когда, по общепринятым стандартам, я должна летать от радости и волком выть от восторга, проводятся мои похороны? Будто бы Фригг, вся такая добрая и милосердная, не видела мое недовольство. Не видела, что всеми этими разговорами о предстоящей пытке, которая неминуемо настигнет меня, принося за собой смерть, закапывает в сырую землю заживо. А Один, великодушный и мудрый правитель Асгарда, не видел этих слез, без моего ведома и на то разрешения льющихся двумя кровавыми реками из глаз? Будто бы не в его власти остановить этот беспредел. А он только радуется. Его извращенная душа так и пищит от восторга, когда остальным до тошноты больно. И отец… Могу ли я его все еще так называть? Нет. Он мне не отец, раз смог вот так вот просто оторвать от себя, как ненужного котенка, бросая на произвол судьбы. В лапы этого чудовища. Что же, я поздравляю вас всех, вы добились своего. Он наказан, а мне остается только умирать. Умирать, кричать, выть. Делать все, чтобы меня, наконец, заметили. Увидели, помогли. Но им все равно. Им всем. Всем наплевать на меня. Всегда было наплевать и так будет дальше, пока холодное тело, синее, ледяное, не успокоится в сухой земле. И почему же меня преследуют мысли о том, что все это случится совсем скоро? Может, потому что правда? А мне больно. Больно, обидно до ужаса. Невыносимо терпеть его разъедающие душу глаза, которые своей ненавистью, злобой, мраком царапают мне душу острыми когтями, отбрасывая в сторону уже отмершие части полусгнившей плоти. Умереть хочется от его ухмылки, задушить себя же, до крови драть ногтями шею, позволить воздуху пройти внутрь. А нельзя, он смотрит, улыбается. Мои страдания его лишь забавляют, скрашивают бессмертное бытие. Кому нужна такая девчонка? Никому. Я одна, и весь ужас случившегося осознаю лишь сейчас, а от этого кричать хочется и легкие вырывать из тела, разливая горячую кровь на холодный снег. Закрываю глаза от слишком сильного солнечного света, уже скорее машинально, чем по собственному желанию, наспех делаю в руках кривое нечто, которое должно было быть снежком. А все равно, и он уже с бешеной скоростью несется в мощный ствол стоящего в конце сада дуба, гордым пятном выделяясь на фоне старой и сухой коры. Как же тошно. Противно от осознания того, что мне осталось всего два дня, а потом – непроглядная тьма и безвременье, несущее за собой смерть. Да уж лучше сдохнуть, чем быть женой этого великана. Никогда не отдамся ему. Никогда не получит меня в свои лапы. Но я все равно бессильна. Будто бы он будет интересоваться моими пожеланиями относительно нашей, а от этой мысли я невольно дергаюсь, первой брачной ночи. И от этого смеяться хочется, падая в снежные сугробы, и бить руками по земле от того, что это невозможно. Но мне упрямо доказывают обратное, и на смену смеху приходят слезы. А они рвутся из меня нескончаемо и кажется, что их ничто не остановит, ничто не сможет их сдержать. Два дня, и мне кажется, что сдохнуть можно прямо сейчас, не дожидаясь этого спектакля. Кольцо наденет на публике, замуж позовет, в любви поклянется… Да он меня с этой сцены скинет сразу же, как только я ступлю на нее. Прямо в распахнутые пасти волков, жаждущих сырой плоти. Скинет, посмеется, зло, хрипло. И растопчет сам же. Ногой придавит к земле, заставляя давиться криками, а сам, важно и благородно, будто бы обряд проводит, всунет мне в спину нож. И песенка моя будет спета уже в самом начале. И не жить мне будет после… Очередной снежок летит в неизвестном мне направлении, и закрытые глаза уже не могут спасти от ярких лучей. Может, мне лучше ослепнуть? И правда, было бы лучше. Но какой толк в том, если даже так меня будут преследовать эти два смертоносных, до одури ярких, зеленых глаза? Какой толк в том, если, даже закрыв глаза, вижу его самодовольную ухмылку? Никакого, и вешаться от безысходности хочется еще больше. Я совсем не весело ухмыляюсь, опять собирая что-то наподобие снежка и отправляя его в то же дерево. Теперь два белых пятна, слившихся в одно. Лука нет, стрел тоже нет. И пострелять не могу, а хотелось бы. И даже мишень знаю. Знаю и, если развернуться, увижу его горделивую улыбку на балконе. Но не хочу. Не хочу, не буду, и чуть ли не на силу заставляю себя обратить все свое внимание полностью на снежки. Но все равно чувствую его взгляд где-то посередине своей спины, около лопаток, на затылке… Его глаза бродят по всему моему телу, и от этого блевать хочется, морду его самодовольную размазать, глаза выколоть, и чтобы только дыры были на его лице, темные, глубокие дыры. Чтобы не видел меня больше никогда. И чтобы я его больше никогда не видела. Не чувствовала даже спиной его улыбку, его вздернутую бровь, его пальцы, размеренно постукивающие по холодному камню колонн, его колышущиеся на ветру патлы. И больно уже от этого. Больно, невыносимо давит на грудь, до синяков сжимает горло, и воздуха нет. Нет, нет, нет! А умирать ведь и не хочется. Не хочется, так не хочется! Но все равно, сердце замедляется, и глаза сами закрываются, и дышать больше не могу, и легких уже просто нет… Замахиваюсь, чуть ли не отлетая от земли, и со всей дури кидаю этот снежок в другой конец сада, будто бы это была голова ётуна, до этого с особой жестокостью собственноручно вырванная мной из его шеи. Промахиваюсь, а он приземляется где-то в кустах белых роз, припорашивая рассыпчатым снегом замерзшие лепестки. Рука уже сама собой тянется к земле, загребая покрасневшей ладонью снег. Холодно, обжигает. И от этого же лучше. Лучше, и путаться в своих мыслях мне не дают болезненные покалывания в пальцах. Опять и опять, я кидаю, кидаю, вкладывая всю свою злобу в это действие. Кидаю, пока рука не начинает неметь от холода, пока она не поднимается, словно сделанная из свинца. Пока боль глаза пеленой не застилает, а волосы не путаются в колтуны, пока лицо не краснеет, и пока дыхание не сбивается. Кидаю, и как же я хочу выкинуть вместе со снегом свои беды. Но я сама в это ввязалась. И гордость не дает мне отступить назад. Я просто не могу отступать назад, ибо я никогда не признаю поражения. И за мыслями не замечаю приближение вечера. Закат алый и небо золотистое, в каких-то местах бледно-розовое и сразу же нежно-голубое, а смешиваясь, получается яблочно-зеленый, и оторваться от них нельзя. В Асгарде действительно и закаты, и рассветы самые красивые во всех девяти мирах. Такие красивые, что дышать невозможно и сил хватает лишь смотреть. Чем я и пользуюсь, завороженно наблюдая за тем как солнце медленно движется к горизонту и мистической дымкой укрывает себя земля. Красиво, и в голову лезут мысли о том, что пора возвращаться назад, в комнаты, но ноги приросли к земле и легкие не могут существовать более без этого холодного воздуха. Я оглядываюсь, быстро пробегаюсь глазами по пустующей, темной дыре балкона, на который обеспокоенная моим поведением и состоянием Фригг иногда заходила удостовериться в том, что я все еще жива и не повесилась на сухой коряге, по безжизненной беседке, грозно и устрашающе стоящей на небольшом холме, по кустам и деревьям, по заснеженной дороге и по шедшем навстречу человеку. Идет быстро, удерживая одной рукой капюшон так и норовившего взметнуться вверх плаща. Снег тихо хрустит под его ногами, и волосы, отливающие золотом в последних лучах заходящего солнца, кудряшками прыгали в такт его шагам и из-за сильного ветра отлетали назад, от чего тот недовольно закатывал глаза, ловким движением длинных пальцев возвращая их на законное место, на высокий, бледный лоб. - Ну и что ты тут торчишь? – подходит ко мне ближе, и я опять вынуждена задрать голову вверх, чтобы видеть его. Голос звонкий, немного хрипит, от этого становясь еще красивее и загадочнее. - Ты кто вообще такой? – вопросительно изгибаю бровь, не упуская возможности детально изучить этого незнакомца. Острые скулы немного ужасающе прорисовывались в сумеречном свете на красивом бледном лице, карие глаза светились даже в темноте, а улыбка, трогающая тонкие губы, настолько обворожительна, что даже то, как он нахально обратился ко мне, почти что нисколечко меня не задело. А ямочки, залегшие на его румяных от мороза щеках, такие милые и обаятельные, что оторваться было невозможно, и улыбаться в ответ хотелось. - Вы все в своем замке такие упертые? – он фыркает и ухватывает меня за руку, пытаясь уволочь куда-то за собой, но я продолжаю копировать статую, упорно стоя на одном месте - Ну, в чем дело? - он непонимающе смотрит на меня, округляя большие глаза, и ухмыляется краешком бледных губ. - Да ты кто вообще такой? – я вырываюсь из его цепкой хватки, упрямо продолжая гнуть свою линию. Смешно я рядом с ним смотрюсь. Маленькая девчонка, с длинными, запутанными в вороньи гнезда белесыми волосами, коими ветер продолжал лениво поигрывать, и горящими от злости и ненависти глазами рядом с высоким, золотоволосым парнем, у которого взгляд был таким глубоким, таким пронзительным и шоколадным, что аж затягивало в него, как в смертельный омут, смотрелась более чем комично. Он опять закатывает глаза и тихо цокает языком, а в голову сразу лезут мысли о схожести этого паренька с котом. И почему-то большим, рыжим и невероятно пушистым котом. От этой мысли я невольно улыбаюсь, пытаясь загасить ее, так не во время взявшуюся на моем лице ухмылку. - Ой, темнота-а-а… - забавно тянет гласные, чем опять вызывает на моем лице едва уловимую улыбку, которую я постаралась сразу же спрятать, - С новенькими всегда так трудно? – задает вопрос сам себе, зарываясь длинными пальцами в волной лежащие у лба волосы, и, наверное, вспомнив, что стоит здесь не один, добавляет: - Их Высочество слуг себе отбирать будет, так что шевели ногами, новенькая, - опять ухватывает за руку и тянет сильнее, от чего я невольно поддаюсь вперед, почти что вспахав носом землю, но, благо, этот парень вовремя подхватил меня и не забыл оставить парочку нелестных комментариев в мою сторону, - Вот ты неуклюжая… От тебя же и мокрого места не останется, когда принцесса увидит твои способности… - тихо бормочет себе под нос, помогая мне подняться на ноги, и, увидев мои расширенные от удивления глаза, хмыкает, - Действительно - темнота. И куда же вас таких тупых девать-то? - Да как ты со мной разговариваешь, дурень? – снова выдергиваю руку, злобно щуря глаза. Это они здесь все такие, либо тупые, либо наглые до безобразия! Но он только хмыкает, поправляя съехавший капюшон плаща на голове, и лениво протягивает: - Ой, посмотрите, - он издевательски хмыкает, длинными пальцами ухватывая подбородок, и тянет за него, заставляя ненавидящим взглядом впиваться в его глаза, - у нас еще одна принцесса! Тебя как зовут, дуреха? - Какая я тебе дуреха, идиот?! – пытаюсь вырваться, но он сильнее сдавливает пальцы и, сверкая темными глазами, протягивает: - Вот, строптивая девчонка… Тебя зовут как? - Скажи еще, что не знаешь моего имени! Какие они тут все наглые. Оборзевшие в край. Всех выпороть прикажу! Всех! И пусть попробуют мне только что-то возразить, голова сразу же полетит вниз, кровью вокруг себя все заливая. Но он тихо посмеивается, не видя на моем лице предстоящей угрозы, и опять пытается ухватить мою руку, но я ускользаю из его лап, сто раз уже жалея в голове о том, что оружия с собой у меня нет. - С какой такой радости я должен знать имя очередной новой служанки? – он опять закатывает глаза, наблюдая за тем как я снова недовольно щурюсь, внутри бушуя, как ураган, и отскакиваю от его протянутой руки, будто бы ошпаренная, - Что же ты скачешь, как кобыла, по всему саду?! – он раздраженно ведет плечом и все-таки ухватывает меня за руку и, уже не интересуясь моими желаниями, волочит за собой. - М-да… Тебе не повезет, если наша принцесска тебя выберет, девчонка… - он, не оборачиваясь на меня, быстро идет вперед, преодолевая коридор за коридором. Меня выберет принцесска? Имя очередной служанки? Да что же это такое?! Или… ты не узнал меня, парень? А это даже интересно… Волна гнева внутри сразу же затихает, уступая место неприкрытому интересу, чуть ли не животному азарту. От подобных мыслей я невольно улыбаюсь, и моя догадка подтверждается тем, что этот кудрявый чудик недовольно дергает меня за руку и тихо шипит в сторону о том, что даже с короткими ногами люди могут ходить быстро. Ну, ему легче говорить, у самого от ушей растут. Парень, будто бы доказывая правоту моих слов, несется на огромной скорости в неизвестном мне направлении, и мои ноги заплетаются, и я вот-вот упаду лицом на холодный камень дворцовых полов, но парень, будто бы услышав мои мысли, замедляет свой шаг и сильным движением руки ставит меня на один уровень с собой. - Ну? Так как звать? - интересуется беззаботно, будто бы я не пыталась пару минут назад придавить его в саду. Я поворачиваю голову в его сторону, без стеснения и не скрывая своего интереса разглядывая лицо странного парня, что освещалось янтарным светом факелов. Прямой нос, даже немного вздернутый на конце, сощуренные карие глаза и бледная родинка у самой шеи, на которой рельефно выделялся кадык; волосы, золотистые и волной закрывающие часть его лба, подрагивают от легких порывов ветра, иногда норовя закрыть глаз, и тогда он, недовольно фыркая, ловким движением тонких пальцев убирал непослушную прядку за острое ухо. - А тебя? – я все еще продолжаю без какого-либо зазрения совести впиваться изучающим взглядом в этого паренька, в голове предвкушая его реакцию. Жестоко? Возможно. А от этого не менее интересно. - Я, вообще-то, первый спросил, - он переводит заинтересованный взгляд на меня и ухмыляется краешком губ, разминая затекшую шею, от чего по всему коридору эхом разнесся тихий хруст. - Как хочешь, - я равнодушно пожимаю плечами, стараясь не отставать от него, на что он опять тихо фыркает, вызывая у меня в голове очередную мысль о рыжем коте и широкую улыбку на бледном лице. - Рагнар, - слишком беззаботно. Слишком радостно и непринужденно, что удивляло меня все сильнее и сильнее. Он не боится. Но он и не знает меня. Но он все равно не боится. Не трясется от страха, что его услышат, увидят, заметят, как это делали другие, в ужасе чуть ли не вылизывая подошвы сапогов своих Господ. Будто бы находился под персональной защитой кого-то высшего. Ну, или же он был слишком глуп. Что более вероятно. - Что? – я опять смотрю на него, и парень снова фыркает, демонстративно закатывая глаза. Точно, сумасшедший. Только слетевший с катушек может так разговаривать с незнакомкой, даже не узнав, кто она на самом деле. И от этого интерес в жилах бурлит с новой силой. И задыхаюсь я от предвкушения, нетерпения, жажду раскрыть интригу. - Темнота-а-а… - тянет гласные, и меня невольно передергивает от его хриплого голоса, и мурашки табунами начинают по спине бежать от таких холодных пальцев на запястье, когда он тянет за собой в очередной поворот, - Зовут меня так. Рагнар. Теперь фыркаю я, скидывая запутавшиеся волосы с плеч на спину, которые тут же заструились до поясницы, растрепались, перекатываясь крупными волнами на плечи, и отмечаю, что это действие заставило его, пораженного длиной и цветом, изогнуть бровь. Все в начале удивляются. - Вот это имя, - я улыбаюсь краешком губ, опуская глаза в пол, а парня это, по всей видимости, задело. Совсем по-детски дует губы, позволяя непослушным волосам упасть на лицо, прикрывая порозовевшие щеки, и обиженно протягивает: - Ничего смешного не вижу, - так обидчиво и слишком по-детски, что вызывает мое искреннее умиление. Надулся, как ребенок, которому не досталось леденца. - Ой, да ладно тебе, - я дергаю его за широкий рукав белой рубахи, которая выглянула из-под тонкой ткани плаща, призывая и замедлить шаг, и перестать дуться, - Еще пообижайся… Он снова ухмыляется краешком губ, аккуратно убирая мою руку от его потрепанной рубахи, и опять фыркает, загадочно сверкая карими глазами: - Так как тебя зовут? - интересуется опять так беззаботно и так непринужденно, что даже становится жаль ему секрет раскрывать. Но он сам узнает, а когда это случится, то все будет как и прежде: на меня никто и взгляда не поднимет, и только шепот за спиной будет верно тянуться за мной бесконечным шлейфом. - А… Асе, - выпаливаю первое, что приходит в голову, закрывая заалевшие щеки волосами. Все равно же правду узнает, а я краснею, как нашкодившая пятилетняя девчонка. Позорище… Но Рагнар только тихо хмыкает, не позволяя милым ямочкам сойти с бледных щек, небрежным жестом руки поправляет волосы и, опять лениво, в своей излюбленной манере растягивая гласные, протягивает: - Поня-я-я-ятно все с тобой, Асе… Я смотрю на него, заправляя волосы за ухо, а он просто заразительно улыбается, от чего на щеках все еще держаться так полюбившиеся мне ямочки, и отводит слегка смущенный взгляд, с интересом рассматривая витиеватые узоры на каменных полах. - Послушай, Рагнар, - я опять хватаю его за рукав рубашки, и он удивленно вскидывает бровь, вымучено, даже притворно закатывая глаза и чуть замедляя свой шаг, - а что тут у вас говорят про… ну, про принцессу? - стараюсь быть как можно более убедительной, но выходит, мягко говоря, ужасно. Не будь я Ливой, если бы не поинтересовалась о себе и своей славе, которая, как я поняла, уже поползла по Дворцу с немалой скоростью. А от этого краснею сильнее, жалея о том, что заправила волосы за ухо. - Про принцессу? – он фыркает и сворачивает за очередной угол, соблаговолив вовремя схватить меня за руку, дабы моя тушка совсем не потерялась в лабиринтах Дворца, - Зачем же тебе про принцессу? - он ухмыляется, заботливо убеждаясь в том, что на ногах я стою уверенно и пропахивать носом полы не собираюсь. - Ну, интересно же, - я округляю глаза, надеясь на то, что это выглядит весьма мило, и он решится все-таки рассказать об этих так заинтересовавших меня слухах, а не сбежит, сверкая пятками, куда по дальше. - Интересно? – он широко ухмыляется, опять ярко сверкая карими глазами в загадочной янтарной темноте коридора, и, дождавшись моего энергичного и утвердительного кивка, продолжает, - Кто я такой, чтобы доносить на Госпожу? - щурит глаза, а мне от этой фразы засмеяться захотелось и по полу кататься от абсурдности всего происходящего. Знал бы ты, с кем разговариваешь, парень. - Ну, я же никому не скажу… - протягиваю с нескрываемой надеждой в голосе, скрывая улыбку, что так упорно хотела расцвести на моем лице, на что тот просто хмыкает, зарываясь рукой в золотистые волосы. - Да это ты должна знать все о принцессе! – он удивленно изгибает бровь и ухмыляется, рассматривая меня во все свои большие карие глаза. А вот мне тут не до смеха. Я должна знать все о принцессе? Ну, если не учитывать тот факт, что как бы я тут принцесса, а он об этом и не подозревает, ибо я – особа очень умная - выдаю себя за абсолютно другого человека, то, вроде, как и не знаю. Или же знаю? - Ну, да… - стараюсь сделать невозмутимый вид, равнодушно, а на деле нервно пожимая плечами, - Знаю. Но мне интересно, о чем тут говорят, - догоняю его снова, ухватывая за прохладную широкую ладонь, и он дергается, переводя растерянный взгляд на наши сцепленные руки. - Ой, донесешь еще, - он упрямо фыркает и опять сворачивает в другой коридор, сжимая мою руку сильнее, - Буду потом с тобой мучатся, - оглядывается на меня назад, улыбаясь и свободной рукой поправляя упавшие на глаза пряди. - Не будешь, - я гордо сверкаю глазами, уверенным взглядом рассматривая его мощную фигуру, на что Рагнар просто тихо хмыкает, опять раздраженно поправляя волосы, - Я никому не расскажу, - уверяю его, а он подавляет веселый смешок и с озорными огоньками смотрит на меня. - Вот в это и верится с трудом, - он все же тихонько посмеивается надо мной, выражая свое крайнее сомнение моим обещанием, - Поговорить уж очень любишь. - С чего ты взял? – я хмурюсь, уже готовясь возразить этому наглому парню, но все-таки вынуждена с ним согласиться. Не любила бы поговорить, не была бы сейчас здесь. Да, язык мой – враг мой. - Ну а чем ты сейчас занимаешься? – он опять хмыкает, раздраженно поправляя выбившуюся прядь волос за ухо, - Это мы с тобой еще плохо знакомы, боюсь представить, что будет дальше… А вот теперь обидно. Я недовольно поджимаю губы, сцепляя руки за спиной, на что Рагнар удивленно изгибает бровь, окидывая меня насмешливым взглядом, и дергает меня за рукав блузки. - Ой, да ладно тебе. Еще пообижайся… - копирует меня и смеется, наблюдая за тем как я нехотя улыбаюсь, все еще изо всех сил напуская на себе обиженный вид. - Так что с принцессой? – я опять возвращаюсь к прежней теме разговора, из-за чего Рагнар недовольно цокает и закатывает глаза, давая понять, что этот жест его самый любимый, и вымучено смотрит на меня. - Да не видел ее еще никто, - отмахивается от меня, сворачивая в очередной поворот, и, увидев мой недовольный взгляд, нехотя продолжает: - Говорят, принцесса, как принцесса. А, кстати, какая она? – он смотрит на меня из-за своего плеча, не скрывая какого-то немного пугливого интереса, который так и блестел в его глазах-шоколадках. - Ну… - задумчиво протягиваю, нервно теребя в руке бедные волосы, которые такими темпами точно отвалятся, но Рагнар прерывает меня, опять ухватывая за руку: - Нам сюда. Очередной длинный и темный коридор, который, казалось, совсем не собирается заканчиваться, тянулся бесконечной нитью за пределы моего зрения, от чего голова кружилась, будто бы я на каруселях каталась весь день. Быстро цепляюсь за рукав Рагнара, боясь и упасть, расшибившись насмерть, что многим бы, кстати, понравилось, и потеряться в этих лабиринтах, но он даже не обратил на это внимание, задумчиво продолжая бурчать под нос: - Но, по правде говоря, многие здесь шепчутся, что она - просто маленький, избалованный ребенок, - он ухмыляется, а я краской заливаюсь, благо, в коридорах полумрак, - Сколько ей вообще пятнадцать, четырнадцать? - Шестнадцать, - поправляю недовольно и даже на автомате, но Рагнар опять хмыкает, лениво протягивая: - Шестнадцать… Тоже, знаешь ли, немного. - Ой, будто бы тебе все пятьсот? – зло бурчу себе под нос, но парень просто усмехается, глядя на мои сведенные к переносице брови, и слишком беззаботно и радостно отвечает: - Нет, мне семнадцать, - он все еще смотрит на меня, а я окидываю удивленным взглядом его возвышающуюся надо мной фигуру, не веря своему маленькому счастью. Ну, хоть с кем-то я смогу наладить отношения. Если, конечно, со мной потом еще будут разговаривать. - Правда? – все равно переспрашиваю, скептически изгибая бровь. - Ну да, - он как-то равнодушно пожимает плечами, - Тебя это смущает? – он весело хмыкает, а я опять заливаясь, как помидор, алой краской, - А тебе сколько? - Шестнадцать, но, - я гордо выпрямилась, улыбаясь краешком губ и пряча взгляд в камне полов, - скоро будет семнадцать, - и опять ссутулилась, вспоминая при каких таких обстоятельствах мне исполнится семнадцать. И врагу не пожелаешь. - Поня-я-я-ятно, - лениво протягивает, поправляя выбившуюся золотистую прядь волос, и продолжает: - Ну вот, говорят, что возомнила о себе много чего, - он опять возвращается к прежней теме, а я уже навострила уши, готовясь слушать легенды о себе любимой, - Правда, - он осекся, понижая голос, - слухи все это, и верить не надо, но, знаешь, много чего про нее говорят плохого… Вот и боятся сейчас все, кого она выберет себе в услужение. Жестока она, не по годам злая… - он издевательски хмыкает, оказывая крайнее пренебрежение данным фактам. Да будешь тут злой! То в лесу кинжалом грозятся зарезать, то замуж непонятно за кого выдают, то по Дворцу глупости всякие рассказывают… Ухмыляюсь своим мыслям, стараясь не отставать от Рагнара. Злая, говорите? Ну, хорошо, значит, буду злой. - Ага, - я поддакиваю его словам, на что он вопросительно смотрит на меня, - Злая она. И балованная. Что не по ее, так сразу голову снесут… Так еще и страшная. Рагнар удивленно изгибает бровь, выражая свой скепсис по поводу моих увещеваний, на что я только усмехаюсь. - Не веришь мне? - смотрю на него снизу, а он просто улыбается, качая головой. - Да я вообще слухам не верю. Пока сам не увижу - не поверю, - он ухватывает меня за руку и тянет к дубовой резной двери, тихо шепча на ухо: - Мы пришли. Тебе лучше знать, как вести себя с ней, но, все равно, удачи… Дверь, громко и на редкость противно скрипнув, отворяется, и Рагнар, особо не церемонясь, вталкивает меня внутрь, услужливо шикнув, что впереди – порожек и что голову сворачивать вовсе не обязательно. Ну спасибо, предупредили… Фригг, о чем-то переговариваясь с Ингой, которая разливала чай в фарфоровые чашки, оглянулась и, мягко улыбнувшись, будто бы всего того, что я успела натворить с утра, и не было, поманила тонкой ладонью к себе, аккуратно постукивая пальцами по бархатной обивке рядом стоящего кресла. - Молодец, Рагнар… - радостно протягивает, от чего паренек залился краской и, будто бы засияв ярче, чем все золото в Асгарде, склонил голову, все еще улыбаясь, - Я думала Ливу из сада ни за что не притащить сюда. Она начинает что-то нашептывать склонившейся к ней служанке, а парень, переводит растерянный взгляд на меня, улыбающуюся во все тридцать два зуба и надеющуюся на то, что меня на месте не сгрызут, и тихо спрашивает: - Говоришь, принцессу знаешь, Асе? – шепчет так, что услышать могу только я, и бледнеет с каждым словом все сильнее, растерянно бегая по мне глазами. Я аккуратно киваю, продолжая следить за ним, и закусывая губу, когда он резко сцепляет руки за спиной, отводя взгляд. - Знаю… Так что, склони колени, Рагнарек, перед тобой принцесса, - я тихо посмеиваюсь над его бледным от страха и одновременно алым от злости на мое «милое» прозвище лицом. Но он продолжал стоять молча, опустив голову вниз и сцепив руки в замок за спиной. Видимо, никто разговаривать со мной не будет. А Фригг, тем временем уже отдав какие-то очень важные поручения Инге, которая тихо выскользнула в узкую дверную щель, что не скрипела так сумасшедше, как скрипела при моем появление, улыбнулась и встала со своего кресла и, в два счета оказавшись рядом со мной, приобняла меня за плечи, проговорив: - Ну, Лива, выбирай… - она обвела рукой стоящих в ряд девушек с опущенными головами, что не смели поднять на нас и взгляда, и тепло улыбнулась, видя на моем лице недоумение, - Кого выберешь, те служить и будут. - Кого захочу? – все еще нахожусь в теплых объятиях Фригг и поднимаю на нее вопросительный взгляд, в голове проклиная чертов рост Богов, которые, естественно, обошел меня десятью дорогами. - Кого захочешь, - она благосклонно кивает и улыбается шире, а я без промедления разворачиваюсь лицом к Рагнару и радостно сообщаю: - Вот его хочу, - улыбаюсь, наблюдая как паренек бледнеет сильнее, украдкой наблюдай за моими действиями. Фригг удивленно изогнула бровь, хитро улыбаясь и качая головой, а Рагнар все-таки поднял на меня несмелый взгляд, такой же непонимающий и вопросительный, как и у тех девушек в ряду, что начали тихо и весьма активно обсуждать мой выбор. - Лива-Лива… - Царица тихо посмеивается надо мной, а я невольно краснею, все еще не отступая от своего решения, - Как хочешь, но, во-первых, я прошу тебя взять еще двух фрейлин себе в услужение, а то Рагнар, бедный, совсем один измучается, и во-вторых, он прислуживает Локи. Вот гадство. Видимо, прекрасно прочитав все эмоции до одной на моем лице, Фригг опять рассмеялась, качая головой, от чего особо непослушный кудрявый локон выбился из ее прически, падая на глаз. - Я разрешу тебе взять Рагнара себе, но ты должна договориться с Локи, милая. Вам не помешает поговорить, - добавляет слишком обеспокоенно, всматриваясь в мои глаза, а я только поморщилась, выражая свое крайнее пренебрежение к вышеупомянутой особе и свое намерение если и не никогда не видеться с ним, то уж точно не разговаривать в ближайшие лет сто, - Ты слишком плохо думаешь о нем, Лива, - Фригг берет мою руку в свою и тепло улыбается, - Он тебя не съест, тем более я тебе уже разрешила. Просто поговори, хорошо? Нехотя киваю, и Фригг, снова улыбнувшись, сжала мою руку и, подозвав Ингу, что сразу же подскочила к ней, вышла из комнаты. - Пойдем? – я разворачиваюсь ко все еще молчаливому Рагнару, окидывая его обеспокоенным взглядом, и тот смотрит на меня. Боязливо, неуверенно, - Ну хватит, - я морщу нос, поджимая губы, и хватаю его за рукав рубахи, полностью игнорируя присутствие здесь уже во всю шептавшихся девушек, - Скажи еще, что обиделся. Он смотрит на меня своими большими карими глазами не с меньшим укором и нехотя ухмыляется, кивая головой. - Как я могу противиться и обижаться на Госпожу? – кланяется, а я опять морщусь, отмахиваясь от него. - Прекрати. Он ухмыляется и на щеках опять появляются милые ямочки, а взгляд отводит в пол, и я улыбаюсь, понимая, что все-таки смогу найти с ним общий язык. Мне просто это необходимо. Одна я тут не выживу. - Выбирай двоих, - он кивает в сторону девушек, которые, зажавшись, боязливо окинули нас взглядом, и откинул с глаз золотистые пряди, - Царица приказала тебе выбрать, помнишь? - озорно сверкает глазами и я, улыбнувшись, киваю. - Помню. - Ну так выбирай, - Рагнар ухмыляется, окидывая оценивающим взглядом девушек, и шумно вздыхает. А вот они боялись. Тряслись. Запуганные, будто бы их каждый день бьют палками за малейшие проступки. - Да пусть кто хочет, тот и идет, - я небрежно махнула рукой, поморщившись, - Мне как-то все равно. Рагнар ухмыляется и подзывает каких-то двух девушек в серых, как у Инги, платьях, пока я кое-как, со всей силы дернув за позолоченную ручку двери, с жутким скрипом, от которого меня невольно передернуло, а по спине мурашки побежали табунами, открыла дверь, выпорхнув в нее, и даже не споткнувшись о порожек и не запутавшись в подоле тяжелого плаща, что не могло меня не порадовать. Какие-то абсолютно незнакомые мне девушки вышли за нами, аккуратно прикрывая за собой дверь. Рагнар же шел рядом, кутаясь в свой тонкий плащ, а я изредка поглядывала на него, упорно сражаясь со своими спутавшимися в колтуны волосами. - Ну, что смотришь? – он переводит свой взгляд на меня, ухмыляясь краешком губ, - Не обиделся я на тебя, - лениво протягивает, смотря на меня, а потом как-то слишком резко и испуганно спрашивает: - Ничего же, что на "ты"? - озабоченно хлопает глазами, а я просто улыбаюсь, качая головой. - Ничего. Рагнар счастливо выдыхает, наверняка убедившись в том, что казнить я его не собираюсь, и опять весело улыбается, сверкая карими глазами в сумеречной тишине коридора. Слишком радостный. Слишком веселый. Слишком необычный. - Так чего смотришь? - он встречается взглядом с моими глазами и озорно подмигивает мне, от чего я смущаюсь сильнее, краснея до кончиков волос. - Ничего, просто, - смущенно улыбаюсь и резко отвожу взгляд, - Сам будто бы не смотришь… - Смотрю, - не отрицает, смахивая с глаз прядь волос, - И, знаешь, у тебя слишком низкая самооценка… - он ухмыляется, наблюдая за тем, как я краснею сильнее, - Ты довольно милая. - Просто милая? – я улыбаюсь, наглея и одновременно краснея до безобразия, а он опускает взгляд в пол, закусывая бледную губу. - Сказал бы, что красивая, подумала бы, что понравилась. - А я не понравилась? – я смеюсь, когда Рагнар путается от неожиданности вопроса в полах своего плаща и с укором смотрит на меня, будто бы я - причина всех его бед, потирая ушибленную ногу. - Нисколечко, - щурит глаза на мою улыбку, улыбаясь сам, - Честно, я даже удивился... - но тут же прячет ее, боязливо смотря куда-то в сторону. Я, удивленно изгибая бровь, поворачиваю голову и улыбка стирается с моего лица, когда на горизонте вижу как, тихо шелестя тяжелыми одеждами, идет ётун, гордо задрав голову, что его нос, длинный и прямой, доставал чуть ли не до потолка. - Рагнар, - протягивает лениво, окидывая парня безразличным взглядом, - где мои книги? Рагнар склонил голову, пряча руки за спиной, и молчит, не дыша. Трикстер сверкает в темноте коридоров своими чертовыми глазами, презрительно изгибая тонкие губы в кривой ухмылке, а когда замечает меня, учтиво кланяется, улыбаясь еще шире и противнее. - Не успел, Ваше Высочество, каюсь, - голос твердый, и за эти двадцать минут непривычно холодный. Волосы, золотистые, волнистые, закрывают лицо и только немного вздернутый кончик носа торчит из-под тонких прядей рассыпчатых кудряшек. Ётун хмыкает, переводя свой полный презрения взгляд на меня, и внутри все сжимается, и дышать становится трудно, будто бы воздух сейчас не холоден, словно лед, а раскольный, горячий, до предела. - Общался бы ты меньше с моей невестой, глядишь, и успел бы… - черные патлы колышатся на слабом ветре, а губы изогнуты так мерзко и гадко, что желание врезать ему в челюсть возрастает в разы. И исполнила бы желаемое, да вот руки марать не хочу. Касаться его не хочу. Видеть не могу. - Ты что ему вообще приказываешь, а? – сдираю этот все время спадающий капюшон с головы, гневным взглядом просверливая в ётуне дыру. Бесит. Бесит всем. Как он вообще посмел приказывать моему Рагнару? Он мне служит, и этот ётун даже плюнуть в его сторону, посмотреть на него без моего разрешения не может. А ему все равно на это, и он, заведя руки за широкую спину, выжидающе смотрит, ухмыляется, опять окидывая меня презрительным взглядом, и тихо шипит: - Да ты знаешь, пока имеются такие привилегии… И тебя спрашивать я не собираюсь, - приближается, и теперь моя голова достает ему до железа доспехов. Утыкаюсь лбом ему в грудь, недовольно бурча в нос от весьма неожиданного соприкосновения с холодом металла. - Он теперь мой, Локи, - задираю голову вверх, и он ухмыляется, наклоняясь ко мне ниже и опаляя щеку горячим дыханием. И глаза на одном уровне с моими. Соблазн отвести взгляд более чем большой. Удушиться хочется под его пронзительным, издевающимся, убивающим взглядом. А не могу, ибо не сдаюсь. Я не слабачка, и сражаться до смерти от его руки буду, если он в начале от моей не умрет. - А ты моя. Так что кто кому будет еще указывать, а, Солнышко? - а он все ниже, и волосы его щекочут кожу, а в голову мысли-предатели лезут, краснеть заставляя до корней белесых волос. - Какое я тебе Солнышко?! – начинаю шипеть уже я, злобно щуря глаза. Лишь бы взгляд не отвести и не проиграть. Я же не могу вот так вот просто сдаться. Не могу и не хочу. - Какое захочу, - неожиданно и слишком быстро дергает меня за подбородок, а я пытаюсь резко вырваться из его хватки, но он держит крепко. Не дает взгляда отвезти от него, - И с какой это радости он твой?! – хрипит в лицо, носом трется о щеку, и кричать от безысходности и отвращения хочется. - С такой, что мой. И указывать ему ты больше не смеешь, трикстер, - голос не дрожит. На удивление, не срывается и даже не хрипит. Он подходит ближе, хотя, казалось бы, ближе некуда, снова дергает за подбородок, и снова шипит в лицо, почти что касается губами моих губ, и шипит, сопротивляясь соблазну укусить за кожу. - Слуг отбираешь? Ну отбирай… - хрипло смеется, отступая от меня и резко одергивая голову, - Потом я у тебя кое-что отберу, и не посмеешь мне перечить. И никогда не возразишь мне, - зло сверкает глазами, медленными движениями пальцев подбираясь к шее, и в голову предательски закрадываются мысли, догадки о том, что же он отберет у меня, чего лишит. Отталкивает от себя, быстро проносится мимо, от чего полы его длинного темного плаща вздымаются вверх, оставляя меня потирать кожу не шее и злым взглядом провожать его высокую фигуру. Ушел, и Слава Всем Богам Асгарда. А дышать все равно сложно, его запах, ётуна, гадкий, гнилой, в воздухе витает и легкие дерет. И в голове сами собой складываются слова. Ненавижу. Ненавижу всех.